Конечно, они потом вырастут в огромных чудовищ, которые, быть может, начнут жрать людей. Лугальбанда слышал о мантикорах только плохое. Разумней всего прибить их сейчас, пока они маленькие… но как найти силы?
— Эх, — вложил меч в ножны Лугальбанда. — Живите уж. Я не обижаю малышей.
— Твое счастье, — раздался рокочущий голос. — Значит, и сам жив останешься.
Лугальбанда замер. Из мрака бесшумно выступила другая фигура — словно огромный алый тигр, только с перепончатыми крыльями и скорпионьим хвостом.
Взрослая мантикора!
— Ты говоришь! — выдохнул царевич. — А… а летать ты умеешь⁈
Мантикора выпустила сабельные когти. На юношу она глядела с насмешкой, склонив голову набок. Морда у нее была не кошачья, а скорее уж львиная и даже немного обезьянья.
— А для чего, ты думаешь, мне крылья? — все же спросила она.
— Ну-у-у… ламассу плохо летают, вот я и спросил. Я не видел мантикор.
— Хочешь выяснить, помогут ли мне крылья в бою? — медленно обошло его чудовище.
— Да… нет… не уверен. Просто интересно.
— Я отпущу тебя живым, человечек, — сказала мантикора. — Если поклянешься, что не расскажешь о моем гнезде.
— Клянусь, что не расскажу, — с готовностью сказал царевич. — Ни о гнезде, ни о тебе с детьми. Правда… если однажды вы начнете есть людей, мне придется снова прийти.
Мантикора издала странное фырчание. Лугальбанда вздрогнул, схватился за меч, но тут же понял, что зверь так смеется.
— Приходи, коли желаешь, — сказала мантикора. — А теперь ступай.
— Я хотел еще походить по гробнице! — с вызовом сказал Лугальбанда.
— Она здесь заканчивается, — ответила мантикора. — Хозяин не собирал земных богатств, что бы кто ни говорил.
— А сокровища⁈
— Ты не видел алмазного ущелья? Остатки казны грандия разбросаны по дну.
Теперь Лугальбанда понял, отчего самоцветы в той пропасти такие разные и почему среди них много ограненных. Это и впрямь было странно, но он над этим не задумывался, потому что мало ли какие чудеса могут быть в подлунном мире? Здесь ведь жил чародей, и Мардук сражался с демоном.
— Ступай, — с нажимом произнесла мантикора, и царевич отступил назад, во мрак.
Маленький джинн его бросил, так что он шагал вслепую, по памяти. Но сделав всего десяток шагов — ощутил на плече чью-то руку.
— Не стал убивать? — раздался голос в темноте. — А что так?
— Детей — не хочу, а их мать… ну… без матери они не выживут…
— Ну-ну, — только и ответил Креол, возжигая заклятие Света.
Обратно они шли медленно. Лугальбанда все-таки не до конца поверил чудовищу и пристально все осматривал, надеясь сыскать еще самоцветов или волшебный меч, а то корону грандия…
Но он ничего не нашел. Гробница оказалась просто гробницей. Не было в ней ничего интересного, кроме ужасной мантикоры, а ту Лугальбанда пощадил.
— Добыча и без того достойна императора, — утешил его Креол, когда они вернулись к онаграм и колеснице. — Твой отец будет тобой гордиться.
— Конечно, — согласился Лугальбанда, глядя в землю. — Но это просто камни. Я никого не убил…
— А ты поехал так далеко, чтобы кого-то убить? — не понял Креол. — В чем смысл? Ты добыл две сумки алмазов — чего тебе еще?
— Подвиг…
— Кого-нибудь убить — это не подвиг. Но если тебе так хочется привезти домой трофей…
Креол задумался о чудовищах, что можно повстречать в шумерских лесах. Их мало осталось, да и всегда было мало, но если задаться такой целью, приколотить чью-нибудь рогатую башку к стене можно. Где искать некоторых из них, Креол знал, хотя и не потому, что его это интересовало, а просто если ты архимаг, то волей-неволей знаешь уйму разных вещей.
— Дракона не обещаю, но его речного родича, если хочешь, можно изловить, — предложил Креол. — Только придется слушаться меня во всем.
Царевич часто закивал.
