А потом Джиорел Линешент делает шаг вперёд, и глаза его стекленеют.
– Ос-та-но-вить, – хрипит он с окостеневшим, неподвижным лицом. Вскидывает ладонь – и Печать Ветра оказывается наведённой прямо на меня.
Мелони прыгает на него сзади, обхватывает за шею, и удар магии воздуха раскалывает один из хрустальных светильников по стенам. Джиорел сопротивляется отчаянно, сбрасывает Мелони в воду и поднимает ладонь, чтобы нанести удар магией.
– Оста-но-ви-ть…
Мелони из положения лёжа бьёт аристократа под колено, изворачивается змеёй и придавливает к полу. Они возятся в воде, и я невольно делаю рывок – к ним, помочь…
– Стоять!!! – рык Арделл пригвождает меня к месту. Варгиня захлёстывает кнутом ладонь Джиорела с Печатью. – Мел, не бить! У него жена на Полном Брачном! Лови, вяжи его! – и перекидывает ей кнутовище.
– Он… он кричит… – шепчет Деймок, почти что падая у алтаря. Губы у него совсем белые. – Там, внутри меня. Он хочет, чтобы я остановил… вас остановил…
– Соора! – Арделл хватает за плечи горничную, толкает к алтарю. – Будьте с сыном, поддержите его! Деймок, ты Глава Рода, он не сможет взять тебя под контроль. Не слушай его! Олкест, вы там заснули, что ли? Что надо делать? Ну?
Надо… читать, не отвлекаться, не слушать. Я пытаюсь, правда пытаюсь. Стиснуть пальцы, и уйти в пение древних символов, ощущать сердцем каждую фразу и каждое слово… Хотя в душе я проклинаю этот обряд за его длину. Проклинаю тех, кто создал его с такими пышными формулами и записал так, что его едва ли можно произнести (И это как читается: «эннелиол» или «инналиол»?). Вытискиваю, выдавливаю из пересохшего горла не торжественный, не властный напев. И чувствую, что слова не обретают смысла, не достигают разума.
«…а ты, Зверь Рода, да будешь волею Главы славных Линешентов из первого круга из рода исторгнут и извержен, и наша кровь ныне – не твоя кровь, магия же нынче наша – не магия тебе…»
По Ритуальному Залу гуляют волны – это Джиорел Линешент всё бьёт и бьёт магией Ветра, прямо в воду. Мелони сидит на нём верхом, отплёвываясь и держа кнутовище. Кнут обмотан у нашего союзника вокруг шеи – но тот через силу выталкивает из себя магию.
Страницы мокры, лицо всё в брызгах воды. Губы дрожат. Мальчик скорчился над алтарём, его мать обхватывает его за плечи, уговаривает потерпеть…
А там, наверху, творится безумие: шаги, и вопли, и проклятия, и звуки боя, чей-то визг, какие-то удары…
И вот раздаётся скребущий звук сверху: будто гигантские когти прорезают камень над нашими головами.
Арделл подняла ритуальную чашу, выпавшую из рук Джиорела. Теперь держит её в одной руке, а второй прижимает ладонь Деймока к алтарю – чтобы не соскользнула. Варгиня глядит на меня, и в глазах у неё пляшет оранжевое пламя, причудливо смешиваясь с зеленью. На раскрасневшемся лице – упрямство пополам с решимостью. Она не говорит ничего – но словно бы вздергивает меня с колен на ноги, переливая в меня неведомую, непонятную мне силу – и меня словно укрывает за стенами старой, родной библиотеки Драккантов, огораживает от криков, от жутких скрежещущих звуков сверху…
От сомнений.
Голос крепнет, обретает уверенность:
– Теперь совершайте возлияние из чаши. Выливайте воду с кровью на алтарь! Так! Прижимайте родовой перстень! Воззови к своему Дару, Деймок! Ты готов повторять?
– Я… – мальчик задыхается. – Матушка, уйдите… готов… что надо говорить?
Приковываюсь глазами к нужной строке.
И тут что-то подсекает меня под ногу, словно бы верёвкой. «Паскуда!» – взвизгивает Мелони, и я понимаю, что это Джиорел Линешент дернулся, воззвал к Печати – и всё-таки попал.
Не удержавшись на ногах, ударяюсь головой о колонну, недалеко от которой стою. Книга летит в воду вместе со мной, и хлынувшая из носа кровь заливает окончание обряда.
Потом на дверь вовне обрушивается страшный удар, и она идёт трещинами.
