– Я предлагаю сделку.
– М-м?
– Я помогу тебе вернуться обратно в твой техногенный мир, а ты взамен исполнишь одну мою просьбу.
Я превратилась в слух, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть момент. Как он узнал?!
– Чего ты хочешь? – спросила я еле слышно, облизав вмиг пересохшие губы.
Он понял, что я прониклась, и слегка искривил рот в улыбке.
– Единственное, чего я хочу – стать полноправным правителем Белых Холмов, чтобы народ, наконец, признал меня своим правителем. А для этого мне нужен Индиго, родовой камень правителей, переданный добровольно. Для этого есть только один способ: мы устроим показательное выступление – свадебную церемонию на глазах у всего города, где и обменяемся артефактами. Потом ты сможешь быть свободна без каких-либо обязательств, после чего я официально-принудительно расселю все катакомбы и даже предоставлю всем беженцам достойное жилье. Твои родственники смогут вернуться в фамильное поместье, я снижу налоги до минимума, и уберу Безликих с улиц.
Звучало до безумия желанно, но реализация?
– А Кир? – перебила я поток его медовых речей.
– Вот для этого тебе и нужно будет кольцо. – Улыбнулся он, наблюдая, как я успешно заглотила наживку.
– А где гарантии того, что ты меня не обманешь?
Не убирая самоуверенной улыбки с холёного лица, он спрятал кольцо обратно в карман и вместо этого расстегнул один из множества своих браслетов. – Вот, примерь.
Я недоверчиво протянула руку, и он застегнул тоненькую золотую ниточку на моем запястье. – Теперь соври что-нибудь.
Соврать? Хм…
– Ты мне нравишься.
Браслет тут же окрасился ярко красным. Лицо Алеса слегка вытянулось. – А теперь скажи правду. – Протянул он неодобрительно.
– Я сомневаюсь по поводу твоего плана. – Браслет остался неизменным.
– И зачем носить на себе такую неудобную вещь? –Удивилась я, стряхивая украшение в подставленную ладонь. – Ведь все сразу узнают врешь ты или нет.
– Ну во-первых, я не вру. – Ухмыльнулся блондин, цепляя браслет обратно себе на руку, а во-вторых, я никого не посвящаю в особенности всех своих артефактов.
Цвет браслета остался неизменным, подтверждая его правоту.
Ну допустим. Я вздохнула и пожала плечами, выныривая из теплой воды. Я согласилась показательно выйти замуж за Алеса серебряного и демонстративно передать ему Индиго, предварительно заперев Инквизитора в его собственном доме, чтобы не мешался под ногами. А потом я исчезну, ведь мое присутствие будет уже ненужным, главную роль я сыграю, передав камень. И их дальнейшие с Киром разборки будут уже не моей заботой… В любом случае, Алес будет в безопасности под двойной защитой Индиго и своего фамилиара, а Инквизитор все-таки получит свои северные земли. Мои бабушка и тетя покинут мрачные катакомбы вернутся в облагороженное поместье…И, в общем-то, все останутся при своем, получив желаемое. Даже я. Но в груди все-таки больно ныло что-то горячее, при мысли, что я больше никогда не увижу Кирхарта… Но…
«Мы с тобой из одного мира» – Сказал Кир когда-то. Сейчас я была уверена, что он ошибался. Я не принадлежала этому месту и ужасно не хотела здесь жить, и пусть здесь сказочно красиво, я не желала зависеть от чьих-либо решений, кроме своих, не хотела быть ни игрушкой в чужих властных руках, ни средством для достижения целей, ни бонусом к победе. Единственное, чего мне хотелось, так это вернуться в свою маленькую ипотечную квартирку на окраине Питера, к своему коту, подгорелой овсянке и вкусному кофе по утрам, к Ирке и друзьям, к дождям и редкому солнцу, к комфортной обыденности без опасных артефактов и опасных людей, снова стать хозяйкой собственной жизни. И пускай такой ценой… Но безответная любовь это не мое. Я не готова была положить свою жизнь на её холодный алтарь. А время залечит мои раны...
