— Ваше Императорское Высочество.
— Ваше Королевское Величество, — не остается наш любитель «кексиков» в долгу. Оба говорят на международном русском.
Встреча происходит в зале для собраний, с позолоченной лепниной на потолках и бронзовыми единорогами в углу. Я, как телохранитель, стою сразу позади своего подопечного. Оглядываю британцев «глазами Жамбы». Делегаты почти все вымесы, кроме королевы и трех старичков в сюртуках. Канцлер Белиш, лысый мужик с усами Боярского, тоже носитель Дара Хаоса.
Королева быстро скользит взглядом по моему лицу, недовольно хмурит тонкие брови:
— Владимир, вы берете ребенка на столь важные переговоры?
— Мне, вообще-то, почти семнадцать, — буркаю я.
— Тише, Перун, — шикает на меня Аяно. Охраны Владимир взял на переговоры немного: я, да японка с Бестией и Котом. Целая рота была бы признаком недоверия французской службе безопасности.
— Это ты! — вскрикивает один из британских лордов в черном костюме. Серые глаза горят яростью. — Это ты убил моего сына!
Я успеваю узнать герцога Мирела, отца плененной Шартер и ее почившего братца, а потом его морщинистое лицо превращается в морду взбешенного медведя. Британец призвал Дар Хаоса. Королева в ужасе оглядывается на своего подданного. Из ее пухлых губок вырывается сдавленный вскрик. Французские Кметы напрягаются.
— Говард, Господом тебя прошу! Успокойся! — кричит канцлер Белиш.
Огромный бурый медведь в костюме-тройке издает яростный рев.
Оттолкнув цесаревича себе за спину, я выпускаю Когти. Уже делаю шаг, чтобы вскрыть мишку, но меня останавливает София:
— Перун, не нападай первым! — предостерегает княгиня. Ну да, мы же на переговорах. Получится, что мы же их и сорвем. Может, Мирел для того и обратился. Хотя больше похоже, что ему напрочь крышу снесло.
Между тем, охранники вымесов обращаются в демоноподобных монстров и выталкивают мишку-герцога в коридор. Парочка чудовищ остаются подле королевы. Из-за дверей раздается громоподобный рев и звуки борьбы. Даже со своими дерется, как же бриташку переклинило.
— Жду объяснений, — коротко бросает Владимир.
— Прошу извинить меня. — лепечет пристыженная Элизабет перед цесаревичем. — Я виновата, что подобрала недостойного человека для встречи с вами.
— Это не было спланированным вами покушением? — додавливает Вова.
— О Боже, нет, конечно! Уверяю вас! — королева даже перекрещивается, что в окружении уродливых монстров выглядит забавно. Элизабет ошпаривает меня еще одним недовольным взглядом, видимо, виня меня в психическом срыве Милера. Я лишь усмехаюсь краешком губ. — Сегодня же герцог Говард вернется в Британию и понесет дисциплинарное наказание.
Еще после нескольких гневных высказываний Владимир все же решает продолжить переговоры. Делегаты усаживаются за деревянный лакированный стол — британцы напротив русских. София садится слева от Владимира. Место во главе занимает король Людовик. Мы с «зорями» остаемся на ногах. Наше дело молча бдеть.
Спустя полтора часа переговоры завершаются на договоренности продолжить завтра. Было откровенно скучно. Британцы пытались уломать Владимира войти с ними в альянс против Пекина. А цесаревич никак не мог перейти к «Бетти, гнать надо вымесов в шею», ибо со стороны британцев разговор все время вел канцлер, который и есть тот самый вымес, которого надо гнать. Королева почти не участвовала в обсуждении, лишь сидела с каменным лицом. Иногда я ловил на себе ее обвинительные взгляды. И с чего такое недовольство? Конечно, она знала, что я тот самый Перун или Грозовой дьявол, а спектакль с «ребенком» затеялся, чтобы обвинить Владимира в несерьезности и иметь преимущество в переговорах. Но Милер всё напортил, и извиняться пришлось самой королеве. Всё же мортидо на мозги пагубно действует. Вот и герцог-мишка впал в неадекват.
Так что возвращаемся в гостевой дом ни с чем. Только с меня спадают на сегодня обязанности по защите Владимира, уединяюсь в дворцовом парке. Медитации, милые, родимые, ваше время пришло. Окружающие цветочные партеры с живыми изгородями очень хорошо к ним располагают. Версаль — это словно огромный сад, разбавленный каналами, фонтанами и, конечно, дворцами.
