— У меня и не было. Толку мне с него, если я не умею пользоваться.
— Я умею. И, уверен, Равнемерк тоже умеет.
— Она умеет, но сейчас ничего не сможет сделать, — Хольгер покосился на дочь Гуннара. Все происходящее и голоса доходили до нее с трудом и будто издалека — словно сквозь туман или, пуще того, сквозь стену.
— А ты удивлен? Работала больше суток.
— Если она сейчас заснет, замерзнет насмерть.
— Я ее буду греть, — проворчал Альв и стал стягивать одежду.
— Ну да, ты и сам не прочь вздремнуть.
— Думаю, против тебя она станет возражать, Торстейн.
— А жаль...
— Хватит! — Хольгер все взял в свои руки. — Пива бы ей дать... Жаль, бочонок смыло... Укладывай ее, Альв. Пусть хоть пару часов поспит.
Остального Хильдрид уже не услышала. Она знака за собой эту особенность — напрягаться до предела и за пределами человеческих возможностей, и тянуть жилы, пока не минует острая необходимость, но потом тело и сознание просто отказывают. И она погружается в бездну, где нет ни чувств, ни памяти — ничего нет. И разбудить ее невозможно, пока тело не восполнит хоть как-нибудь потерянные силы.
Она пробудилась через несколько часов — от холода. Рядом с ней, прижавшись, спал Альв, от него пахло морской водой и потом. Они лежали на совершенно мокрой меховой постели, накрыты были другой такой же. Впрочем, на палубе спали многие, и тоже во всем мокром — неприятно, но викингам было не привыкать. Она слегка отодвинулась от Альва, с трудом поднялась на ноги. На корме, на ее месте сидел Хольгер, он клевал носом, потом вскидывался, выправлял ход корабля и снова поникал.
Впрочем, корабль никуда и не шел. Ветра не было, как часто случается после шторма, никто не греб, и драккар едва покачивался на мертвой зыби, сменившей высоченные валы, возносившиеся выше мачты. Натянув слегка подсохшую одежду — под меховой полостью Хильдрид лежала обнаженной, Альв раздел ее и разложил одежду рядом — дочь Гуннара прошла на корму. Увидев ее, Хольгер встрепенулся и обвел рукой горизонт.
— Нигде и ничего, — хрипло сказал он.
— Компас нашли?
— Нашли. Вот, — викинг протянул ей деревянный диск с тридцатью двумя нарезками, из них четыре длинные, и с дыркой в центре, куда вставлялась ось со стрелкой.
— А солнечный камень?
— Он есть у Торстейна.
— Он, похоже, и так не понадобится. Полдень уже пропустили, придется ждать ночи.
— Ночь может оказаться слишком светлой.
— Мне хватит нескольких минут. Если Полярная звезда поднимется хоть ненадолго, я сумею определить, где мы находимся.
— Ты отдохнула?
— Вполне. Иди, поспи.
Драккар почти не пострадал во время шторма, если не считать того, что смыло с него волнами. Но самое главное — весла и парус — сохранилось. Хильдрид подозвала тех викингов, которые еще бодрствовали, и велела им поставить парус. Ветра почти не было, но полотнище надо было просушить.
Воздух медленно пропитывался вечерней прозрачностью и звенел, как клинок о клинок. Начал дуть ветер, и парус высох в мгновение ока. Одежда Гуннарсдоттер просохла еще быстрее, прямо на ней, еще до того, как на драккаре проснулись все викинги. Ветер, как это обычно бывает, быстро разогнал облака. В разрывы серых, как льняная пакля, облаков, показалось белесое небо, обесцвеченное спускающейся ночью. Женщина косилась на край горизонта, озаренный ярче других, и пыталась понять, куда же их занесло.
К счастью, Полярная звезда проглянула сквозь кристальную чистоту летней ночи, пусть ненадолго и едва-едва, но проглянула. Хильдрид тут же поймала ее на зарубку, отмечающую север, и нажала на руль. Помедлив, драккар развернулся носом на север. Теперь следовало определить, далеко ли они отклонились от курса, которым следовали бы в Англию, если б не шторм. Некоторым удобнее было определять положение звезды по себе, лежа или сидя, но Хильдрид так срослась со своим драккаром, что только по нему и умела это делать с уверенностью.
— Сколько прошло с полуночи? — спросила она.
— Час с четвертью, — ответил Хольгер.
Она смотрела на нос корабля. Потом чуть сдвинулась влево. Прикинула высоту Полярной звезды. Покачала головой. Викинги смотрели на нее напряженно.
— Похоже, теперь мы ближе к Дюпплину[31], чем к Йорвику, — сказала она.
— Что, занесло так далеко на запад? — уточнил Торстейн. — В самом деле?
— Вообще-то, это шутка. Но, судя по Полярной звезде, мы должны быть где-то возле Северных островов[32].
— Значит, Йорвик от нас не уйдет.
— Приставать к берегу севернее Денло попросту опасно, — сказал Альв. — Ты же знаешь, наши до сих пор воюют с пиктами.
— Там не пикты, а скотты.
— И те, и другие, если быть точнее, — ответила Хильдрид задумчиво. — Кто-нибудь смотрел, много ли у нас припасов?
— До Йорвика дотянем, — ответил Харальд.
— Ты смотрел?
— Нет. Но разве у нас есть выбор?
Захлопал просохший парус. Ветер снова стих, но викинги, не обменявшись ни словом, тут же расселись по румам. Гуннарсдоттер развернула драккар кормой к Полярной звезде. Парус свернули. Недостаточно отдохнувшие викинги не слишком старались грести, но корабль скользил по умиротворенному океану, как коньки по льду. Усталость никого не донимала, и это было главное. Хотелось есть, но не слишком — тоже хорошо. Пристроившись у борта ближе к корме, Харальд вытащил бережно хранимую плетеную из пеньки лесу с тремя крючками и закинул ее в море. Подмигнул Хильдрид.
— Сейчас вытащим нам рыбки на обед.
Ночь стремительно сменилась утром, а к вечеру наступившего дня все различили впереди землю. И не имело особого значения, что это за земля. Где суша, там пресная вода, которой на корабле не осталось вовсе — та, что была, оказалась испорчена морской солью. Там лес, в котором водится дичь, там люди, у которых можно узнать, что это за земля. Там, в конце концов, сушняк, из которого можно сложить костер и высушить вещи. Перед последним рывком викинги подкрепились рыбинами, которых выловил Харальд — ели сырыми, но еда показалась отменно вкусной.
Эту ночь они провели на земле. Правда, удалиться от берега за дичью дочь Гуннара не разрешила — она не решалась отпускать своих людей, пусть даже по двое или по трое — но у них была рыба.
— Нигде еще не мешала осторожность, Равнемерк, — укоризненно произнес Хольгер. Правда, не при всех. И то спасибо. Она промолчала.
А что тут скажешь? Неправа. Не стоило бросаться в бурю, раз она видела, что та будет сильной, если этого можно было избежать. Что-то случилось с ней самой — этот шаг показался ей совершенно необходимым. Хильдрид уже и не помнила, почему это произошло. Словно наказывая себя за опрометчивость, она отправила почти всех дозорных спать и осталась сидеть у костра. Обычно такого не бывало — кормчему нужна свежая голова и точная рука. Но Гуннарсдоттер решила, что вздремнет потом, пару часиков под утро, пока остальные будут готовить завтрак и приводить в порядок корабль.