— А, по-моему, очень даже повезло! Мне уже доложили, что у него все пальцы на руках целы. Я, конечно, преклоняюсь перед вашим благородством, но в данном случае не совсем, знаете ли, понимаю… — лощеный франт выжидательно посмотрел на Моа.
— Да, Вы правы, ничто не ускользает от Вашей наблюдательности… — Моа изобразила некоторое смущение, как бы показывая, что у нее свои дамские интересы на этого парнишку, затем вздохнула и заговорщицким тоном якобы призналась. — Что-то в нем такое есть. Сама не знаю. Ведь совершенно никчемный типчик, даже воровать толком не научился… Наверно, только в убыток Вам будет.
— Ну, мы не разбрасываемся своими людьми… — осторожно выговорил Исаак, догадываясь, к чему клонит Моа и стараясь не продешевить. — И потом он слишком много о нас знает…
— Да ладно, что я Вам, налоговая инспекция или фискал?! И потом, я уже и так, наверно, не меньше его о Вас знаю, — рассмеялась Моа. — И, кстати, очень даже очарована Вашими манерами. Скажу прямо, денег у меня в данный момент на выкуп нет, но кое о чем другом мы могли бы договориться…
В результате переговоров Моа выторговала у Исаака Жигляя всего за пару золотых отступными, и то в рассрочку, пообещав заплатить, когда они вернуться с пиратского набега. Хотя у нее и было сейчас в кошельке не менее десятка таких монет, но она разумно полагала, что им найдется и лучшее применение. Главное, что она пообещала Исааку, дружбу и поддержку в возможных городских междоусобицах, а Жигляй стал чем-то вроде оруженосца при ней. …Ближе к полночи Моа ввалилась в ставший уже почти родным кабак и прошла прямо к столу, где сидел, порядком подвыпивший, капитан Марлин. При ее приближении пара прихлебателей сноровисто освободила место уважаемой посетительнице.
— Не позволите ли присесть за Ваш стол, капитан? — игриво поигрывая бородавками, широко улыбнулась Моа и показала свой хищный оскал во всей красе.
— Да, всегда мечтал с такой красоткой за одним столом посидеть! — буркнул Марлин, чем вызвал гоготание приятелей, не смогших удержаться от хохота, несмотря на угрожающую близость пиратши.
— Ладно, успеешь еще с красотками посидеть! — ответила Моа и плюхнулась за стол напротив капитана. — У меня серьезное дело к тебе, рыба ты моя судаковина!
— От судака до марлина, как от курицы до орла — так что, не по адресу! — буркнул капитан, все еще недовольный своим поражением в бою с Моа.
— Да ладно тебе на несчастную, страшненькую девушку обижаться! — хихикнула басом Моа и тихим заговорщицким голосом продолжила. — Я тебе вот что скажу. До меня дошли слухи, что ты в рейд идешь на днях.
— Кто те сказал? — заинтересованно возмутился капитан.
— Да ладно — кто сказал. Кто же такой даме не уступит, если я очень сильно попрошу? Не в этом дело, — довольно усмехнулась Моа. — А дело в том, что я хочу тебя поздравить с моим зачислением в твою команду!
— Как это… — сначала опешил Марлин, но потом сообразил, какое хамство только что услышал. — Ах ты, чертовка! Такого нахальства я еще не встречал!
— Ну, извини. Нельзя уже девушке и пошутить! — Моа деланно потупила свои маленькие глазки.
— Какая девушка такие и шутки — медвежьи!
— Вот и я о том — чем тебе не мила такая медведица? Я же одна пол твоей команды в бою стоить буду!
— Но у меня команда уже набрана, да и баба на корабле… — неуверенно стал соображать капитан.
— А что? Я могу команду и проредить — как морковку на грядке! Знаешь, так, берешь за загривок и дерг! Морковка и оторвана — очень легко получается! — насколько только могла ласково приговаривала Моа, выглядя, как объевшаяся медом медведица. — И потом, что за проблема — баба на корабле. Будто вы не берете на камбуз баб, да и для другой службы, по прямому предназначению, так сказать…
— Да уж! — только хмыкнул, чуть не поперхнувшись Марлин, видимо представив Моа, исполняющую это самое, прямое женское предназначение.
— Да ладно, не нужны мне твои мужики. Я тебе лучше в бою отслужу! А пока плаваем, я кашеварить могу!
— Нет, будешь меня и команду своим рукопашным приемчикам учить.
Почувствовав, что этой фразой капитан сказал «да», она начала торг. В результате Моа пообещала половину своей доли, но не согласилась показывать слишком много приемов, сославшись на то, что станет беззащитной перед мужиками. И еще она выторговала место Жигляю. Корабль отправлялся через день, что устраивало Моа, как нельзя лучше. Она вообще могла отправиться в любую минуту — ее здесь ничто не держало.
***
Самым смешным оказалось то, что наибольшей проблемой бравой пиратши на корабле стала морская болезнь. Не то чтобы она сильно от нее страдала, но первых три дня ей пришлось, изображать не просыхающую пьяницу. Жигляй же стал оправдывать ее надежды с первого дня, умело прикрывая недуг патронши рассказами о ее запойности.
Только на четвертый день она совсем справилась с этим недомоганием и смогла приступить к тренировкам команды. К ее счастью, мужички в основном подобрались ленивые, негибкие и старавшиеся увильнуть от занятий, несмотря ни на какие увещевания капитана. Поэтому дальше пары-тройки простецких ударов и захватов дело не пошло. А вот Жигляй, несмотря на свою хлипкость, оказался хорошим учеником, компенсируя, малый вес и силу, быстротой и ловкостью и, спустя неделю, уже мог на равных драться с тяжеловесными пиратами.
Они шли не совсем в ту сторону, куда звал Моа ее внутренний компас, но отклонение было небольшим и сетовать на судьбу не приходилось. Ветер всю дорогу был умеренным, и близкий к попутному, так что они продвигались с почти максимальной возможной скоростью. Плавание проходило довольно скучно, хотя, по словам капитана, так и должно быть, пока они не достигнут группы островов, мимо которых проходит торговый путь. Судно было не маленьким и команда довольно большой — в тридцать человек. Капитан расщедрился (или испугался) и выделил Моа отдельный закуток, который нельзя было назвать в прямом смысле каютой, однако койка там помещалась, а большего пиратше и не было нужно. А благодаря Жигляю, ютившемуся в общем кубрике, она знала настроения и сплетни, царившие в команде.
Наконец, под вечер двенадцатого дня впередсмотрящий заорал с мачты традиционную, почти магическую фразу: "Земля, справа по борту!". Этот сигнал, как по волшебству, привел весь корабль в состояние кипучей суеты. Моа уже знала, что приближение к островам означало конец их спокойной жизни. Они оказались среди густонаселенных берегов и островов, где курсировало немало потенциальной добычи.
Новоявленная пиратша мрачно заметила, что ей почему-то совсем не хочется участвовать ни в каких грабежах или разбоях. Она с ужасом подумала, что, пытаясь достичь своей цели, во что бы то ни стало, угораздила в западню, в которой ей придется исполнять роль изувера и убийцы, или отказаться от своих планов и пойти против всей команды, глупо погибнув в неравном поединке. Ни то, ни другое ее не устраивало, но и найти выход из этой западни она пока не могла. Кто же она была раньше, что, обладая такой сокрушительной техникой убийства, не могла согласиться на истязание людей? В этом крылся какой-то необъяснимый парадокс.