ЛАЙЛ ГРОСКИ
«Единственный шанс, – нашёптывал изнутри грызун, пока я летел по лестнице, держа в охапке прелестницу-нойя. – Единственный выход, а?»
У меня не было оснований не доверять старому компаньону. Так что, когда мы оказались в подвале, – я предоставил ему полную свободу. И рванул не по коридору с гобеленами и вышитыми гербами, не туда, где была дверь в подвал. А направо от лестницы, в слепой и тёмный закуток. Коротенький, но достаточный, чтобы вдвоём вдавиться в него шагов на пять вглубь. Выставить щит холода с Печати.
И замереть.
Аманда не говорила ничего. Тихонько дышала над ухом. Волосы щекотали мне щёку. Пальцы шевельнулись, выбросив на пол амулет – наверное, тоже защитный.
Потом мы умолкли, потому что фамильяр спустился вслед за нами по лесенке. Проплыл мимо, не обратив ни малейшего внимания ни на наши щиты, ни на нас самих. К двери Ритуального зала.
Под ударом миленькой белой лапки с фиолетовым сиянием дверь застонала.
Ещё тяжкий удар. Треск дерева, всхлипы металла. Боженьки, надеюсь, Арделл знает, что делать с этой дрянью. Если он вдруг окажется внутри…
Ещё удар – уже не лапой, всем телом. Торопливый, но сильный. Слышно, что там, в зале, что-то выкрикивают на несколько голосов. Удар, всхлипывание петель, скрежет отлетевшей железной оковки…
Тварь взвыла и завертелась в воздухе, объятая фиолетовым огнём.
Гобелены с древними Линешентами занялись багрово-фиолетовым пламенем, за ним взялись гербы, потом огонь лизнул потолок, а потом пожар разросся на весь коридор. И там, в фиолетовом коконе огня, билась и корчилась жуткая тварь, от геральдиона в которой оставался только силуэт, контур. В конвульсиях, истошно визжа, она разносила всё вокруг себя: падали растерзанные, прогоревшие гобелены, дымно полыхал ковер и раскалялись каменные стены, на которых появлялись глубокие, взрезанные полосы…
Защиту смело, и магическим жаром ударило в лицо. Слишком поздно я сообразил, что наверх нам уже не выбраться: два шага вперёд – и мы с травницей станем живыми факелами. Осталось только держать щит холода – я возобновил его и почувствовал, как заполыхала от чрезмерных усилий Печать на ладони. Аманда, что-то прошептав, выбросила на пол ещё амулет, последний, и повеяло холодом…
Но тварь, бьющаяся агонии, извивающаяся, изгибающаяся посреди коридора, всё не подыхала. Она визжала и корчилась, выплёскивая из себя накопленную за века дармовую силу. И камни коридора плавились, защита амулетов истончалась, ладонь опять почувствовала волну магического жара.
Крыса визжала внутри, пока я закрывал Аманду собой, вжимая её в угол. Пока отворачивался от жгущего глаза фиолетового сияния, прятал лицо, выставляя навстречу ему ладонь с Печатью, которая вот-вот обуглится…
Потом меня стиснуло поверх плеч и словно заковало в стальное кольцо, нас с травницей с силой впечатало друг в друга – вмяло и вжало, а фиолетовое сияние билось вокруг – и не доходило, пыталось достать – и не могло.
Вот, значит, как действует Дар Щита.
Знать бы ещё, когда это Нэйш успел спуститься в подвал… впрочем, наплевать.
Колдовской жар ощущался даже и через щит, просто теперь он не мог испепелить. И поверх плеча устранителя я мельком увидел: посреди оплавленных, раскалённых камней коридора в ореоле магической энергии визжит и бьётся в судорогах тварь. И ореол погасает, жара становится меньше, а тварь изламывается в воздухе всё причудливее…
Взвизгнула особенно пронзительно.
Выгнулась в последний раз, корчась в агонии.
И истлела в фиолетовом сиянии.
ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ
Дверь трескается под мощным ударом, и за ней нарастает требовательный вой. Янист Олкест, полуоглушённый, пытается достать книгу из воды, но текущая из носа кровь заливает страницы. Светильники по стенам, не сговариваЯсь, вымётывают колдовское фиолетовое пламя. Мел, ругаясь сквозь зубы, вжимает в залитый водой пол Джиорела Линешента. Испуганно визжит Соора, застыл мальчик над алтарём…