Они сильно забрали к северу, возвращаясь в Индикладу. За несколько дней пересекли Аньшань, а спускаясь с гор, оказались в верховьях Тигра. Здесь долго ехали по берегу, пока Креол не углядел рыбацкую лодку. Он свистнул, подозвал рыбака и спросил, сколько тот хочет за свои сети и дротики.
Рыбак удивился, что хорошо одетым путникам нужны его старые сети, но увидев пару сиклей золота, провозгласил, что это лучшие сети на левом побережье.
— Смотри, господин! — воскликнул он. — Меня этому способу их вязать учил дед! Это кушитский узел! И плетение тоже необычное! Я их плету…
— Три сикля, — сказал Креол.
— Да пребудут с тобой боги. Возьми еще и мангара, только сегодня выловил.
От подарка Креол не отказался. И пока царевич посыпал солью жарящуюся над костром рыбину, маг зачаровывал сети и дротик.
— Твоему отцу я устроил охоту, — произнес он, накладывая на дротик чары Возврата. — Тебе устрою рыбалку. У тебя есть в этом опыт?
— Я ходил в море и удил там рыбу, если ты об этом, — ответил царевич. — Но мы ведь не за рыбой?
— Не за обычной рыбой, — уклончиво ответил маг.
— Ах-ха-а… и что это будет? К чему я должен быть готов?
— В основном — не обмарать свой набедренник.
Хубаксиса оставили сторожить колесницу, онагров и сумки с алмазами. Лугальбанда усомнился, что тот станет такой уж грозной охраной, но Креол сказал, что его джинн сможет предупредить — колесница принадлежит архимагу, кто ее тронет, станет горсткой пепла. А большего от него и не требуется.
— А мы пойдем на ночной лов, — сказал маг, облизывая пальцы.
Мангар оказался божественно вкусен.
Лугальбанда ждал, что Креол наколдует лодку, но тот поступил иначе. Маг странным образом загудел носом, издал долгий протяжный звук и под эту мелодию на реке начал вспухать водяной горб. Он все сильнее пучился, словно особо высокая волна, его макушка покрывалась пеной, горб трясся и подползал все ближе… и вот, Креол уже восходит на него, словно на спину ездового слона!
— Взбирайся, — велел он и Лугальбанде.
— Как⁈ Это же вода!
— Как я. Ноги немного промокнут, но ты не провалишься.
Так и вышло. Садиться в эту волшебную волну царевич не осмелился… но ему все равно пришлось это сделать! По воле мага водяное чудище рванулось вперед, Лугальбанда не удержал равновесие и упал. В лицо ему ударил фонтан брызг, а одна сандалия свалилась с ноги и ушла на дно.
— Надо было разуться… — с досадою произнес он, глядя назад.
— Да, надо было, — кивнул Креол. — Я вот разулся.
— Повелеваю тебе достать мою сандалию со дна речного! — выкрикнул Лугальбанда, пытаясь схватиться за водяной горб.
— Так, для начала, — повернул к нему голову Креол. — Мной повелевает только твой отец, да и то лишь потому, что я ему позволяю.
— Обязательно так ему и передам! — пообещал царевич.
Креол подумал. Креол мрачно посмотрел на царевича. Креол издал еще один звук, и живая волна остановилась, потом рванулась назад, снова заставив Лугальбанду хлебать воду… а потом и вовсе раздалась, так что тот полетел вниз, прямо сквозь нее!
— Сам ищи свою сандалию, — проворчал Креол. — Вот тебе твой подвиг.
Лугальбанда много о чем передумал, пока всплывал на поверхность, но в основном о Креоле, и в основном плохое. Тигр в этом месте неглубок, до дна он донырнул без труда, но сандалию, конечно, не нашел.
Где ее теперь найдешь, в этой мутной воде, да еще ночью?
— Искупался? — участливо спросил маг, подавая руку. — Смотри, что у меня тут.
И он подал царевичу сандалию, которую, конечно же, достал очередным заклинанием.
— Ты плохой человек, — сказал Лугальбанда, вновь усаживаясь на водяной горб.
— Мне кинуть ее обратно?
— Не надо, давай.
Когда элементаль снова рванул вниз по течению, царевич был уже готов и удержался на ногах, хотя в лицо ему опять плеснуло будто целое ведро. Маг стоял позади, широко раскинув руки и бормоча какие-то слова. Сеть и дротик он отдал царевичу, велев опустить и крепко держать первую, а второй приготовиться метнуть в цель.
