– Вполне, – ответил Разор. И посмотрел на Каста: – Убить его.
– Постойте! Постойте! – Дэйли пытался отступить, но Каст Морганом держали его крепко и заставили встать на колени. Дэйли так трясся, что капли пота летели с его лица. – Подождите, ваша честь! Позвольте мне... просто в знак доброй воли, кое-что вам сказать. Совет собрался в таверне «Терновник», в Квартале Воров. – Он преданно смотрел на Разора. – Я буду счастлив, ваша честь, нарисовать подробную карту, но на коленях это несколько неудобно, ваша честь...
– У нас есть свои карты, – сказал Разор. – И мы уже узнали от тебя все, что нам нужно. – Он кивнул Касту и Моргану: – Сделайте его примером. Каст и Морган радостно кивнули и потащили Дэйли прочь. Он отбивался и брыкался, но это даже не замедлило их шаг.
– Не имеете права! Я занимаю важный пост! Я вам все рассказал! Я вам...
Он кричал, пока Морган не дал ему прикладом сверху по голове. Еще что-то невнятное он протестующе выкрикивал, когда Каст и Морган вешали его на ближайшем фонаре. Потом они отступили, любуясь его танцем в воздухе. Разор улыбнулся скупой улыбкой – некогда тут возиться с предателями. Глядя, как умирает повешенный, он подумал, когда же с ним свяжутся агенты Ходзира.
Сигналом, что они уже под обстрелом, для людей в «Терновнике» послужили удары дезинтеграторных пушек с повисших в небе гравибарж. Черепичная крыша разлетелась, я верхний этаж гостиницы вдруг полыхнул языками пламени, охватившими номера, заживо сжигающими немногих постояльцев и топящими их крики в треске и реве. Силовые лучи пропахали верхний этаж и ударили в бар под ним, где отскочили от пси-экрана, поставленного эсперами в самый последний момент – дети Шанса успели предупредить. Собравшиеся в баре эсперы были представителями союза и самыми сильными разумами в Мистпорте, и совместными усилиями они смогли остановить лучи дезинтеграторных пушек, но спасти «Терновник» было им уже не под силу.
Верхний этаж превратился в пылающий ад. Почернел и задымился потолок бара. Вся гостиница тряслась от получаемых ударов. Затрещали кирпичи, по стенам побежали струйки тонкой пыли. Стало обжигающе душно. С этим эсперы ничего сделать не могли – они только отражали выстрелы дезинтеграторов. Дональд Ройал выкрикивал приказы, организуя людей. Он заставил их заблокировать колодец черной лестницы столами и прочей мебелью на случай, если пламя прорвется через закрытую дверь. Сайдер приносила ведра с водой – гасить внезапные языки пламени. Дети Шанса кричали почти непрерывно, но он все еще не решался дать им успокоительное. Может быть, им придется еще работать.
Кое-кто не выдержал и бросился к двери. Рэндом крикнул им вслед, но его не слушали. Люди выбежали наружу, и лучи дезинтеграторов разорвали их на месте. Подходили новые гравибаржи, добавляя свою огневую мощь к обстрелу единственного здания, а все дома вокруг гостиницы уже были хаосом огня и каменной крошки. На улицах валялись мертвецы, и их тела чернели посреди нарастающей огненной бури.
Внутри здания сломалась потолочная балка и упала гигантским молотом, сокрушив Лоис Бэррон. Огромный вес придавил ее к полу, изо рта ее хлестала кровь, женщина беспорядочными движениями колотила руками по огромному бревну. Ясно было, что ей уже не жить, но все равно остальные пытались поднять с нее эту тяжесть, пока Лоис не вытянулась и не застыла. Рядом с ней сидел карлик Кастл, держа ее мертвую руку и ничего вокруг не видя. Мак-Ви и Ройал не могли дать себе времени горевать. У них, единственных оставшихся членов Совета, работы было по горло. Если кто-то и найдет выход из этого капкана, то только они двое.
