Она отскакивает в сторону и смотрит на меня как на восставшего мертвеца. Впрочем, примерно так оно и есть, ведь мало кто выживает, получив стрелу в живот.
— Всё хорошо, я не ранен.
— Но...
— Меня защитил амулет.
Роллена недоверчиво хмурится, но под задранной рубахой по коже расплывается пятно здоровенного будущего синяка, а значит, нет повода не верить. И главное, нет повода считать меня неуязвимым, то бишь принижать значение поступка девушки. Замечательного поступка!
— Я думала, что ты...
— Я мог умереть. И ты всё сделала правильно, хотя, возвращаясь, всё же рисковала.
— Я не могла уйти, оставив всё как есть. Тогда мне нечего было бы ответить на вопросы Опоры.
Она не столько старалась спасти мою жизнь, сколько заботилась о своём будущем? Что ж, разумное решение, требующее отваги и хладнокровия, доступных не каждому мужчине.
— Я думала, что ты умер.
И всё-таки чудесно изменившийся голос звучит так, словно она старается оправдаться. Хорошо это или плохо? Думаю, решать будет сама Роллена и те, кому она когда-нибудь захочет и, главное, сможет помочь.
— Ты действовала так, как и должно.
Вернее, так, как действовал бы человек, привычный к подобным убийственным случайностям, человек, не оценивающий высоко ни свою собственную смерть, ни чужую жизнь. В исполнении юной девицы поступок ветерана выглядит странным, почти нелепым, но он достиг намеченной цели, стало быть, уместен, как ничто другое. И всё-таки не могу не полюбопытствовать:
— Скажи, было страшно?
— Немного. — Девушка запнулась, прежде чем ответить, но не удовольствовалась одним словом, а затараторила дальше, подтверждая моё предположение, что произошедшее было-таки для неё потрясением: — Наверное. Хотя... Помню, я не испугалась, а разозлилась, когда увидела, как ты падаешь, и увидела ту стрелу. Я бы убила его, если бы он попробовал улизнуть. Попыталась бы. Но не ушла бы, мне ведь некуда уходить.
И это очень грустно, девочка. Родная семья стала тягостным бременем, круга друзей не выросло, друзья ведь не ведьмины грибы, оставалась одна только надежда обрести цель в служении, а кто-то очень постарался лишить тебя и этой цели. Но теперь ты знала врага в лицо и не собиралась отступать, ведь даже мучительная и бессмысленная смерть в таком случае предпочтительнее бегства. Именно по той наивной, но веской причине, что, сбежав, вернуться уже не сможешь.
— Всё хорошо.
Я поднялся, бросил стрелу на труп убийцы и заправил рубашку под ремень.
— Всё хорошо.
Роллена печально посмотрела на алеющее кровью остриё.
— Я бессердечная, да?
— Ты лучшая девушка на свете.
Васильковые глаза мигнули.
— Правда?
— Чистейшая.
Она спрятала стилет в ножны на бедре, беззастенчиво, а может быть, всего лишь доверчиво поднимая широкую юбку.
— Я могу тебе верить?
— Ты вольна делать, что пожелаешь.
Расплывчатое предложение оказалось недостаточным, и девушка настойчиво переспросила:
— Я могу верить?
Пришлось ответить прямо:
— Можешь.
— Почему?
— Потому что напарники не лгут друг другу.
Роллена прижалась ко мне, но не стала прятать лицо в воротник моей рубашки, а наоборот, подняла голову.
— Ой, убили! Человека убили!
Заглянувшая в проулок горожанка увидела лежащее посередине него тело и, истошно завопив, снова исчезла из вида.
Сестра Королевского мага поморщилась, коснувшись оглушённого громкими звуками уха.
— Что будем делать?
— Думаю, ждать. На крик всегда приходит патруль городской стражи.
— А потом?
— Сдадим мертвеца дознавателям Опоры, потому что я тоже очень хочу узнать, кто желал моей смерти.
— Он сможет рассказать?
— Кто знает... Но спросить надо. Обязательно.
По камням мостовой зацокали подкованные каблуки стражников.
— У нас ещё много дел.
— Да, очень много. И это так приятно сознавать, — мечтательно улыбнулась девушка.
— Ну что, любовники, может, оторвётесь друг от друга и объясните, что здесь стряслось? — спросил командир патруля, отряхивая капельки эля с окладистой бороды.
— Мы не любовники, — скучным тоном ответила Роллена и, сделав задумчивую паузу, повторила: — Мы не любовники.
Она отстранилась, посмотрев на меня взглядом, который правильнее всего было бы назвать сияющим, если бы васильки могли светиться, как пламя свечи.
— Мы напарники.
— Ну неужели, неужели нельзя было подождать с покойниками хотя бы до утра? А ещё лучше, до завтрашнего полудня, когда моя вахта благополучно закончится? — причитал дежурный смотритель приёмного покоя Опоры, роясь в кипе бумаг и ежеминутно приглаживая ладонью волосы, которые и без подобного вмешательства казались приклеенными к черепу.
Мы с Ролленой переглянулись, бесстрастно пожимая плечами: мол, так получилось. Отвечать на устный вопрос телодвижением всегда считалось признаком пренебрежительного отношения к собеседнику, но особенно дуве Йериса раздражало то, что ни в выражении моих глаз, ни в васильковом взгляде сестры Королевского мага вина за содеянное даже не ночевала.
Патруль стражи, с нескрываемым интересом выслушав клёкот орла, взлетевшего над запястьем Роллены, согласился препроводить неопознанный труп сразу во владения Опоры, минуя все возможные объяснения с городскими властями. Пока один из солдат отлавливал пару дюжих горожан, чтобы использовать их в качестве носильщиков, я и командир ещё раз осмотрели место несостоявшегося душегубства, но кроме двух стрел, одна из которых долетела почти до конца переулка, других следов, оставленных убийцей, не обнаружили. Стрелы сами по себе не дали нам ничего, поскольку даже не были увиты чарами, повышающими шанс удачного попадания, а прочими качествами не отличались от своих многочисленных сестричек, на развес продающихся в любой Оружейной лавке. Арбалет, из которого они были выпущены и который оставался при убийце, также не обладал никакими особыми приметами. Осматривать тело стражник отказался, сославшись на то, что может ненароком уничтожить какую-нибудь важную улику. Я не стал настаивать на продолжении оказания взаимопомощи, поскольку изо всех вещей, находящихся на мёртвом теле, меня больше всего занимало кольцо, ставшее орудием самоубийства, а командир патруля всего лишь равнодушно скользнул по нему взглядом, стало быть, не мог рассказать мне ничего интересного о сём предмете. А спустя четверть часа, когда «добровольные» носильщики всё же появились, нас проводили до самых дверей приёмного покоя.
Где должна располагаться Опора трона? Если к ответу на поставленный вопрос применить обычную логику, то можно с уверенностью заявить: под этим самым троном, где же ещё. Люди, стоявшие у истоков создания сообщества, призванного охранять незыблемость королевской власти, были либо крайне благоразумны, либо обладали скудной фантазией, потому что выбрали для размещения своей штаб-квартиры как раз дом, выстроенный на останках цоколя старого королевского дворца, давно разобранного по частям и наполовину проданного, наполовину использованного для возведения новой резиденции правителя Западного Шема. Подвальные помещения наверняка помнили ещё древних узников Короны, а полуподвальные, в одном из которых мы с Ролленой ожидали теперь дальнейшего развития событий, были высушены настолько хорошо, что бумаги, перебираемые дуве Йерисом, хрустели, как полоски тоногского печенья.
