— Хочешь, чтоб я остался честным человеком? Чтобы не стыдиться за меня?
Она кивнула.
— Уезжай. Если до тебя доберутся… я все сделаю… любую подлость. Развяжи мне руки, матушка. Не дай, чтобы меня скрутили.
— О-ох, Равл!
— Ты не одна поедешь — Ирсал тоже увозит своих. И мать Суил там. И я приеду… попозже.
— О-ох, Равл, — опять простонала она. — Сказывала ж я… Когда ехать-то?
— Этой ночью.
— Нынче? — и мать вдруг рванула себя за волоса и заголосила, как по покойнику.
Нелёгкий был день, но я все успел. Даже увиделся — жаль, не с Асагом, с другим Старшим Братом — Сиблом. И хотя он был Старший, а я только Брат Совета, да ещё не прошедший обряд, он молча выслушал распоряжения, и спросил лишь, где и когда будет встреча.
— В лесу. Хонтову вырубку знаешь? В полдень, через два дня. Сам не успею — кого-то пришлю. Все. Храни вас бог. Проследи сам, чтоб тех, кого я назвал, завтра к утру в городе не было.
— Коль уж ты велишь, как не расстараться! — странная усмешка и странный взгляд, но мне было не до того, я спешил проводить мать.
Невесёлым был наш исход. Чтобы никто не заметил, мы из города вышли пешком; повозка ждала в лесу. Мать еле шла; от страха и от горя у неё подкашивались ноги. Сразу за околицей я взял её на руки, и она всю дорогу проплакала, прижавшись ко мне. Такая она была маленькая и лёгкая, так мало я дал ей радости и столько горя принёс взамен! И потом, сидя в повозке, она все меня не отпускала, и её слезы жгли мне лицо.
Но вот все кончилось. Тазир оторвала её от меня, и они, обнявшись, заплакали в голос. Ирсал хлестнул лошадей, заскрипели колёса. Долго ещё звучал в ночи этот скрип, а потом затих, затерялся в лесных звуках, и я повернулся и безрадостно зашагал в город. Усталый и одинокий вступил я в безлюдье улиц, и первый осенний дождь вовсю поливал меня. Мой дом был тих и тёмен, и, взбираясь по лестнице, я малодушно надеялся, что Суил ещё нет. Так будет намного проще… И всё-таки я улыбнулся, когда распахнулась дверь, и я увидел Суил.
— Никак вернулся, горе моё? Хорош! Где это тебя черти под дождём таскали?
— Мать провожал.
Она тихо вскрикнула и схватилась за щеки.
— Господи, Тилар! Что это ты надумал?
— Может, отложим, Суил? Я устал.
— Раздевайся! — приказала Суил и полезла в ларь за одеждой. — Ел-то хоть сегодня?
— Не помню.
— Ой, и беда с тобой! Иди сюда, полью.
А потом, умывшись и одевшись в сухое, я сидел за столом, и Суил хмурила тонкие брови, ревниво следя, как я ем. И только когда убедилась, что в меня не влезет ни крошки, поглядела в глаза и потребовала сурово:
— Сказывай!
— Суил, а может у Огила сотню для тебя попросить?
— Какую ещё сотню?
— Ну-у, может, когеров? Они как раз без командира.
— Ой, да ну тебя! Тилар, бога ради, что стряслось? Да скажи ж ты, не мучай!
— Я ухожу, Суил.
— От меня? — спросила она, бледнея.
— Что ты, птичка! Только от Огила.
— Тилар! — закричала Суил и оказалась на коленях рядом со мною. — Что он тебе сделал?
— Мне? Пока ничего.
— Тилар, ты так не шути! Всерьёз? Тилар, да как же вы… что вы один без другого делать-то будете? Ты ж подумай…
— Я думал, Суил. Полгода думаю.
— Тилар, — теребя мою руку, молила она, — богом тебя прошу, скажи, что стряслось! Я ведь для вас… Ну нельзя ж вам один без другого, никак нельзя!
