Он всегда много работал, но перед начальством не прогибался, особых высот, суливших материальное благополучие, в редакции не достиг. Между тем, его коллеги и ровесники, нашедшие покровителей и сделавшие карьеру, уже имели свои квартиры и ездили на приличных машинах. Они с отцом, конечно, поддерживали бедного Жигуленка на ходу и следили за кузовом, но в тех же поездках на дачу им бы больше подошел внедорожник, пускай даже отечественного производства. Но они же копили на квартиру! Может быть, стоило где-то проявить гибкость, когда-то смолчать, а вместо поездок на Кавказ, Балканы или в Африку, чаще браться за освещение избирательных кампаний, делать заказные репортажи для крупных бизнесменов. Глядишь, и знакомства бы полезные завелись, и деньжат прибавилось.
И в это время впереди в кустах что-то призывно заблестело. Михаил отказывался поверить своим глазам, но там стоял сундук, наполненный золотыми и серебряными монетами. Также там лежали украшенные изумрудами, рубинами и сапфирами кольца, серьги, броши, колье, нити крупного розоватого жемчуга, какие он прежде видел только в музеях, кино или при расследовании коррупционных дел. Настоящий пиратский клад или бандитский общак, выставленный напоказ. Подходи и бери.
И именно эта доступность и нарочитость, конечно, насторожила. И обереги на куме опять нагрелись. Михаил достал дудочку и, начиная наигрыш, отошел подальше. И поэтому, когда при первых же звуках сундук взорвался, озаряя лес недобрым зеленоватым пламенем, и разнося по всей поляне черепки да осколки стекла, в которые превратились драгоценности и монеты, Михаил даже не удивился. И только обрадовался, что его почти не задело.
Вечером он сварил кашу из остатков дедовой крупы в надежде завтра добраться до Медного царства, а потом лег и заснул без сновидений. Сон приснился ему уже после полуночи и по своей изощренной мучительности превосходил предыдущие.
Михаил снова видел сына, повзрослевшего, возмужавшего, но как никогда нуждающегося сейчас в помощи шамана-отца. С криком ужаса и отчаяния Лева падал с балюстрады упирающейся в черные тучи зловещей башни, у подножия которой находилась гигантская свалка. Битые стекла, консервные банки и горы промышленных отходов соседствовали с неряшливыми завалами строительного мусора. Прямо под балконом громоздились обломки бетонных блоков с торчащей из них прутьями каркаса и кусками ржавой арматуры. И именно на эти вздыбленные копья и пики Лева летел спиной.
Сон растягивал падение, словно в апориях Зенона, деля секунды на десятые и сотые доли и продлевая эти частицы до бесконечности. Михаил видел, что, даже если Лева не погибнет сразу, его растерзают жуткие чудовища, скрывающиеся между блоками и плитами. Также он знал, что, если достанет дудочку, то падение замедлится, а сын, ловко перевернувшись в воздухе, благополучно приземлится и сумеет отразить атаку притаившихся внизу монстров.
Но руки не слушались, легкие никак не могли расправиться для вдоха, будто в них внезапно высох сурфактант, и они, слипшись, атрофировались, и только в ушах звенел отчаянный зов сына:
— Отец! Помоги!
Но в таком случае, почему его большой и взрослый Лева кричит тонким голосом ребенка? Михаил разлепил склеенные слезами веки и, кое-как продышавшись, огляделся. Нет, отчаянный призыв о помощи он сейчас слышал не во сне, а вполне наяву. Его сын, только не взрослый, а по-прежнему маленький и как никогда хрупкий и беззащитный, находился сейчас совсем рядом. В неверном свете костра Михаил видел крохотную фигурку, из последних сил цеплявшуюся за тонкие верхние ветви растущей на краю поляны старой и очень высокой березы. Маленькие ручки еще кое-как держались, но коротенькие ножки отчаянно и безнадежно сучили в поисках опоры, не могли добраться до ствола и только еще больше раскачивали сведенное напряжением хрупкое тело.
