— Но Баранди от нее не отказались… — задумчиво произнес Люциус.
— Нет. Понимаю, для вас это может звучать дико, но у Баранди было восемь сыновей.
Они могли себе позволить рискнуть младшим ради почетного родства. Кстати, большое приданое является своеобразной компенсацией семье жениха в случае его смерти. Ни за одной из своих дочерей я не даю столько, сколько за Халифой. А Селима с детства готовили к тому, что ждало его в будущем.
— Каким образом? — Люциус прищурился, с надеждой ожидая ответа. Драко заерзал.
— Боюсь, в отношении вашего сына эта методика уже безнадежна.
— А как же другие претенденты? Их ведь не готовили заранее.
— Воспитание детей в нашей стране заметно отличается от вашего. Беседы ничего не дадут. Драко не помешало бы пару лет пожить в Турции, чтобы усвоить некоторые вещи.
Люциус встал.
— Это исключено.
Мохаммед устало потер виски.
— Знаете, я ведь тоже хочу счастья для своей дочери. Вы все еще уверены, что вам нужен этот брак? Ведь никто не может дать гарантию, что у их детей не будет таких же всплесков. Они происходят нерегулярно и совершенно непредсказуемо. Я специально занимался изучением маггловской генетики. Эта наука очень точная, там все просчитывается с минимальной погрешностью. Но даже она бессильна. Не обнаружено ничего даже отдаленно похожего на систему.
— Но вы же сказали, что всплески идут только по главной линии наследования. По старшим сыновьям.
— Да, до сих пор все так и было. Я понятия не имею, куда теперь пойдет следующий всплеск — по линии моего старшего сына или по линии Халифы. И когда это произойдет, тоже неизвестно, — Мохаммед горестно вздохнул. — Ах, Люциус, вы не представляете себе, во что превратилась моя жизнь с того дня, когда моя малышка впервые проявила свою силу. Вы не можете представить, каково это — жить в постоянном страхе за свое дитя. Видите эту седину? Она появилась в одночасье, в тот день, когда я вынес Халифу из-под руин дворца, разрушенного ею до основания.
Она лежала на моих руках — грязная, окровавленная, с переломанными костями, жизнь в ней едва теплилась. А потом я несколько дней сидел рядом, ожидая, когда она очнется. А теперь я не сплю ночами, думая о том, что моя девочка, возможно, в эту самую минуту мечется в жару, не в силах справиться с кровавыми кошмарами… — он резко поднялся и заходил по кабинету.
— Если она станет вашей невесткой, Люциус, то именно на ваши плечи ляжет постоянная забота о ее душевном равновесии. Драко еще слишком молод. Именно вам придется наблюдать за ее самочувствием, предупреждать возможные вспышки и следить за ней в случае потери контроля — вам и вашей супруге. И следить придется не только за Халифой. Готовы ли вы к тому, что в один прекрасный день вам, возможно, придется спасать от самоуничтожения своего любимого внука? Точнее, смотреть, как он убивает себя, и ощущать свое полное бессилие. Готовы ли вы к такому шагу — принять на род Малфоев страшную тяжесть семейного проклятия Дасэби?
Люциус посмотрел на бледного, встревоженного Драко.
— Нам нужно решать прямо сейчас?
— Нет, что вы, я не тороплю вас. Вам нужно обсудить это с сыном. Прислушайтесь к его желаниям — ведь это его судьбу вы сейчас решаете. И подумайте хорошенько, стоит ли эта сделка таких жертв?
Мохаммед коротко поклонился в знак окончания разговора и неторопливо вышел из кабинета в поисках дочери.
* * *
Халифа откровенно скучала, таскаясь за Нарциссой по многочисленным залам, вежливо выслушивая очередную историю перед очередным портретом, увиливая от попыток втянуть ее в доверительную женскую беседу, и старательно скрывая растущее раздражение. Увидев отца, она с облегчением бросилась к нему.
— Папочка, ну что? Ты рассказал им?
— Да, хайби. Теперь решение за ними.
Она капризно надула губки.
— Ты не расторг помолвку?
— Прямой отказ оскорбителен, а я не могу оскорблять хозяина дома. Пусть инициатива исходит от него. Я хочу, чтобы Люциус считал, будто это он отказывает мне. Для него это вопрос здравого смысла. Он должен понимать, что Драко не справится.
Халифа послушно кивнула.
— Да, папа.
Мохаммед открыл свой чемоданчик и вытащил четыре темных бутыли.
— Твои запасы, наверное, уже заканчиваются? Я сварил тебе еще. Не забудь добавить в каждую по тридцать капель своей крови. Принимай пока по одной ложке по мере необходимости. Это довольно сильный состав. Прежнее зелье тебе плохо помогает, — он достал из кармана маленькое круглое зеркальце. — Вот, возьми. Я больше не могу доверять совиной почте — это слишком медленно. Дай мне знать, когда зелье будет подходить к концу. Если станет хуже, сообщи сразу. И прошу тебя, будь осторожна.
— Хорошо, папочка.
— И постарайся не расстраиваться.
— Постараюсь.
Нарцисса по интонации догадалась, что разговор турков подошел к концу, и спросила:
— Вы пообедаете с нами, Мохаммед?
— Простите, но я вынужден отказаться. Мое присутствие необходимо дома. Я вырвался всего на пару часов, чтобы поговорить с дочерью и с Люциусом.
Последний как раз спускался по лестнице. Следом шагал Драко, с виду невозмутимый, но Халифа, уже немного научившись распознавать его настроение, уловила печаль и беспокойство. Впрочем, она достаточно изучила его, чтобы понять — эти эмоции направлены внутрь. Драко, как всегда, беспокоился исключительно о себе. Она усмехнулась. "О, значит, он это легко переживет…" Люциус заколдовал портключ и передал его сыну. Подождав, пока Халифа и Драко отправятся в Хогвартс, Мохаммед попрощался с Малфоями и аппарировал домой.
* * *
Как только они оказались в гостиной, Халифа стремительно направилась в свою спальню.
— Постой, — шагнул следом Драко, но она уже скрылась за дверью.
Завесив полог, девушка свернулась клубочком на кровати. В голове звучал голос отца: "…тебе нельзя расстраиваться… каждый всплеск делает все еще хуже… я больше не могу доверять совиной почте… прошу тебя, будь осторожна…" Она сгребла в охапку Зуми и принялась шепотом жаловаться ему:
— Ну что за жизнь? Как все было хорошо, спокойно и правильно. Что за кошмарная насмешка судьбы?
Удав обвился вокруг ее руки, участливо уткнувшись холодной мордочкой в сгиб локтя. На глаза девушки навернулись слезы.
Снаружи раздался голос Миллисент:
— Хейли, тебя Драко зовет. Выйди в гостиную.
Халифа вытерла глаза и высунулась наружу.
— Пожалуйста, передай ему, что я поговорю с ним позже. Через час. Пожалуйста.
Миллисент пожала плечами и вышла. Подумав немного, Халифа призвала перо и пергамент, и с сильно бьющимся сердцем принялась писать:
