В ухо охнул Четвертый. Он тоже насчитал полный восьмик смертей и еще две, чуть позже. Вечных убили? Разве такое бывает? Первый оборвал гвалт стаи и потребовал забрать отставших и убитых. Молодец Четвертый, все делает правильно, вызвал самых крепких и еще не задохнувшихся. Быстро он их увел, вот уж кто умеет работать без задержки. Мог бы стать старшим, если Третий утрачен — но не хочет.
Уже все с ним говорили, твердит свое: буду беречь Первого — это мое место.
Упрямый. Знал, что Первому вернее оставят самку — и переживал за Йялла. Он не желал менять своего отношения к человечке. Друг, брат — но не более. Если Сидда и ценила особенно кого-то в стае, то его, веселого, вечно пихающегося с мужем и «заигрывающего» с ней. Умная девочка, она их всех понимала. Даже научилась чуять и говорить без слов, хотя прежде Первый считал, что это умение — врожденное.
Поредевшая стая смотрела на мертвую повозку, а Первый упорно выискивал блик-силуэт не там, а возле еще живой. Вот он! Даже два блика. Один по-прежнему невнятный, а второй вроде более ощутимый, и в нем есть нечто неуловимо знакомое… Кажется, вглядись попристальнее — и станет все ясно… Но странное сознание ускользает от чутья вновь и вновь. Ловко, мягко, уверенно. Будто играет!
Нет, не понять. Еще несколько мгновений, ставших последними для еще живых хозяев — и кроме волков и странных существ в зеленоватой пустыне под ползущей вверх второй луной способных дышать, похоже, не осталось.
С повозки вниз метнулась-упала тень, становясь, наконец, нормально, полноценно видимой и осознаваемой. Будь луна ниже и шум в голове пореже, приметил бы раньше.
А так — снова он лишь следует чужому плану. Непонятному: эти существа почти неощутимы и совсем незнакомы.
Первый неспешно, мягким скользящим шагом, пошел навстречу неведомому. Может, он в стае и старший, но пока не утратил ни силы, ни выносливости, ни рассудительности. Враги наших врагов — они кто? Может, друзья. А вдруг просто местные хищники, из-за которых вечные столь ревностно хранили целостность купола?
Не хищники.
В пыли сидела и сквозь зубы всхлипывала самка… то есть, конечно, женщина. В шкуре и маске, обычных для вечных. Как и Сидда, тоже человек без второго облика.
Только эта, пожалуй, не дала бы самому Йяллу легкой победы. Теперь Первый воспринимал ее сознание отчетливо, как и неожиданно мощный отклик на свое прикосновение к мыслям. Девочка раньше никогда так страшно не убивала, и теперь с трудом держит себя в руках, — понял вожак. Справится, она сильная.
Главное — она не враг. Она пришла помочь. Она и ее самец…
Нет, так невозможно! Надо срочно сменить облик, пока его не приняли за окончательно дикого! Волчьи мысли короче и наивнее человечьих, особенно в обмене с незнакомым, не из стаи. Братьев он изучил слишком хорошо, чтобы понимать ошибочно и неполно в любом облике. А новые читаются очень примитивно. Первый от раздражения рыкнул негромко, тотчас пригнулся, припал на передние лапы, опасаясь волны испуга, рождающей опасное непонимание. Но незнакомка ободряюще кивнула, крикнула что-то, явно адресуясь наверх, на повозку. Второй чужак там, и есть в нем что-то, от чего щетинится загривок. Нет, надо быть спокойнее и не спешить с выводами.
Не глядя поймала запрошенное. Ловка!
Такие маски носили на поверхности все хозяева. Первый понял, что ему советуют менять облик и сразу надевать маску, не вдыхая опасный воздух. Рыкнул, усмехаясь.
Хозяева их поили волчьим соком, «облегчая» трансформацию. Точнее, растягивая ее, наполняя болью и делая невыносимыми еще несколько дней, пока странное напряжение и беспричинная злость не улягутся. Без сока ему достаточно пары минут. Знали бы они! А девочка, похоже, как раз знает…
Третий всегда ходил вниз волком. Чутье богаче, зрение лучше, слух и нюх тоже, само собой. Да и когти неплохи: от обнаружения Йялл много раз прятался, впившись в стену или потолок.
Гнусно пахнущий хозяевами намордник ему надела незнакомая человечка, бдительно уловив первое подходящее мгновение. Теперь можно сесть и попробовать договориться. Ох и холодно в пустыне этому телу! Ничего. Терпения волвекам не занимать.
— Я Ника. Ты из вожаков? — отчетливо выговаривая слова, спросила она на языке хозяев.
— Я Первый, — удивленно кивнул волвек, снова ежась от холода. Что еще эта странная человечка знает и может? — Откуда знаешь о нас так много?
— Потом, времени мало. Нас двое и второй — не человек и не волк. Он айри.
— Вечный? — сознание наконец согласилось принять очевидное и страшное. Второй из группы, тот, что еще на повозке, — породы хозяев. Если и это очередной опыт…
— Нет, мы не из купола, — резко вскинула она руку, обрывая бурю мыслей и догадок.
— Я прошу верить нам, и мне, и ему. Ты можешь обеспечить нормальное поведение своих… да как же сказать-то…
— Братьев, — подсказал вожак, не в силах рискнуть всем и поверить. Хотя, если принять во внимание обстоятельства: они решением хозяев уже наверняка мертвы. И дышат лишь благодаря вмешательству странной пары. А сами вечные не дышат. Первый кивнул, повторяя движение незнакомой человечки: — Да, верю. Но я жду пояснений.
— Там, где есть воздух, поговорим. Эл, ты как, не ранен? Его зовут Эллар, кстати.
— Запоздалая забота, но приятная, — вроде чуть лениво усмехнулись сверху. — Нет.
Я прыгаю.
И уже стоит рядом, невысокий для волвека, на удивление спокойный. Совсем не вечный, у них подобных глаз не бывает — внимательных, глубоких и ясных. Хозяин не стал бы переживать за девочку, ему своя шкура дорога. А этот бережет человечку. Смотрит так настороженно, двигается замечательно мягко. Хорош, всех держит в поле зрения. Боец. Первый одобрительно заворчал. Названный Элларом коротко кивнул, убедившись в безопасности Ники, бросил в руки шкуру одного из убитых вечных. Первый снова заворчал, уже недовольно.
— А где я тебе другую одежду возьму? И так штаны самые просторные и чистые, я еще распорол с боков для удобства, куртка тоже неплоха. Имей совесть, это же моя самка… ой-ей, — айри ловко отскочил из-под удара рыкнувшей не хуже волка Ники.
— Да кому еще она такая драчливая нужна, если разобраться? Не хочешь — ходи так.
Только без шкуры ты замерзнешь в несколько минут!
Прав. Первый вздохнул и принялся натягивать незнакомую гадость — штаны. Тесные, неудобные. Нет, эти двое точно не из купола. Теперь он убедился. Кто из вечных станет ему помогать встать, например? Или возьмется заботливо учить делать куртку теплой. Ника тем временем поспешно бормотала что-то под нос. Первый прислушался: язык незнакомый, лающий, слова короткие, говор очень быстрый. На наречие Сидды не больно похоже, но куда ближе к нему, чем к языку вечных.