Перейдя по арочному мостику через окаймленный плиткой прудик, нахожу подходящую скамейку. На ней и устраиваюсь. Закрываю глаза. Вдох-выдох. Поехали. За последнюю неделю есть уже кое-какие успехи. Так, например, нормально простимулировал суперчакру и стал наконец Рыкарем Змиулана. А еще астральный дух постепенно привыкает к телу. Афганская война, поиск похищенной Аллы, Гошины теракты укрепили мои нервы, сделали тело более подготовленным к стрессам. Настолько, что можно даже попробовать собрать новенький фрактал.
Куча разбитых многогранников раскрывается перед внутренним взглядом. Что же взять? «Мигалка» уже собрана, «толчки» есть, фрактал Плюшкина у меня свой с рождения. Выбираю фрактал Холодца. Так я прозвал демона, умеющего затормаживать время в метре от себя. Ненадолго, на секунд тридцать, но достаточно, чтобы разглядеть летящую тебе в лоб технику огня, например, и увернуться. В самый раз способка против дальнобьющих противников. Генеральские фракталы все равно пока не у дел.
В глазах рябит от прихода новой силы. Хорошо пошло!
Грохот взрыва отвлекает меня от медитации. Рокот разносится со стороны нашего гостевого дома. Я срываюсь в бег, перепрыгиваю крутой мостик, и, приземлившись в партер из орхидей, несусь напролом, топча цветы.
Выбегаю на наш двор, черепичная крыша дымится, и разбитого окна на первом этаже гремит шум битвы и крокодилий ор:
— Аднака, а ти симпатична?
— Сдохни, русский!
Выстреливаю прыжком в окно, на лету выпуская Когти. Оказываюсь в камердинерской комнате, уставленной добротной мебелью из красного дерева. Рядом с комодом стоит Али, а напротив него еще один Али. Ну то есть очень похожий на Крокодила вымес. Оба тяжело дышат, на щеке Али алеет глубокий порез, который начинает регенерировать. Из коридора доносятся вопли и вспышки сфер Ясны.
— Чего встал?! — кричу на мутанта. — Мочи его!
— Эта ана, аднака! — Крокодил влюбленными глазами смотрит на крокодилоподобное чудовище. — Девачка! Красива!
Я хлопаю глазами. Вымеска? И правда сквозь черную спецовку выступают груди.
— Ты умрешь! — британка кидается на нашего зеленого богатыря и, сбив его плечом, валит на старинный комод. Мебель с треском ломается. Али охает, сгибаясь. Крокодилка месит когтистыми ногами его морду, вбивая его в пол. Мутант умудряется сделать подсечку хвостом, и зеленая британка грохается рядом. Больше она не шевелится. Али нависает над поверженной, раскрывает страшную пасть и выдыхает:
— А ти не замужам?
Британка не отвечает, смотрит стеклянным взглядом в потолок. Вытянутая голова неестественно повернута.
— Ну скижитэ, ледя.
— Али, — тихо говорю, — она свернула шею, когда упала.
Крокодил застывает, не сразу поняв меня, а потом из его багровых глаз брызгают слезы.
— Нэта! За чё эта мнэ?!
Плача Али прижимает морду убитой им клыкастой красавицы к груди, а я бочком протискиваюсь мимо крокодильей драмы.
В коридоре натыкаюсь на вымеса-спрута. Скользкий гад обвил щупальцами служанку и душит ее. Быстренькими взмахами Когтей срубаю отростки, а потом кислотной плетью прожигаю показавшуюся из-под обрубков уродливую округлую голову. Служанка падает, освобожденная из ослабших щупалец. Я прохожу мимо в сторону спален, когда слышу сзади на французском:
— Спасибо, месье!
В портретной комнате Аяно шинкует огромного моллюска. Сверкает клинок, разрубая твердую раковину и расчленяя мягкую серую плоть. Там же Ясна оранжевой сферой взрывает двухметрового таракана. Обломки слизи и хитина разлетаются по комнате, и я спешу обратно, пока не запачкался. Девчонки сами справляются.
Заглядываю в спальню цесаревича. Вымесов нет, лишь Кот с Бестией, которые охраняются Владимира. Хм, странно. В первую очередь, британцы должны были ломануться сюда, хватать цель. Либо цель вовсе не Вовка.