Михаил даже не подумал о том, как Лева оказался здесь, в Слави, почти у самого Медного царства, каким образом прошел сквозь границу миров, когда его догнал. В тот момент все мысли в голове свелись к единственной — добраться до злополучной березы до того, как сын сорвется вниз. В том, что он сумеет Леву если не снять, то хотя бы поймать, как шесть лет назад поймал его мать, Михаил не сомневался. Он не сразу почувствовал, как предостерегающе нагрелись обереги на шаманском плаще, и только за на середине пути, который преодолел в один безумный бросок, вспомнил про дудочку.
В самом деле, почему он раньше не догадался прибегнуть к помощи ведовства? Испугался, что, как во сне, не сумеет извлечь даже звук? Или все это время, его морочили, заставив в конце концов покинуть границу охранительного круга?
Едва мокшанская флейта издала первые звуки незатейливого наигрыша, морок исчез, образ Левушки развеялся туманом. А из ночной темноты выступил не просто огромный, но чудовищный зверь, отдаленно похожий на быка, но с совершенно разумными человеческими глазами, темной мордой, поросшей жесткой, точно и в самом деле металлической шерстью, и отменно острыми длиннющими рогами. Дед Овтай и поколения мокшанских и славянских волхвов, от которых он перенял древнюю легенду, ничуть не погрешили против истины. Зверь Скипер выглядел впечатляюще даже без адамантовых копыт. Хотя, возможно, это была как раз метафора.
Вот только и предок-тотем, к чьему образу решил обратиться на этот раз Михаил, обладал силушкой и размерами, невозможными даже для доисторических предков нынешних медведей. Призывать духов уже не хватало времени: Скипер несся с хорошим разгоном, в твердом намерении противника растоптать. Да и клокотавшая в груди ярость требовала выхода.
Михаил сумел, в прыжке завершая обращение, избежать смертоносных рогов и запрыгнул на загривок Скипера, пригибая зверюгу к земле и пытаясь добраться до скрытой толстой кожей и медной шерстью яремной жилы. Скипер заплясал на месте, тщась противника скинуть, и это ему почти удалось. Медвежьи когти, в которые обратились пальцы, поначалу не слушались, а клыки с противным скрежетом проскальзывали по медной шерсти, сдирая эмаль, будто на железной терке. Но едва обращение завершилось, и тотем-предок обрел свою силу, Михаил крепче сжал челюсти, исхитрившись прокусить шкуру и раздирая когтями плоть.
Рот наполнился черной тошнотворной жижей, которую не до конца получалось отплевывать. Хорошо, что медведи почти не восприимчивы к трупному яду. Михаил усилил хватку, и в это время Скипер дико взревел, а потом повалился на бок, прикрыв глаза и тяжело переводя дух. С его морды вместо пены стекала черная слизь.
«Одолел ты меня, кудесниче! — проникла в мозг чужая мысль. — Проси, что хочешь, только не губи!»
Из-за несовершенства речевого аппарата Скипер, похоже, освоил телепатию, и пользовался этим искусством, узнавая слабости врагов и умело прибегая к манипуляциям.
«Назови хоть одну причину, по которой, я должен тебе верить! Ты трижды пытался заманить меня в ловушки, ставил препоны на моем пути!» — также безмолвно, поскольку и медвежья пасть не очень способствовала членораздельной речи, отозвался Михаил.
Он на миг ослабил хватку, чтобы отплеваться, но бдительности не терял, впиваясь когтями в одетые медной шерстью крепкие плечи быка и продолжая вжимать его в землю весом своей медвежьей туши.
«Но ты же избежал все ловушки, — издавая жалобное мычание, мысленно отозвался Скипер. — И, я бы сказал, успешно. Не польстился на девицу и богатством моим пренебрег. Считай, что я тебя испытывал и предупреждал о том, что произойдет, если ты продолжишь путь».
«Обойдусь без твоих предупреждений», — сердить отфыркиваясь, отправил ответное послание Михаил.
Если бы не безумие ситуации, то это напоминало СМС-переписку или общение на популярной платформе «Я ищу тебя». А еще закралось подозрение, что предыдущая схватка — не более чем игра в поддавки, тем более что зверь-телепат мог предугадывать его действия.
«Не мог, — простонал в ответ Скипер. — В тот момент, когда ты обратился, ты действовал и думал, как медведь, а над звериным рассудком я не властен».