Я поднял её, посадил себе на колени, и она тревожно затихла у меня под рукой.
— Ты права, Суил, — сказал я тихо, — никого у меня нет дороже Огила. Только ты. А расставаться надо. Не могу я с ним больше.
— За что? Господи, Тилар, что ты мнёшься? Иль мне на стороне узнавать?
— А никто и не знает.
— Из-за этого? — она взяла мою корявую руку и прижала её к щеке.
— Да. Ты ведь знаешь, что мне пришлось вступить в Братство, и я поклялся быть верным ему.
— Да ты всерьёз, что ли, клялся?
— Тогда нет. Ладно, Суил, ты права, нам нельзя хитрить друг с другом. Тогда я хотел только дожить до весны. Вот вернётся Огил — и выручит. А когда он вернулся, я уже не хотел, чтобы он меня выручал. Потому, что я понял: это два совсем разных Квайра — великий Квайр, который нужен Калату, и Квайр для людей, который нужен мне. И пока мы могли быть вместе, мы были вместе. А теперь Огил решил уничтожить Братство.
— Он сам сказал?
— Нет, конечно, иначе бы мне уходить? Я выпытал у Равата.
— Ну и что?
— Ничего. Надо выбирать, и я выбрал братьев.
— А дядь Огил тебе что, не брат?
— Больше, чем брат, но я ему уже не могу помочь. Он сам все выбрал за нас обоих. Понимаешь, птичка, я его не виню: кто платит — тому и кланяются. Когда мы взяли дворец, в казне было двадцать ломбов. А он ворочает громадными деньгами. Как ты думаешь, кто их дал?
— Кто?
— Квайрские толстосумы — купцы и владельцы мастерских. Как он посмеет им перечить?
— Ну и что? — сказала она сердито. — Что оно, твоё Братство, весь Квайр? Кому оно надобно?
— Мне. Если с Огилом что-то случится, страну унаследует Рават. Представляешь, что будет с людьми под властью Равата?
— Рават? Да ты что? Иль дядя Огил вовсе спятил?
— Да нет, Суил, он прав. Великий Квайр можно построить только очень жестокой рукой. Я не стану у Огила на пути, но мне в этом Квайре нечего делать.
— Господи! — простонала она и заломила руки: — Да что ж оно будет!
— Не знаю, Суил. Завтра я ухожу, а ты сама решай, как тебе лучше. Ты же знаешь: Огил тебя никогда не обидит. А я ни в чём не упрекну… как ни решишь.
— Ой, и дурень же ты, Тилар, — сказала Суил с печальной улыбкой. — Куда ж я без тебя? Дядь Огил мне, как второй отец, а за тобой я б и от родного ушла. Когда едем-то?
— Утром.
— Ну так ложись, а я соберу, что надо.
Только закрыл глаза, а Суил уже трясёт за плечо:
— Тилар!
— Что?!
— Эргис пришёл, говорит, ты звал.
Еле открыл глаза и увидел на сундуке у кровати свой дорожный костюм, а на столе ружьё и саблю, улыбнулся и обнял Суил.
— А может пока останешься, птичка? Как устроюсь в Касе, я тебя сразу заберу.
— Ты одевайся! Ждёт ведь Эргис.
Похоже, Эргис этой ночью и не ложился. Правда, заметить это могу только я.
— Готово?
— А как же! Парни внизу, все со сменными лошадьми.
— Кто?
Он усмехнулся.
— А кого мне из города брать? Все шестеро.
— Для Суил конь найдётся?
Он поглядел на Суил уже готовую в путь, покачал головой, но ничего не сказал.
— Выезжайте. Подождёте меня у часовни святого Илира.
— Зачем, Тилар? — спросила Суил с тревогой.
— Ничего, птичка. Надо проститься.
Пусто было на улицах в эту рань. Я проводил друзей до Саданских ворот, поцеловал Суил, Кивнул Эргису и направился к дому Баруфа. Я знал, что он только что встал и кончает завтрак — можно час-другой поговорить без помех.
