– Ты разобрался?
– В принципе – да.
– Тогда чего мы ждем?!
– Полуночи.
– Нафаня, я серьезно!
– Так ведь и я серьезно, – без улыбки ответил Нафаня. – Полночь – время чудес.
– Фу! Ты прямо как Сережка! Тоже коллекционируешь глупые слухи?
– Слухи? Никогда! Лучше один раз увидеть, чем сто раз…
– Пошли! – решительно перебила его Катя. – Я не собираюсь сидеть здесь до утра!
– Ночь в моем замечательном обществе…
– Стукну! – пригрозила Катя.
Через пять минут они уже крались по темным залам, петляя, обходя внутренние посты. К счастью, их никто не заметил. К счастью, потому что выглядели они очень подозрительно. Особенно Нафаня со своим чемоданчиком.
Добрались.
Нафаня распаковал чемоданчик с установкой. Слабый голубоватый свет придавал статуе пугающее сходство с плывущим по воздуху белесым призраком. Катя поежилась. Статуя уже не внушала ей такой ужас, как в первую «встречу». То ли привыкла, то ли ощущение притупилось. Пугала сама обстановка. Музей, ночь, сумрачный свет… В такие моменты в бродячие мумии верилось гораздо больше, чем днем, на людной выставке.
А лицо статуи, очень красивое лицо, надо признать, Кате определенно знакомо. И ассоциации не самые лучшие… Но никак не вспомнить…
В аппарате что-то щелкнуло и тихо загудело. Вспыхнул монитор. Катя попятилась, запоздало вспомнив о защите от радиации.
– Ага! – раздался громкий, взволнованный шепот Нафани. – Мы что-то получаем!
Катя наклонилась к монитору. Мутные серые пятна на экране неожиданно стали четче. Кате почему-то вспомнился Лейкин хвостатый головастик…
– Черт, – выдохнул Нафаня. – Ты была права!
На картинке отчетливо обозначился неровный светлый овал – пустое место внутри статуи…
– Мамочка! – прошептала Катя, вцепляясь Нафане в плечи. – Там же скелет! Это не статуя, а саркофаг!
– Вижу череп, неплохой сохранности, – комментировал Нафаня, медленно двигая прибором. – И сильно некомплектный скелет. Собственно, не скелет, а склад разрозненных и поврежденных костей…
– Можно подумать, ты видел много скелетов!
– А то! – подтвердил Нафаня. – В археологические экспедиции почти каждое лето ездим, на черепушки и косточки насмотрелись… так вот, мне кажется: его, этот скелет, потом собирали. Из фрагментов. Вон там – видишь – проволочками скрепили. А кости старые…и кто ж их так погрыз… Погрыз? Ну-ка, сейчас сделаем покрупнее… Блин!
– Что блин?
– Угадал, – мрачно сказал Нафаня. – Вижу следы зубов. Кости обглоданы! Причем кем-то крайне зубастым! Это у кого ж такие зубищи? У волка? У крокодила?
– Ужас какой, – прошептала Катя.
Неожиданно ее поразил контраст между прекрасной, надменной статуей – и чьими-то жалкими и жуткими объедками внутри…
– А ну-ка, – бормотал Нафаня, наводя излучатель на череп. – Это что еще у нас такое…
Гудение усилилось, что-то отрывисто пискнуло. Свет мигнул. Нафаня выругался. Несколько секунд он всматривался в изображение, словно не веря своим глазам.
– Что там? – заглянула ему черед плечо Катя.
– С черепом какая-то ерунда, – ответил он, морща лоб. – Фейк, что ли? Или подпилены…
– Что подпилено?
– Да зубы. Сама не видишь? Смотри – клыки сточены. Занятно…
– И что это значит?
Нафаня почесал в затылке.
– Я-то откуда знаю?
Катя присмотрелась повнимательнее… И перед глазами возникло лицо Ротгара. Его жуткая улыбка…
Ну да. Именно такие зубы. Выходит, кости внутри статуи принадлежали эльфу? Ну, естественно! Карлссон же сказал, что на статуе «каракули Туат’ха Дананн».
Она поглядела на череп, занявший весь экран монитора, потом на статую. В сознании что-то шевельнулось… И Кате вдруг показалось, что череп на экране тоже шевельнулся. Приоткрыл рот… Катя вдруг ощутила нечто… Взгляд пустых глазниц… Он… Нестерпимое чувство тоски накатило внезапно…
«Баньши», – подумала Катя, поспешно отвернулась…
…И волосы зашевелились у нее на затылке.
По полу коридора в их сторону ползла длинная тень.
– Нафаня! Сюда кто-то идет!
Нафаня поднял голову, моргнул, тут же вырубил прибор и принялся быстро запихивать его в чемоданчик.
– Вот непруха, – бормотал он. – Черт, еще бы пять минут… Черт! Не закрывается, зараза!
Как всегда в спешке, аппаратура упорно не хотела упаковываться, вываливаясь и цепляясь проводами. Шаги неумолимо приближались. Катя вскочила на ноги.
– Я его отвлеку!
– Нет! Стой! Лучше я…
Но призыв Нафани пропал впустую. Катя бросилась в коридор навстречу шагам, завернула за угол – и угодила прямо в объятия Панихидина.
Трудно сказать, кто из них испугался сильнее.
– Кто здесь?! – взвизгнул начальник отдела Северо-запада.
– Это я! – пискнула Катя.
Испуг из глаз Панихидина исчез, сменившись зловещим огоньком узнавания.
– А-а-а, «крупнейший специалист»! – зашипел он. – Тут, среди ночи? Опять?!
Надо было срочно что-то сделать. Катя припала к груди Панихидина и крепко обняла его.
– Какое счастье, что я вас встретила!
– Счастье?! – Панихидин принялся вырываться. – Девушка, вы что, нездоровы?
И тут Катю осенило. Она сделала безумное лицо (это оказалось не так и сложно) и с придыханием зачастила:
– Это все статуя! Дело в ней! Она притягивает меня… Каждую ночь я слышу Зов!
Катя ожидала взрыва гнева, но Панихидин отнесся к ее бреду абсолютно спокойно.
– Продолжай!
– Вчера, представляете, дошла во сне до Дворцовой площади в одной ночной рубашке, – затараторила Катя. – И как никто не остановил по дороге – не пойму! Проснулась перед воротами и пошла обратно! Ух, как замерзла!
Панихидин ослабил хватку.
– А вчера меня здесь милиционер снял с водосточной трубы! Лезла на второй этаж, в окно – не просыпаясь! А сегодня… сегодня я прямо по стенке забралась, сама не пойму как – наверно, ногтями за трещины цеплялась…Просыпаюсь и вижу: прямо передо мной статуя. Стоит и протягивает ко мне руки!
– Образец «Гаруда»? – уточнил Панихидин.
– Она самая! А глаза у нее закрыты! – вдохновенно вещала Катя. – И я думаю – только не открывай их! Если откроешь – тут все и пропало. И тут она говорит…
– Что именно говорит? – хладнокровно поинтересовался глава отдела Северо-запада.
Что именно сказала статуя, Катя придумать с ходу не сумела, поэтому поступила проще – сделала вид, будто прислушивается.
– Она говорит…говорит…
Тут Кате вовремя вспомнилась Сережкина болтовня в столовке…
– Иди сюда-а-а! Я тебя поцелую!