Теперь одной стороне весов была моя беззаботная нормальная жизнь обычной девушки безо всякой борьбы за власть и огненной магии, а на другой был Инквизитор, со своими опасными стремлениями и тайнами, которыми не желал делиться… Со всем этим я чувствовала себя чем-то незначительным и микроскопически мелким рядом с ним и его непомерными амбициями. А ведь всё было бы совсем иначе, не желай он власти над Белыми Холмами куда больше, чем меня…
В тихий звук редких капель, падающих с желтого латунного крана в теплую воду, вмешался мерный звук приближающихся тяжелых шагов. Они помедлили у двери в ванную, затем дверь распахнулась, являя Инквизитора. Он переоделся и выглядел посвежевшим, но недовольным. Должно быть, я сидела здесь гораздо больше, чем было отведено.
Чтож, видимо, это последние наши с ним часы, и стоило провести их так, чтобы запомнить на всю оставшуюся жизнь. Я неспешно, глядя прямо в любимые темные глаза, поднялась из воды, и шагнула ему навстречу.
27. Приоритеты
И всё началось бы именно так, как и планировалось, не наступи я мимоходом на тряпкой валявшееся под ногами злосчастное платье, а именно, на кровожадно оттопыренный карман, а именно, на проклятое кольцо, а и-и-именно на острый твердый камень, в это проклятое кольцо вправленный. Эротический перфоманс потерпел сокрушительное фиаско уже на второй секунде, как только я, поминая попеременно имя господне всуе и чью-то мать, неэстетично заскакала на одной ноге, двумя руками крепко держась за стопу другой и разбрызгивая кровь по всему полу. Чудом не навернулась, едва не добавив в придачу к травме ноги еще и черепно-мозговую.
Благо стремительный Кир спас меня от более болезненного завершения этого постыдного спектакля, ястребом метнувшись ко мне навстречу, и подхватив на руки уже у самого пола готовую упасть если не на голову, то хотя бы на пятую точку меня. Я была дьявольски зла на саму себя, и мокрая и красная, как свежесваренное ракообразное, сидела на чужих руках, сердито нахохлившись. Великий режиссёр во мне умер, так и не родившись.
Мужчина без лишних слов усадил меня на полированную деревянную скамейку рядом с ванной, замотал в чистое, до этого сложенное рядом полотенце чтоб не замерзла, и внимательно осмотрел мою ногу. Я поплотнее завернулась в ткань, и тоже оглядела свою пострадавшую конечность. Порез, по ощущениям, был довольно глубокий, и кровоточил соответственно. Кир не стал рисковать, заматывая рану моим же грязным платьем, поэтому сходил за мазью и бинтами, после чего аккуратно обработал порез и крепко забинтовал, а потом его рука потянулась к тому же платью, так и оставшемуся лежать на месте преступления, зловеще алея пятнами моей крови. Но я никак не могла допустить чтобы он обнаружил этот проклятый кровожадный артефакт, до сей поры затаившийся в левом кармане.
– Кир, – воскликнула я, не успела его рука достигнуть светлой ткани.
– М-м? – Отозвался он, не отвлекаясь, и я с ужасом наблюдала, как он потрошит… правый карман.
– Нога боли-ит… – С удивлением поняла, что если режиссер во мне и умер, то актриса вполне себе подает признаки жизни. Иначе с чем связать это страдальческое подвывание, как не с внезапно прорезавшимся актерским талантом? – Есть обезболивающее?
Тот обернулся в мою сторону, оценивающе обвел внезапно заинтересованным взглядом мою закутанную в тонкое полотенце фигуру, очевидно приняв мои подвывания за страстные стоны, и вспомнив, что я тут , в общем то, в полной боевой готовности, не считая ранения, поднялся и снова подхватив меня на руки, понес в сторону спальни. Я мысленно выдохнула с облегчением, глядя ему за спину. Если не знать, что произошло, то можно было подумать будто в ванной кого-то с особой жестокостью лишили жизни.
Через несколько секунд меня осторожно опустили на кровать и начали медленно целовать, начав с той самой раненой конечности. Хм, а такое обезболивающее мне, в принципе, нравится даже больше…
– Кир? – Один важный вопрос вдруг всплыл в голове, и поэтому хотелось задать его чуть раньше, чем перестану что-либо соображать.
