— Леночка, ангел мой! Только с твоим уходом узнал, кем все это время ты для меня была! Без тебя я будто во тьме бреду, звездочка путеводная!
Мне снова протянули цветы. Красивые. Между прочим, мне всегда нравилось сочетание белого и ярко-синего, а ромашки, вообще, мои самые любимые цветы! Протасов же считал их простыми и безвкусными, он любил все обставлять с помпой, напоказ. Поэтому, если и дарил мне букеты, то при свидетелях. Чаще это были шикарные розы или экзотические орхидеи в стеклянных стаканчиках с химикатами. А вот такие родные, незатейливые, душевные пытался преподнести впервые. И я бы их приняла, честно, но Заречный был против, ясно давая это понять очередным сдавливанием моей многострадальной конечности. Так могут и синяки остаться!
— Во тьме он бредет! Фонарь купи, жених недоделанный! — едва слышно, сквозь зубы прошипел змей, а потом гаркнул: — Почему посторонние на служебной парковке?
К нам со всех ног кинулись четверо охранников. Двое бежали от здания самого бизнес центра, и еще двое — от поста охраны на въезде.
— Это ко мне! — попыталась прояснить ситуацию я.
— Вижу, что не ко мне! — рыкнул Дракон Петрович. — Ко мне обычно с букетами не ходят. Меня другое волнует, как он сюда попал?
Этот вопрос Заречный задал уже не мне, а охранникам, устремив на них грозный взор.
— Он это… Мишина там, а он цветы и… Говорит, женщине своей… — замямлили охранники.
— Нет у него здесь женщины!
— Есть! — взвизгнул Протасов. — Леночка, любимая! Вернись ко мне!
Его подхватили под руки и поволокли в шлагбауму на входе. Он продолжал верещать о нашей любви, о несовершенстве мира и обстоятельствах, так внезапно разлучивших нас. А обстоятельства стояли рядом, вновь сжимали мое плечо и хмуро смотрели на то, как Вадима выдворяют из его вотчины.
— Зачем? Он же ко мне пришел! — я попыталась освободить руку.
Позволили. На секунду даже почувствовала себя свободной. Но лишь на секунду, потому что в следующий момент властная ладонь легла на талию. Меня развернули и посмотрели прямо в глаза. И да, глубоко в синеве уже зарождались желтые горящие всполохи. Кто бы ни был сейчас передо мной: змей или человек, но он злился.
— Вот именно! Он. Пришел. К тебе. Ничего подозрительного не находишь, девочка? — синие озера прищурились, обманчиво прикрыв желтизну.
— На что это вы намекаете? — не осталась в долгу. — Думаете, я его сюда позвала?
— Ну, вот видишь, ты сама обо всем догадалась. Почти.
— Да как вы смеете?! — дернулась в его силках. Тщетно.
— Смею, девочка. С-с-с-смею! — последнее слово он прошипел, а в волосах вновь сверкнуло серебро. Только не это! Свидетелей, конечно, немного, но мы все же на улице.
— Успокойтесь, Дмитрий Петрович! — прошептала я и перестала сопротивляться, просто дала себя притянуть ближе к горячему телу, обнять. И, кажется, мужчина зарылся носом в мои волосы и что-то там вынюхивал. В любом случае, действовало на него успокаивающе. По крайней мере, дышать он стал размереннее, ровнее.
— Я с-спокоен, Елена. Но подумай сама, откуда мужчина, не интересовавшийся твоей жизнью, узнал, что ты проводишь проверку именно в моей фирме?
Тут я напряглась. Да, откуда?
— Уточнил у меня на работе? — спросил робко и неуверенно.
Я бросила взгляд на Вадима. Он все еще стоял у своей машины и таращился на букет. Протасов нахмурился и бросил светы в аккуратный голубой мусорный контейнер. Эх, разве нежные лепесточки и стебельки заслуживают такой участи? Каковы бы ни были мотивы подарка, но растения страдать не должны. К сожалению, мой бывший жених в очередной раз обнажил всю свою подгнившую суть, застав меня убедиться в собственной правоте на его счет.
— Исключено. Даже твой начальник не знает, где я тебя посадил. К слову, в командировочном, вообще, указан, иной адрес.
А я не поверила в причастность Гольцмана к появлению Вадима. Вот ни капельки! Потому что все его колдуны и вурдалаки сто и еще пятьсот процентов не знали какие цветы я люблю, как не знал этого и сам мой бывший жених. Но были ведающие люди. Ох, были.
