— Служу Короне! — и захохотали, восхищённые собственным единодушием.
— Ну, знаете!.. — фыркнула Птичка, гневно раздув ноздри тонкого носика, и решительно ушла в дом.
— Упс, — развела руками Лиса и мотнула Квали головой. Тот изобразил ужас перед неминуемой расправой и собрался уже идти утешать обиженную, но Роган вдруг заполошно завопил:
— Ай, ай! Стой, стой! Не шевелись! — эльф испуганно замер в позе, для человека невозможной — на полушаге, только глазами зашарил вокруг в поисках неожиданно возникшей опасности. Лиса и Гром тоже быстро стрельнули глазами по сторонам. Что происходит? Роган неторопливо подошёл, снял со спины эльфа два прилипших куска сыра и тут же сунул их в рот. — Фщё, шпасибо! Мовефь идти — прочавкал он. Квали обалдел от такой наглости.
— Ну, ты вообще-е! А в глаз? — Роган сосредоточенно жевал.
— Псих! — поддержала эльфа Лиса. — Что ж ты так орёшь-то? — Роган жевал. Квали сплюнул и ушёл в дом.
— Да ладно вам! Очень кушать хочется, — извинился ему вслед Роган и искательно посмотрел на стол. — Лиса, а может, сядем уже? — в последний раз он ел утром, после прихода ребят в Госпиталь, и есть хотел зверски. Привык уже, за восемь-то лет безвылазного пребывания в своей келье, к регулярному питанию.
— Ладно уж, живи, несчастный! — сжалилась Лиса над голодающим. — Но ещё раз про "замуж" — и всех убью! Сваты хреновы! Так, чего у нас тут нет?
— Вина! — сразу среагировал Гром. — И сидру, есть у тебя ещё?
— Хоть залейся. Пошли тогда, поможешь донести. А ты садись пока, голодающий, не жди. И буханку дорежь заодно. Может, тебе супу погреть? — Роган замотал головой и принялся сооружать монументальный бутерброд. Он уже забыл, что можно настолько проголодаться. Эх, вспомним молодость!
— Лисища, а где ты такое вино берёшь? Никогда такого не пробовал.
— А что, плохое? — бордовая струя, распространяя терпкий аромат, лилась в кувшин из небольшого бочонка под стойкой.
— Нет, наоборот, хорошее. Но нигде такого не встречал, да.
— А я не беру. Я "Источник" покупаю, на три года. А держу два. Мне братец объяснил, там селективность к концу использования резко снижается. А так — нормально.
— Так дорого же? — удивился Гром. Он примерно знал, сколько это стоит, когда не казённое.
— Окупается, — отмахнулась Лиса. — Ты прикинь: портал на Базар, потом найти что-то приличное, транспортный портал, сама погрузка. А хранить где, если партию брать? Я ж не столичный ресторан, у меня всего семь столиков, зачем мне? А нарвёшься? Пробовала — вино, привезла — уксус. И доказывай потом! Нет уж, так надёжнее. Ну, да, за восемь лет вкус всё-таки изменился, потому такого больше ни у кого и нет. Но ведь неплохо? Держи, пойдём, — Лиса выставила на стойку третий полный кувшин.
Со второго этажа им навстречу спустились Квали и Птичка. Она ещё дулась и смотрела укоризненно.
— Лиса! Нас простят за учинённое буйство и помилуют, если ты разрешишь её благословенности посидеть с нами в саду! — Птичка ткнула его в бок кулаком и сверкнула глазищами. — Ну, неблагословенности! — хихикнул он.
— Вредина! — прошипела Птичка.
— Да сиди, пожалуйста, — пожала плечами Лиса. — В конечном счёте, ты тоже там была. Только так: начнёшь реветь, или переживать, что я реву — пойдёшь спать. Договорились?
— Почему это ты будешь реветь? — сразу насторожилась Птичка.
