— Бэйр! — вскрикнул Урус.
Снова сгустилась и пропала тень, и Бэйр снова появился на своем месте.
— Но, па, я просто показал, как я буду это делать, — оправдывался Бэйр.
— Один дрэг против целой стаи валгов? — спросил Тилларон, стараясь придать своему голосу спокойствие. — Это и есть знание и хитрость?
Бэйр помрачнел:
— Ну… — А затем и совсем смолк, но спустя мгновение произнес: — А это, я полагаю, будет зависеть от того, сколько их будет и где мы встретимся, и еще от того, будет ли у меня время продумать, что и как делать.
— Правильно, — сказал Тилларон. После этих слов алор встал и добавил: — А сейчас нам необходимо время, чтобы подготовить тебя к встрече с каждым из этих врагов.
— Кто будет изображать троллей? — спросил Бэйр, также поднимаясь на ноги, затем посмотрел на Уруса и улыбнулся. — Ты, па? Разве ты достаточно велик и безобразен для этого?
Урус грохнулся на землю, сотрясаясь от хохота, похожего на рык; Риата хихикала, а Неутомимый Охотник улыбался.
Когда веселье улеглось, Тилларон сказал:
— Может быть, твой отец и вправду сыграет тролля, но начнем занятия с хлоков.
Позади за спиной Бэйра раздался пронзительный крик, и когда юноша обернулся, то увидел занесенную для удара кривую саблю в руках стремительно приближающегося к нему существа размером с человека, смуглого, с ушами, похожими на крылья летучей мыши, одетого в кожу; существо дико завывало и не имело никаких намерений, кроме враждебных.
— Вауу! — закричал Бэйр, отступая назад и падая на спину, споткнувшись о выставленную Тиллароном ногу.
Стоя над лежащим на земле юношей, смуглый недруг залился переливчатым серебряным смехом и протянул руку, чтобы помочь тому встать на ноги. Тут Бэйр узнал Ансинду Одинокое Дерево — лицо ее было выпачкано и вымазано сажей, а уши, напоминающие по форме крылья летучей мыши, были всего лишь крылышками шлема.
Тилларон, нахмурясь, посмотрел на Бэйра и примирительно сказал:
— Будь внимателен, мой мальчик, ведь иногда не остается времени на то, чтобы проявить знания и хитрость, вместо этого надо просто спасаться бегством. — Сказав это, он тоже расхохотался.
Когда сумерки незаметно опустились в долину, Бэйр, переводя взгляд с Уруса на Аравана, спросил:
— А скажите мне вот что: я сегодня упомянул многих из тех, кого называют темными силами, и я знаю, что они появились из Неддра. А кто–нибудь знает место перехода между Мирами? Где пересекаются пути, ведущие туда и оттуда?
Они сидели перед домиком Фэрил; дамна и Риата внутри готовили чай. У подножия холма Вирфла суетливо катила свои волны и как будто пела. Урус пожал плечами и посмотрел на Аравана. Алор, подняв с земли камешек, бросил его в мчащийся водяной поток:
— Во время Великой Войны Заклятия военная дружина, состоящая из эльфов и людей, перешла в Неддру и там доставила врагам немало хлопот. Переход, которым они воспользовались, был где–то на Гронфанге, точнее сказать не могу, но где–то поблизости от Железной Башни Модру. Этот переход они обнаружили, когда преследовали группу ночного отродья, ранее переходившую на Митгар из Неддра. Дружине потребовалось придумать множество хитроумных уловок, чтобы проскользнуть мимо бастионов Модру. В конце войны люди прошли назад тем же путем, близ Железной Башни, но эльфов с ними не было.
— Эльфов не было? — переспросил Урус. Араван подтверждающе кивнул.
— Почему? — спросил Бэйр. Араван вздохнул:
— Произошло Разделение, и только пути крови остались открытыми. Переход в Адонар был неподалеку, тот самый переход, который Гифон использовал при вторжении в Высший Мир.
— А как они узнали, что война закончилась? — спросил Урус. — Ведь Разделение отделило один Мир от другого, а поэтому известить об этом мог только посланец, который путешествовал туда–сюда.
— Я думаю, что, когда темные силы спасались бегством в Неддра, дружине удалось захватить кого–то из них и он выболтал все, а они уж сделали соответствующие выводы.
Глаза Бэйра расширились.
— Так что, среди союзников были такие, кто мог понимать и говорить на языке темных сил?
— Он называется слуккским, Бэйр, — ответил Араван. — Да, среди эльфов есть те, кто еще может в случае нужды понять и объясниться на этом языке.
Бэйр кивнул, а затем задумчиво произнес:
— Мне кажется, хорошо бы знать этот язык.
— Хороший язык? Ха–ха–ха! — проревел Урус. — Я надеюсь, Бэйр, ты никогда не испытаешь необходимости общаться на нем.
Они некоторое время молчали, но затем Бэйр сказал:
— Переход в Неддра, переход в Адонар… А есть ли переходы в Мир магов, в Вадарию?
— Был один… однажды, — ответил Араван, его крепкий голос вдруг стал тихим и печальным. Он поднялся на ноги и зашагал по склону вниз, к берегу Вирфлы. Бэйр тоже вскочил на ноги, намереваясь последовать за ним, но Урус положил руку на плечо мальчика и жестом показал «нет».
В этот момент на пороге появилась Фэрил:
— Приглашаю вас на чай с печеньем.
Когда Урус с Бэйром вошли в дом, Фэрил посмотрела на них с удивлением и спросила:
— А где Араван?
— Он спустился к реке и предается воспоминаниям,— ответил Урус. — Не переживай, он скоро придет.
Немного позже Араван присоединился к компании, сидящей за чаем. Разговаривали о многом, но только не о Рвн. Араван пребывал в задумчивом и лирическом настроении, из которого его не могла вывести ни одна обсуждаемая за столом тема, а может, это просто так казалось.
В конце чаепития Фэрил сказала:
— Ты знаешь, Араван, я думаю, тебе следует повидаться с Додоной ч спросить у него, где сейчас находится желтоглазый.
Араван глубоко вздохнул:
— Возможно, мне следовало бы… Если бы он не ответил уже на вопрос, который нам разрешено было ему задать.
— Кто такой Додона? — спросил Бэйр.
— Послушай, но ведь он дал ответ на тот вопрос, — ответила Фэрил, — только, как обычно, скрыл суть за оболочкой образов и иносказаний.
— Кто такой Додона? — снова спросил Бэйр.
— Да тоже нечто вроде образа, — ответила Риата. — Весь из себя загадочный.
Бэйр встал из–за стола, вышел на середину комнаты и запел высоким чистым голосом:
Скажи мне, дорогая матушка,
Скажи мне, Араван,
Скажи мне, па по имени Урус
И милая тетушка Фэрил…
Все уставились на него глазами полными изумления, а он снова задал тот же самый вопрос, но уже громовым голосом:
— Кто такой Додона?
— Бэйр, это было бесподобно, — сказала Фэрил. Бэйр, на лице которого было и нетерпение, и раздражение оттого, что его вопрос всеми игнорируется, произнес:
