умереть не может. Даже полезно будет, если пот всё же раскроет поры кожи, превращённой дубильными составами в непробиваемую глухую оболочку. Кожа слегка оживет, и заодно выйдут остатки этих мерзких умащений, которые не удаётся смыть водой.
Год назад он впервые услышал о психорегуляции и научился отрешаться от своих ощущений, подчиняя даже инстинкт самосохранения разуму. Теперь ему это помогло. Он как от надоедливого насекомого отмахнулся от обжигающей боли и от чувства смертельной опасности, связанной с ней. Вскоре организм адаптировался к новым условиям, дыхание замедлилось и стало очень глубоким, пот, в первые минуты стекавший ручьями, теперь высыхал, едва выделяясь, глаза подёрнулись плотной прозрачной плёнкой влаги. Наконец можно было осмотреться и подумать.
Драконы бежали по пустыне, не замечая своего груза. Для них, помнивших первобытную жару похлеще этой, денёк, должно быть, был довольно милый и располагающий к прогулкам. Вскоре они уже обходились без ободряющего свиста и неслись, весело похрапывая на ходу. Им можно было доверить выбор маршрута, зная, что воспоминания о чистых дракошнях и свежем корме не дадут убежать далеко.
Король задумчиво обозревал красные барханы вокруг. Пейзаж был утомительно однообразным. Ветер рвал белую тунику, мягко обтекая гладкое бронзовое тело. Наверно, со стороны он напоминал Фаэтона на отцовской колеснице с античных амфор, однако, даже такая мысль не добавила его размышлениям оттенка романтичности. Он устал, он был зол, он был бесконечно одинок. Чужой мир, принявший его с улыбкой, похожей на змеиный оскал, приводил его в отчаяние своей непрошибаемостью и недоброжелательством. Его злило, что ему навязали непривычные правила игры. Он был вынужден их принять, чтоб не погибнуть раньше времени, и расставил своих соперников, как фигуры на шахматной доске. Иногда его захватывал азарт, порой ему доставляла удовольствие новая необычная роль, бывали моменты, когда он упивался возможностью сделать красивый и неожиданный ход, и это всё помогало, но он постоянно помнил, что играет не фигурами, а жизнями баларов и не имеет права даже на самую невинную ошибку.
Ещё недавно его беспокоил Касу, но теперь он уже почти не думал о нём. Что-то подсказывало, что к моменту финального поединка расклад в игре изменится, и у него появится шанс победить. Он не знал, как это может стать возможным, потому что тогда в зачёт пойдут только суммарные силы прожитых инкарнаций, а тут он явно уступал чёрному жрецу, но думать об этом не хотел. Всему своё время. Пока Касу ему проигрывал из-за своей самоуверенности и явной недооценки способностей врага. Слуге Тьмы, победившему несколько десятков Воинов Духа, и в голову не могло прийти, что один из поборников Прямого Пути вдруг прибегнет к услугам полиции, чтоб следить за противником. Это было не по правилам. Но правила здесь задает сама жизнь, а король лишь следует им, как дисциплинированный игрок.
Придворная игра… Интриги, козни, заговоры… Перед его мысленным взором мелькали тёмные коридоры старинных замков, обагрённые кровью эшафоты и бледные лица древних королей. Ещё недавно он умел свысока взирать на их трагедии, раскладывая по полочкам ошибки и просчёты. Но как легко судить по старинным хроникам, уже зная, во что это вылилось! На деле это нечестно — решать задачи и искать ошибки, найдя ответ в конце учебника. Попробуй здесь, в этом чуждом мире сыграть с судьбой на равных, имея опыт распутывания чужих лабиринтов, зная исторические законы и не понимая, к чему может привести твой самый, на первый взгляд, невинный шаг. А ставка не просто жизнь, а жизнь двух планет.
Он терпеть не мог философствовать. Он знал, что нужно быть ближе к природе и доверять её силам, скрытым, в том числе, и в его мозге. Чёрт знает, как это происходит, прикасается ли какая-то невидимая антенна к информационному полю Вселенной, или Блуждающие Боги нашёптывают своему суперагенту нужные мысли, но выход всегда находится. Инстинкты высшего существа, интуиция, сверхпамять… Кто знает? Однако где-то уже зрела спасительная уверенность в том, что победа обеспечена, что он вырвет её с боем, с болью, но вырвет, а если так, то уже есть за что страдать.
Решив, что потратил достаточно времени на отвлечённые рассуждения, он попытался сосредоточиться на основных проблемах теперешнего положения, но перед глазами тут же замелькали волнующе прекрасные силуэты обнажённых невольниц. Король чертыхнулся. Прислали бы что ли эту принцессу, хорошенькую Туру! Всё лучше, чем эти бесконечные истязания чужой плотью. Он не камень, в конце концов, не старик! Да и старик бы, пожалуй, не выдержал, а тут улыбайся и изображай небрежные мановения отсылающей длани… Это было самым сложным на данном этапе. Именно эти стройные хвостатые и бесхвостые красавицы, которые терзали его своей доступностью. А по ночам он метался на своём влажном колышущемся ложе, пытаясь поймать ускользающий и дразнящий образ своей женщины, такой доброй и милосердной в жизни и такой жестокой во сне. Однако именно она незримо поддерживала его вздрагивающую руку, указывающую танцовщицам на дверь.
Другой проблемой были многочисленные недоброжелатели, коих нужно было осторожно столкнуть друг с другом, перессорить, разделить и повернуть на сто восемьдесят градусов с целью… Всё с той же целью: использовать, использовать, использовать. Именно это и было самым слабым местом. Он не думал, что есть цели, оправдывающие любые средства, не говоря уже о таких вот целях. Душа противилась этому. Куда проще было бы выступить открыто, не скрывая своих замыслов, не тратя время и энергию на обходные манёвры, но именно этого и ждёт Касу, потому что так, видимо, и поступали те, кого он лишил воплощений до него. Придётся смириться, набраться терпения и прибегнуть к спасительной идее новой необычной роли, всего лишь роли коварного и холодного короля. Что есть жизнь? Театр и все мы в ней актёры. И не всегда мы сами выбираем роль.
IV
От всех этих мыслей ему стало противно. Он ощутил себя стариком, который только рассуждает, потому что уже не может действовать. «Это время не по мне. Это место не по мне. И эта роль тоже не по мне. И с кого спросить за этот ошибочный выбор? Чёрт бы побрал этих Блуждающих Богов с их сомнительной непогрешимостью!»
Драконы неслись по пустыне, и ветер всё так же свистел в ушах, но скорость уже не захватывала, и король начал осматриваться в поисках нового развлечения. Ему нужно было забыться хоть ненадолго, дать покой душе и занять голову чем-то лёгким и приятным. Но что приятное может быть на этой выжженной равнине? Он окинул панораму красных песков широким взглядом и