Тут начал слабеть и разваливаться пси-щит. Даже сильнейшим эсперам Мистпорта было нелегко функционировать под постоянный крик Легиона у себя в голове. Их мощь выгорала, а с ней и они сами. Из носов и ушей эсперов медленно капала кровь. Самый сильный эсп-глушитель, когда-либо построенный Империей, давил их разумы и заглушал их дюйм за дюймом. В щите появились трещины. Лучевые удары стали проникать сквозь потолок бара, накалывая людей тут и там, как булавки – насекомых. Один из лучей убил самого сильного эспера, и щит распался. Но Безумная Дженни бросила вперед свой разум и снова собрала щит. Она так надеялась, что этого не потребуется! Как только она обозначила свое присутствие, Легион – в этом она не сомневалась – немедленно обратит на нее все свое внимание, а Дженни не была уверена, что справится с этим противоестественным явлением. Но она сделала то, что должна была сделать, принимая на себя всю тяжесть по мере того, как другие эсперы падали мертвыми один за другим. Вскоре тяжесть стала почти невыносимой. При всей своей силе Безумной Дженни было далеко до силы столь многих умов, которые образовывали Легион. Чтобы она и остальные в этой комнате могли выжить, ей придется стать больше, чем просто Безумной Дженни.
И она обратилась внутрь себя, к той ярко сверкающей точке, которой коснулась когда-то Матер Мунди в темной камере Девятого Уровня. Дженни воззвала к сверхэсперу, к Матер Мунди, Матери Всего Сущего, с мольбой снова прийти и явиться посредством ее, Дженни, соединить всех эсперов Мистпорта в одно целое, в гештальт, который прогонит Легион и Империю прочь от Мистпорта. Она звала, но никто не отозвался. И Дженни завопила – диким воем ярости, отчаяния, чувства предательства, который на миг даже заглушил нескончаемый крик Легиона. Потому что нигде, куда она могла достать разумом, не было и следа Матер Мунди, и лишь яркие искорки эсперов Мистпорта мигали и гасли одна за другой, и тот ужас, имя которому Легион, медленно обращал свое внимание к ней. Матер Мунди оставила ее.
Безумная Дженни держалась чистым усилием воли, потому что должна была держаться. От нее зависела судьба многих и многих. Краткое прикосновение Матер Мунди сделало ее одним из самых сильных эсперов, которых знала в своей истории Империя, но даже она могла только держать на расстоянии тех многих-в – одном, которые были Легионом. Боль была почти невыносима, но Дженни не сдавалась. Если погибнут члены Совета, сопротивление Мистпорта рассыплется, и победит Империя. Дженни обратилась внутрь себя, обрывая все контакты с окружающим миром, всю свою волю и энергию направляя на поддержание пси-щита. Она уже не слышала ни вопли умирающих возле «Терновника» людей, ни удары дезинтеграторов с неба, убивающих все что движется, сеющих огонь и разрушение. Она не могла позволить себе отвлечься. Весь ее мир сошелся на пси-щите.
Она знала, что напряжение ее убивает, и ей это было все равно. Выдержав ужасы и муку Девятого Уровня, она дала клятву, что лучше умрет, чем снова даст себя схватить. Из носа и ушей у нее сочилась кровь, и брызги крови разлетались изо рта при каждом тяжелом выдохе. Боль начала постепенно отмирать, когда стали отключаться одна за другой части мозга. Дженни не знала, что лицо ее стало улыбающейся маской черепа. И она дралась, отказываясь сдаваться, отказываясь терпеть поражение, и постепенно она стала обретать новое ощущение своего противника – Легиона, ощущение того, кто это и что это. Из чего оно сделано. Из мозгов людей, которых она, быть может, знала, и мыслечервей Червемастера. А Легион смотрел на нее и знал, кто она. Черви помнили ее и помнили, что она сделала. И они ее боялись. Безумная Дженни рассмеялась внутренним смехом, и это был страшный, непрощающий смех.