Поэтому ни оправдываться, ни что-либо объяснять Дракону Петровичу не стала. Просто кивнула на машину и сказала:
— Поехали. Куда мы там собирались?
— К родственницам твоим зачарованным, куда же еще… — пробурчал Заречный, но дверь мне открыл и в джип залезть помог.
Молчал босс довольно долго. О чем думал, оставалось только догадываться, но вид он имел серьезный и сосредоточенный. Почти в конце пути все же не выдержал и вкрадчиво спросил:
— А скажите-ка мне, Елена Мирославовна, ваши родственницы и вы лично ничего от меня не таите?
Глупый вопрос, если честно. Не по статусу змею такие задавать. Ну да каков вопрос, таков и ответ.
— Вы что имеете в виду? Факты по существу нашего общего дела или, как вы выражаетесь, прочую магическую чепуху? А, Дмитрий Петрович?
— А я имею в виду, Елена Мирославовна, все вместе с ерундой, чепухой и небывальщиной, в которую сложно не поверить, обнаружив на собственной физиономии чешую, согласитесь? — и тон такой у него, главное, предельно деловой и вежливый.
— А вы не читали сказочку в детстве про Пиноккио? Там мальчика наказали за вранье.
— Так я вроде был предельно честен! — возразил Заречный.
— Возможно. Но, видите ли в чем дело, Дмитрий Петрович… Грехи бывают разные. Соответственно, отличаются и наказания. Быть может, чешуя — ваша кара.
— И в чем же мой грех, позвольте полюбопытствовать? — продолжал форменно издеваться змей.
— А вы старушкам хамите.
Тут крыть ему было абсолютно нечем. Поэтому он нахохлился как замерзший снегирь и затих. Правда, джип уже свернул во дворы к нашей высотке.
Визит сюрпризом не стал. Нас ждали, но в квартире пахло подозрительно и неприятно, словно кого-то мумифицировали. Колдовство тут творилось. Совсем-совсем недавно. Причем, самое бессовестное и беспардонное. Да и бабушки избегали моего взгляда, а раз так, то выгораживать этих заговорщиц больше не буду. Хватит!
— Леночка, Димочка пришли. Может грибной соляночки отведаете или чайку? — сладко и довольно фальшиво пропела Ядвига. Надо бы ей над образом еще поработать. Халтура.
— Лучше расскажите товарищу, зачем Вадима ко мне отправили! — язвительно ответила я, а змей ошарашенно присвистнул.
— Догадалась, значит, — улыбнулась Гриппа. Довольно так, словно не ее на горяченьком застукали. — Растет твой дар, внучка. Крепчает, наружу просится. С этим считаться надо. Теперь хочешь, не хочешь, придется его в свет выводить и как можно скорее.
— В следующий раз попробуйте просто поговорить, а не строить планы за моей спиной! — Обиделась ли я? Еще как! А ведьма во мне бесновалась и в кои-то веке была полностью со мной солидарна.
— Прости, Еленушка. Клянусь землицей святой, последний раз у сватьи на поводу пошла.
Гриппа посмотрела на нее как на предательницу, я же жаждала продолжения разборок, но тут вмешался змей. Все-таки есть в нем чуйка, недаром такой бизнес с нуля поднял.
— Я не понял, какая связь между просыпающимся даром Лены и подосланным вами ухажером? — вот же змей! И вопросы задает точные, и зрит в самый корень!
— Прямая! — на автомате ответила расстроенная Ядвига и тут же поняла что и кому сболтнула. — Ой…
— А пойдемте-ка выпьем… чаю! — с нажимом произнес Заречный, практически впихнув обеих старушек в кухню. — Под чай и разговор душевнее, не правда ли?
— Леший тебя за язык потянул… — в сердцах прошипела Гриппа, увлекаемая Драконом Петровичем.
Как-то сразу стало совестно и даже немного жаль бабушек. Не чужие все же люди. И чтобы разрядить ситуацию, решила напомнить:
— Дмитрий уверен, что в его коллективе есть предатель.
— А то как же, — хмуро откликнулась Гриппа. — Есть, как не быть.
— Вычислить никак не можем. Вроде, все работают давно, а тотальные неприятности начались совсем недавно, — нехотя признал Заречный.
— Примерно с того момента, как проклятье мое, сгоряча брошенное, совсем не так, как должно, сработало, — кивнула бабушка.
