нас эксперт по девушкам, которые подходят для твоего драгоценного брата.
Интересно, Нора так же была уверена в своей правоте, когда решала за Айлин, с кем той стоит провести жизнь?
— Я просто хочу, чтобы он был счастлив! — авторитетно заявила Ди, — а не якшался с кем не попадя.
— Мы с Эмми из одной «семьи», — еще раз ткнула ее в очевидное, — только я почему-то для тебя «кто ни попадя», а она — образец благочестия. Тебе не кажется то странным?
Диана пошла злыми пятнами. В синих, таких же как у Коула, глазах полыхала ярость. Она открыла рот, и я уже приготовилась к тому, чтобы выслушать очередной поток грязи, но ее опередили.
Оливио, за спиной которого стояла хмурая Кайла:
— Это потому что она сама ее под него подложила, — произнес Ник.
Я непонимающе уставилась на своего напарника, а Диана почему-то отреагировала истеричным криком:
— Вали отсюда!
— А ты тут не ори. Тоже мне принцесса нашлась, — вступилась Кайла, и встала рядом с Оливио, едва заметно коснувшись его руки.
Они вместе что ли? Когда успели? Пока я сидела в заточении в башне, а потом по лазаретам моталась?
— Не лезьте в то, что вас не касается!
— Еще как касается, — недовольно сверкнула глазищами Ник, — я из-за ваших разборок закреп словил! Неделю спать не мог, пока во всем не разобрался.
О да… Я знаю, что такое закреп. Это когда вроде живешь обычной жизнью, но как только наступает острый момент так все, в голове сплошное затмение. Мысли только об одном. Половина действий не контролируется, другая — вообще словно в тумане. И нет покоя на сердце, пока все не будет завершено.
Только какое отношение закреп Ника имел к нашим, как он выразился, разборкам? В них же нет ничего особенного. Просто одна любила, как дура, второй предал, третья явно злорадствовала по этому поводу.
Вряд ли дар Гончей, тем более закреп мог сработать на такую ерунду. Или мог? Или не такая уж ерунда?
— Ник? — напряженно позвала я.
— Все, мне надоел этот цирк! — фыркнула Диана и стремительно развернувшись, пошла прочь. Правда спустя пяток шагов остановилась, потому что Оливио громогласно произнес:
— Она напоила братца своего, а потом привела ему Эмми. Специально ее выбрала чтобы тебя сильнее зацепить. Все ведь знают, какие отношения у тебя с сестрами.
— Ложь! — Диана ринулась обратно, — как смеешь врать?
— Ты подлила ему зелье сна и беспамятства. Варила его сама по рецепту вашей тетки. В лаборатории номер три. Котел с верхней правой полки. На нем остался твой след. Основные ингредиенты покупала в лавке старого Дориса, но настойку рахуса в лавке возле центральной площади. Продавцы подтвердили.
Диана сначала побледнела, потом покрылась малиновыми пятнами:
— Хватить бредить.
А Ник продолжал монотонно перечислять:
— Эмми ты заплатила тысячу кредитов плюс приглашение на осенний бал и наряды.
Приглашение и наряды? Я помню, как сестра гордо говорила, что все это благодаря Хеммери. Только забыла, что Хеммери в Весморе двое. Не только Коул, но и его сестрица, которая ненавидела меня всей душой.
— Ты ей платила за каждое появление и каждый эпизод с Евой. Последний платеж был накануне возвращения Коула. Ты сама провела ее на территорию Академии, несмотря на запрет. Задача у нее была — таскаться за ним весь день, чтобы рано или поздно попасться Найтли на глаза. Ты пообещала ей, что если все пройдет гладко, то к деньгам добавится приглашение на одно из мероприятий Хайса, где Эмми могла попытать удачу в поисках богатого ухажера.
С каждым его словом Диана все сильнее краснела и злилась.
— Ты совсем дурак? Что за бред?
— Не бред, а зов Гончей. Я неделю по городу и академии носился, вместо того чтобы нормально готовиться к экзаменам. Хорошо вон Кайла помогла, влезла туда, куда у меня доступа не была.
Подруга едва заметно улыбнулась и подмигнула мне, а Ник продолжал ворчать:
— Ты моя должница Найтли. Фуух, — Доминик облегченно выдохнул, — все. Отпустило. Черт, можно мне другого напарника? С этой либо сдохнешь ненароком, либо с ума зайдешь от закрепов всяких. И нет бы на что-то серьезное закоротило…
У меня сердце еле билось. Я смотрела на вторую Хеммери и испытывала лютое желание вцепиться ей в косу.
— Это все ты, — прорычала, не узнавая собственного голоса.
Она же досадливо сморщилась, а потом выплюнула:
— Ты никто и звать тебя никак! Не лезь к моему брату. Поняла? Он достоин лучше.
— А с чего ты взяла, что имеешь право за меня решать, чего я достоин, а чего нет?
Вздрогнули мы все. И Оливио с Кайлой, и я, и Диана. Она, пожалуй, сильнее всех остальных.
— Коул…
Он неторопливо приближался к нам. Руки в карманах, на лице ни одной эмоции, взгляд — только на сестру.
— Сваливаем, — коротко обронил Ник и, схватив Кайлу за руку, быстро ретировался.
Осталась только я с двумя Хеммери, которые смотрели друг на друга так, что еще немного и вокруг начнет полыхать пламя.
— Я, пожалуй, пойду…
— Стой, — Коул не глядя схватил меня под руку и притянул к себе, — никуда не пойдешь.
У него было такое выражение лица, что я притихла.
— Значит, все это твоих рук дело?
Диана, разозленная тем, что ее загнали в ловушку, расправила плечи и, гордо вскинув подбородок, произнесла:
— Да! Моих! И я ни о чем не жалею. Потому что эта…
— Рот закрыла! — тихо сказал он, и от его интонации мороз по коже.
Такого Коула я еще не слышала. Всегда шумный, беспечный и заводной, он сейчас излучал арктический холод.
— Эта…
— Еще одно слово и будешь извиняться на коленях.
— Да как ты смеешь! Родную сестру унижаешь из-за какой-то девки из Муравейника.
— А ты меня не унизила, когда подложила ту девку? — он сморщился так, будто воняло нечистотами, — когда дала мне выпить какой-то дряни, чтобы я…с той…
Его аж передернуло.
— Да ничего у тебя с этой дурой не было! Я что ненормальная, чтобы позволить тебе мараться об эти отбросы?! Отвадить одну нищебродку, чтобы тут же изваляться в грязи с другой?! Плохо ты меня знаешь.
— Я вообще тебя не знаю. Я думал, мы родные, друг за друга всегда горой. Чтобы ни случилось. Оказалось все пустое.
— Ты первый меня предал! Опозорил, связавшись вот с этой, — взвизгнула она, брезгливо указав на меня, — нашел с кем спутаться. С дворнягой из Муравейника. Как прикажешь я должна была смириться с этим? Как в глаза смотреть подругам? Родителям?
— Ну что ж, — он пожал плечами, — мне жаль, что
