— Выезжаю… иногда. Под давлением родственников и взяв с собой ноутбук.
Заселение в трактир прошло успешно, а цены приятно поразили. Ну Фолидий, ну стервец! Ободрал нас как липку! Сильно надеюсь, что в тех глюках, которые неминуемо должны были ему являться после моего настоя, присутствовала месть обманутых клиентов. А вот с городком не очень повезло. От запрятанной в лесах деревеньки мы, конечно, многого не ожидали, но этот, с позволения сказать, центр цивилизации от нее отличался больше количественно, нежели качественно. А уж если учитывать, что свою принадлежность, скажем так, к не слишком обычным обывателям мы не афишировали… Короче, нам не понравилось.
— Это чего ты нам подсовываешь? — ругался Алколит, тряся в вытянутой руке подбитым мехом плащом, который ему едва не продали. — Да он же весь потертый, в двух местах дырявый, да к тому же еще и не слишком-то хорошо выстиранный, а ты пытаешься уверить меня, что это новая вещь?
— Не нравится, найди лучше, — хмыкнул продавец.
И он, как оказалось, имел все основания для скепсиса. Выбор в лавках хоть и имелся, но был он удручающе однообразен. То ли местные купчишки объединились в торговый союз с лозунгом «Ничего кроме барахла!», то ли по местной моде считалось стильным одеваться в антиквариат. С оружием ситуация была схожая. Железный топор, отдаленно напомнивший мне индейский томагавк, рекомендовали как лучше средство против одетых в броню врагов. И он действительно был лучшим! Остальное оказалось еще хуже. Ножи, сравнимые по степени остроты с садовыми лопатами, копья, напоминавшие тяпки со слегка повернутым навершием. Вот луков было много всяких разных, ничего не скажу, но с подобным оружием надо уметь обращаться!
— Жуть, — высказал свое авторитетное мнение Ассасин, когда мы шли из очередного супермаркета, ассортимента которого постеснялся бы иной бомж. — Большинство здешних изделий выкованы из плохонького железа, добываемого местным кузнецом на ближайшем болоте. На их фоне даже тот хлам, что приперли нам гоблины, выглядит очень даже прилично. Более того, замечательно.
— А ты ждал сияющих доспехов с подсветкой встроенными заклинаниями? — хмыкнул Ярослав. — Это жизнь, и магические предметы себе здесь может позволить только тот воин, которому по карману таскать с собой везде собственного заклинателя, чтобы тот ему их заряжал.
— Ну, или сам маг, — поразмыслив, признал правоту друга Артем. — Вы над нашими дальнейшими планами думали?
— Что тут думать, драпать надо, — высказался разом помрачневший Алколит. — На нас уже подозрительно косится местный священник.
— Это почему? — удивился я. — Мы же вроде бы старательно избегаем этого господина, да и не натворили ничего такого, чтобы привлечь его внимание.
— Судя по всему, здешний маг учуял нас по запаху той силы и настучал священнослужителю о наличии потенциальной угрозы.
— А с чего это мы отнесены в столь почетную категорию? — заинтересовался Ассасин.
— Потому что мы действительно темные маги, не только по названию, а и по сущности, — вздохнул Ярослав.
— Ну а он-то это откуда знает? — не отставал Артем.
— Сегодня у местной знахарки скончался долго болевший дровосек, на которого упало дерево, — начал объяснять Ярослав. — И я почувствовал его смерть как вспышку силы, родственной нам.
— Гм… — Я с профессиональным интересом алхимика, которому представился шанс на ком-то испытать сделанные зелья, осмотрел своего упитанного друга. — Ты не перегрелся?
— Нет, — уверил меня Алколит. — Более того, вливание нашей внутренней силы, как выяснилось, негативно действует только на живых, а вот на мертвых совсем даже наоборот.
— Ты что, над трупом поэкспериментировал? — ужаснулся Артем. — Да нас же местные на вилы сейчас поднимут!
— Успокойся, я действительно поднял мертвое тело, — зачастил Ярослав. — Но оно принадлежало обычной мыши!
— И? — Мои губы против воли расползлись в улыбке. Уж больно анекдотична была ситуация. Грызун-зомби… Умора. — Как впечатления от первой марионетки, покорной твоей воле?
— Странные, — на полном серьезе ответил Алколит. — Такое чувство, что у меня выросла лишняя конечность, вот только самостоятельности у нее больше. Вот только…
— Мру-ру-у-у! — Вопль чудовищной силы, раздавшийся где-то подозрительно близко, заглушил речь Алколита. Сразу вслед за ним забор впереди нас разнесло в щепочки, а на улицу вылетело что-то большое и страшное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении всего-навсего быком. Вот только этот парнокопытный отличался от остальных представителей своего племени воистину богатырскими размерами и явно нечеловеческой злобой. Взревев еще раз и окончательно распугав прохожих, эта скотина со скоростью и мощью «Сапсана» рванула прямо на нас.
Алколит ушел вертикально вверх, как рыба, которую подсек невидимый рыбак, расположившийся на ближайшем облаке. Ассасин не только сам успел удалиться с опасной траектории, но и убрал с пути озверевшей скотины двух застывших в ступоре девчонок, как раз пошедших на обгон нашей компании и тоже попавших в зону поражения. А вот мне, как идущему в центре, не повезло. От удара рогатой мордой я воспарил куда-то вверх, к небесам, успел полюбоваться на ошарашенное лицо Ярослава где-то под собой и камнем рухнул вниз, прямо под копыта беснующегося быка. Первые несколько ударов копытами я ощутил, но не прочувствовал. А вот потом меня согнула боль, а вместе с болью пришла и ненависть к этой пока еще живой груде вырезки. На одних инстинктах я создал бледное пламя и метнул его в ставшее на дыбы животное. Бык рухнул прямо мне на голову, и сознание куда-то улетучилось.
Сначала пришла жгучая боль, тело горело, каждая его жилочка вопила так, будто меня целиком засунули в гигантскую микроволновку. Потом жар ушел, но в груди и еще паре мест появилась тупая, но достаточно ощутимая боль. Затем пришел свет, неприятно полоснувший по мозгу. И только потом появились голоса.
— Смотрите, он очнулся! — обрадовался Ярослав.
— Руками не трогать, — сипло попросил я, отчаянно стараясь проморгаться. — Что-то плохо себя чувствую, и дышать тяжело.
— Возблагодарим же… — Тягучий густой баритон вызвал в теле жуткий и какой-то очень болезненный жар, кроме того, его источником служила раскаленная, светящаяся пронзительным желто-оранжевым светом рука, опустившаяся на мой лоб.
— Не надо! — прохрипел я, отчаянно извиваясь и пытаясь сбросить с себя эту карающую неведомо за какие грехи длань.
— О, прости! Переусердствовал. — Волна магии, а ничем иным это быть не могло, спала, позволив увидеть виновника моих неприятных ощущений. Им оказался высокий и плечистый старик неопределенного возраста с роскошной гривой седых волос, облаченный в белый балахон. Для завершения образа светлого волшебника ему не хватало только бороды и посоха: первую, видно не отпустил, а второй мог найтись где-нибудь поблизости, например, вот под кроватью, на которой я лежу… Кроватью?
