— Это как так? — почти хором поинтересовались мы. Дмитрий даже вперед подался, а еще секунду назад был крайне недоволен, что его отвлекли от интересующей темы. Но я знала, что он не отступит и еще вернется к ней.
Ответила нам Ядвига. Она все же решила напоить нас чаем и выставляла на стол чашки, чайник, вазочки с вареньем.
— Да в книгу мы тут заглянули. Заклинание «стража», конечно, древнее, но чары людям нужные, добрые. Сильный человек, этот дар принимающий, срастается со зверем. Не человек становится зверем, а зверь — человеком! Это новое существо, которое завсегда выручит, поможет, землю нашу от зла оградит. У сватьи же все иначе вышло, словно в ее светлую ворожбу чернил подмешали.
— Помнить он должен был все, а Димитрий зверем стал злобным, не стражем вовсе, — кивнула Гриппа. — Ежели б не Елена, то плавать бы ему змеем по сей день.
Дракон Петрович прочистил горло и отхлебнул горячего чая.
— Так! — подытожил он. — Я, конечно, не ждал от ведьм конструктивного диалога, но, похоже, говорить и не договаривать это ваше семейное. Подытожим. Первое: заклятье сработало не так, потому что кто-то недобрый вмешался в процесс. Второе: исправить это могла лишь Елена. Я все верно понял?
Старушки закивали, умильно поглядывая на делового и собранного Заречного. Мне лично вторая часть его выводов не понравилась совершенно, ведь она касалась непосредственно меня. А значит…
— А разве на древние чары возможно повлиять на расстоянии? — вот честно, не знаю, как это у меня вырвалось и почему пришло в голову, но уставились на меня все: бабушки удивленно, а змей совершенно непонимающе.
— Глядящий в воду частенько не замечает травинку, которая на поверхности-то плавает, — задумчиво произнесла Гриппа.
— Хмм… — Заречный почесал подбородок. — Намекаете, что предатель тогда рядом оказался? В кабинете кроме меня находились еще Антон и Марина. В Антохе я уверен, мы с ним со школы вместе. Марина тоже работает больше трех лет. Многое вместе прошли. Пожалуй, это единственные два человека, которые совсем не вызывают подозрений.
— А что я про травинку-то давече говорила! — тут же назидательно напомнила Гриппа.
— Да ты заранее не расстраивайся, Димочка. Тут особой магии не нужно. Так, ритуальчик небольшой с водицей живительной, да листиком герани красной. Герань, она всю правду раскроет, не утаит.
На столе появились две глиняные плошки. Из большой канистры в каждую плеснули воды, а потом кинули по несколько лепесточков красной герани, цветущей тут же рядом, на подоконнике. Гриппа склонилась над мисками и зашептала на древнем языке. Удивительно, но то, что я всю свою сознательную жизнь слушала как музыку, как песню, сейчас прекрасно понимала. То есть, ни за что бы не повторила за бабушкой прекрасные звуки, но смысл сказанного доходил. Гриппа просила воду раскрыть тайну. Для левой чаши она произнесла имя Марины, а для правой — Антона.
— Смотри, касатик мой, — шептала она. — Смотри. В какой чаше лепестки живыми останутся, тот человек честен и душою чист, но если потемнеют — там крысу твою и ищи!
Змей был спокоен. Внешне. Его волнение выдавала лишь пульсирующая венка на виске. Взгляд темно-синих, почти черных глаз прирос к лепесткам. Казалось, он даже дышать перестал. Я понимала, что Потемкин его друг, и уличить его в предательстве для Дмитрия не просто потеря, а нечто большее, глубинное и очень личное.
Очень захотелось его поддержать, и я просто своей ладонью накрыла его, сжатую в кулак, руку. Заречный вздрогнул, потом глубоко вздохнул и немного расслабился. Видимо, мужчина решил для себя действовать по обстоятельствам, какие бы сюрпризы ему не преподнесла жизнь.
— Готов, милый? — тихонько спросила Ядвига, Дмитрий кивнул, хотя взгляда от плошек не отвел.
И тогда Гриппа снова запела главные слова, истинные, сильные. И…
Теперь уже не дышали, кажется, все. Мне тоже очень не хотелось, чтобы обаятельный Антон оказался предателем. Почему? По каким-то причинам я стала воспринимать боль и огорчения Заречного как свои собственные.
Не знаю, что нас сблизило. Нет, знаю! Поцелуй. Только вот какой? Тот первый в лодке, когда я сама поцеловала змея, или в кафе, когда меня целовал уже мужчина?