— Ну, мало ли, расчувствуюсь не по-детски, — хмыкнула Лиса, вручила всем по кувшину и отправила в сад.
— Ну-с, кто первый? — все уже себе налили, закуску по тарелкам разложили, можно было начинать. — Роган, давай ты? Ты уже что-то съел, остальные голодные. Ты рассказывай, а мы есть будем!
— Да ну, чего там… — попытался увильнуть маг. — Я уже ребятам рассказал, ничего со мной такого не было, исключительного.
— Но я-то не слышала! — возмутилась Лиса. — А кроме того, про "ничего не было" — наглое враньё! Ну, Роган, ну я ж кто? Смеёшься?
— Ну… Эх… Ну, вот… — запыхтел Роган. И сдался. — Ладно. Вот.
Как оно было.
— Я, честно говоря, сгореть должен был, — начал Роган. — А в живых остался по чистой случайности. Помните, мы тогда печать нашли? Без подписи? Ну, когда нас староста в деревне попросил банду разогнать, а потом Чавчиком рассчитался?
— А-а, точно, было что-то такое! — кивнул Квали.
— Слушайте, извини, перебью, а кто-нибудь знает, что со свинкой стало? — вылезла Лиса.
— Так в Парке Чавчик-то, да, — оторвался Гром от сидра. — Он с нами оказался, я его потом в Парк Зверей и отвёл, куда его девать-то было? Видишь, какая штука, в дом-то мы и не ходили больше, в аренду сдали, ему жить негде и оказалось, да. Здоровая такая животина выросла, потом как-нибудь сходим, посмотришь.
— Здорово! — обрадовалась Лиса. — Извини, Роган, давай дальше!
— Ага. Ну, вот. В общем, печать эту мы тогда так и не сдали, она у меня в кармане так и валялась. А там я стоял, пытался "сетью" этого гада через портал накрыть, а он файерами отстреливался, и один таки я почти пропустил. Балахон он мне прожёг, зараза, в кармане дыра получилась, печать, видимо, и выпала. Я, когда шагнул, её ногой раздавил, и так удачно, что портал открылся. Сзади. А тут как рвануло! Меня в этот портал и вымело. Головой приложился, и привет. А потом оказалось, прямо к самому Госпиталю меня швырнуло, к главному входу. Нашли быстро — а что толку? Голова пробита, аккуратно так в край ступеньки затылком вписался, да ещё откат здоровенный, без магии полторы недели просидел. А потом так в Госпитале и остался, — скомкал конец рассказа Роган. — Вот и всё.
— Врёшь, — уверенно сообщила Лиса.
— Вру, — вздохнув, согласился Роган. Помолчал, решаясь. — Я, ребята, жить не очень хотел. Вернее, совсем. Не хотел. Я… В общем… Покончить я с собой пытался. Два раза. Если бы магии не лишился — получилось бы, а так — откачали. И на контроль поставили, — он задрал рукав. Под кожу запястья была вживлена сломанная печать, между половинами пульсировала синяя жилка. Он неловко, как-то виновато пожал плечами, одёрнул рукав. — Я и из кельи почти не выходил, вы мне постоянно мерещились. Очень… неудобно было. А потом… ночью… во сне… опять там оказывался, — тихо закончил он, не глядя на друзей. Почему-то было невозможно посмотреть им в глаза, будто рассказал о чём-то постыдном. Будто попытка смертью заглушить чувство вины была непозволительной роскошью или недостойной слабостью. А может, так и есть? Иначе — почему ему сейчас так неловко?
— Теперь не врёшь, — деревянным голосом сказала Лиса и прикусила дрожащую губу. Все долго молчали. Лиса встрепенулась, быстро разбулькала вино по кружкам, подняла свою: — Роган! — жестко позвала она. — Ро-ган! — дождалась, когда он поднимет на неё глаза и с расстановкой сказала: — Роган! Это. Уже. Закончилось! Мы живы, Роган! Забудь!