И тут в одной из плошек начался процесс, который даже скептик, кроме как магией, ничем иным объяснить бы не смог. Обычная вода вдруг вспенилась, словно миску подогрели, а потом лепестки скрутились и почернели по краям. Вторая емкость осталась неподвижной, и герань в ней плавала все такая же красная, как капельки крови.
— Чист твой дружок, — подытожила Гриппа. — Ни тайных, ни явных грехов за ним не водится. Предан тебе душою и помыслами. Верный человек рядом — залог победы!
— Победы… — горько хмыкнул Заречный, но выдохнул с облегчением. — Тендер продули. Значит, все-таки Марина… И как я проглядел?..
— Не спеши девушку обвинять. Еще раз на лепестки взгляни. С краю у них червоточины, лишь оболочка задета, а внутри поверхность чистая и светлая. Волос мне секретаря твоего принесите или вещь личную, я вам точно все про нее скажу, но подозреваю, не обошлось тут без прихвостня Гольцмана, мага темного, да заклятия черного.
— Ее тоже прокляли? — Заречный давно поменял положения наших рук, и теперь его большая теплая ладонь была сверху.
— Чары наложили подчинения да принуждения. Тут и без магии все ясно, — кивнула Ядвига. — Сердца, плачущие от любви неразделенной, всегда уязвимы. Их хозяев без труда заколдовать можно.
— Странно. Марина девушка красивая, откуда там неразделенной любви быть? Любой бы рад был, если она внимание обратит, — удивился Заречный.
— Вот и радовался бы, касатик! — ехидно заметила Гриппа.
— Вы хотите сказать, что мой личный секретарь в меня влюблена?
— Отчего же хотим? Говорим. Сейчас карты раскину, — Ядвига сунула в руки Заречному старую потрепанную колоду.
Змей времени не терял. Пока бабушка делала расклад, он набрал Потемкина.
— Тох, отбой. Встретимся у меня через час. Никому ничего не сообщай, пусть ищут. Нет! Никому и ничего! Отбой.
То, что дракон не любил терять время, очень импонировало Гриппе, и она усиленно кивала мне на мужчину. Сводница! Сопротивляться из вредности хотелось, особенно ведьме внутри меня, но ведь мне и самой Заречный очень нравился. Как бы я не бежала, как бы не сопротивлялась, но первая же сложная ситуация показала, как нас тянет друг к другу.
Ядвига убрала оставшиеся карты и посмотрела на змея.
— На работу девочка пришла, когда на тебя в газетах да по телевизору насмотрелась. Огорчалась, что ты не обращаешь на нее никакого внимания, пакостила зазнобам. Не крепко, по мелочи. Тебе, Еленушка, тоже. Надеюсь, ты не пила кофе, поданное девушкой?
— Плевала? — спросила я, и бабушка кивнула. Не померещилась мне пенка подозрительная.
Отвечать мне не стали. Вместо этого Гриппа посмотрела на Заречного изучающее.
— Коли ты к девчонке глубоких чувств не питаешь, не стоит держать ее подле себя. Иной раз безответно влюбленный союзник намного страшнее полчищ врагов лютых. Так-то!
— Я разберусь, — коротко ответил змей, поднимаясь с места. — А о даре Елены и каком-то ритуале, для которого вы подсылаете к внучке мужчин, мы поговорим чуть позже. До того момента настоятельно советую никаких решительных мер не принимать.
И Заречный ушел. Мне же на прощание не сказал ничего. Абсолютно.
— Советую не принимать никаких решительных мер… — по-доброму и очень смешно передразнила дракона Ядвига, которая ходила закрывать за ним дверь.
Мобильник зазвонил. Разумеется, это был наш недавний гость. Все же решил мне сказать несколько приятных слов, так я думала. И напрасно.
— Слушаю вас, Дмитрий Петрович.
— Не делайте глупости, Елена Мирославовна, а лучше пока совсем из дома не выходите.
И он повесил трубку.
«Вырезано цензурой 464 раза» — это все, что пришло мне на ум после нашего короткого, но такого обстоятельного разговора.
Потом, конечно, были еще мысли, но все они сводились к одному — да что б тебя!.. А ведьма внутри не просто рвала и метала, она требовала действий. Причем, решительных. И плевать, что я могла в данной ситуации совершать лишь глупости, которые меня попросили не делать. Главное, что их требовала душа.
