Но пока лишнего повода для сомнений у воинов не было, и Гупте все также неистово гнал их вслед за добычей, упускать которую во второй раз молодой командир никак не желал.
Только на третью ночь с того момента, как Ли принял на себя роль «убегающего зверя», ему, наконец–то, представился шанс на кратковременный отдых. К широкой низине, в летнее время буйно зараставшей ковылью и черняком, дзи вышел, едва не валясь с ног. Посередине небольшой долины возвышались развалины древней каменной постройки. Судя по обломкам рухнувших церемониальных столбов, прежде это место служило храмовым зданием, но было покинуто уже не меньше чем три сотни лет назад.
В свете луны было ясно видно, что от постройки сохранился лишь фундамент да жалкие фрагменты стен. Возможно, под ней были погреба или какие–нибудь хранилища, но прятаться там не имело смысла. Тешить себя надеждой, что карабакуру не обыщут здесь каждый закуток, Ли не собирался. С другой стороны в этом и была определенная польза.
За сутки дзи несколько раз значительно прибавил в темпе, чередуя с размеренной бег трусцой с короткими, но резкими рывками вперед. Вполне вероятно, что ему удалось получить хоть какой–то отрыв от загонщиков. Плюс как минимум одной группе карликов придется задержаться, чтобы осмотреть развалины. А это был шанс, причем не только выиграть драгоценные минуты отдыха, но и просочиться сквозь ловчую цепь, если представится такая возможность.
Торопливо ковыляя, Ли пересек низину, обойдя остатки святилища стороной, и, взобравшись на склон западного холма, улегся в тяжелую сырую траву, почти сожженную солнцем под конец осени, но уже вновь напитавшуюся «мертвой» влагой от прошедших недавно снегопадов.
«Тайпэн» собирался лишь ждать, давая отдых телу, а не разуму, но трое суток на ногах давали о себе знать. Голова дзи медленно склонялась вниз, зрение становилось все расплывчатее, и сон уверенно взял свое. Последнее ощущение, которой запомнил Ли, был холод, расползающийся по ладони от рукояти чужого фамильного меча.
В дзи–додзё будущих верных «мечей» императорских слуг учили, что пробуждение разума в самые первые мгновения зачастую важнее рефлексов и инстинктивных действий. Ли был хорошим учеником, но в этот раз он посрамил своих учителей. Хотя это, вероятнее всего, и спасло ему жизнь.
Чуткий слух подал сигнал об опасности на первый же шорох. Нервное напряжение придало измученному телу дополнительную силу, скорость и ловкость. Сталь столкнулась со сталью, высекая причудливые серебристые искры.
Ли шарахнулся назад и в сторону, уже вполне привычно превращая возврат клинка в еще один широкий рубящий удар, должный отпугнуть врага или заблокировать новую атаку. Этот прием дзи подсмотрел в бою у командира Ногая, который зачастую при его использовании мастерски разваливал пополам сразу двух врагов. «Урок» пришелся кстати, удар второго короткого клинка едва не достиг левого бока дзи, распоров грубую ткань поддоспешной рубахи в опасной близости от печени.
Сморгнув, Ли попытался рассмотреть противника и быстро прикинуть, сколько еще вражеских бойцов находится поблизости. Луна зашла за низкие перистые облака, но светила по–прежнему достаточно ярко.
Враг был всего один, и ростом явно не походил на ожидаемого карабакуру. Легкая подвижная фигура в темной одежде двигалась с пугающей хищной изящностью. В каждой руке неизвестный держал обратным хватом длинный старинный кинжал, какие давно уже не делали даже в придворных мастерских. С оружием Ли хорошо был знаком, и мог говорить о таких вещах совершенно точно. Лицо нападавшего скрывала круглая камышовая шляпа, не низкий устрашающий тэнгай, но вполне достаточная, чтобы бросать черную тень до самого основания шеи.
— Кто ты? — спросил дзи охрипшим голосом, не слишком–то рассчитывая на ответ.
Ночной гость, все также молча, бросился в новую атаку.
Если бы не превосходство в длине и тяжести, которое обоюдоострый меч изначально имел перед кинжалами, то Ли погиб бы уже в первые мгновения. Никогда прежде дзи не видел такого стиля и такого мастерства в обращении с оружием столь непривычным для поединка. К тому же техники умелого владения сразу двумя клинками считались в дзи–додзё уделом лишь искушенных единиц, так что и в защите от подобного искусства учеников императорской школы натаскивали не слишком уверенно.
Не попытавшись ни разу даже контратаковать, «тайпэн» отступал шаг за шагом, с трудом сдерживая настоящий смертоносный вихрь, высекающий все те же странные белые искры при каждом столкновении лезвий. Что–то в действиях противника подсознательно напоминало Ли издевательскую манеру, свойственную тем бойцам, для которых поединок со слабым соперником своеобразное развлечение или даже веселая игра.
Во время очередной атаки, противник резко нырнул под меч дзи, изгибаясь, словно тряпичная кукла. Лезвие фамильного клинка успело зацепить лишь край камышовой шляпы, и головной убор упал на землю с тихим шорохом. Лишь в последнее мгновение Ли успел остановить смертельный удар, схватив врага свободной левой рукой за запястье. Острие древнего кинжала оставило на его шее длинную неглубокую царапину, но дзи не заметил этого.
Горячее дыхание с пьянящим терпким ароматом буквально обожгло его замерзшее лицо, и всего в пяди от себя Ли прекрасно сумел разглядеть огненные волосы, загнутые лисьи клыки и глаза, отсвечивающие чистым изумрудным блеском даже в этой ночной темноте.
Узнать врага не составило большого труда. Действуя вновь скорее инстинктивно, чем обдумано, дзи отбросил оборотня от себя, сам продолжая пятиться, чтобы еще больше увеличить дистанцию. Встреча с таким противником была сейчас совсем некстати, и Ли куда больше предпочел бы, чтобы его нагнали карабакуру, чем выяснять теперь отношения с кумицо, на территорию которой он, видимо, нечаянно забрел.
Демоническое создание несколько мгновений оставалось на одном месте, чуть склонив на бок голову, а затем вновь начало свой сложный путаный танец по тонкому слою стаявшего снега. Теперь Ли уже отчетливо видел звериные следы, остававшиеся там, где ступали ноги кумицо. Длинная тень, отбрасываемая оборотнем в лунном свете, тоже имела отнюдь не человеческие очертания.
— А ты выносливый, — этот уверенный проникновенный голос заставил дзи внутренне похолодеть, о тех пугающих чарах, которыми обладали речи лис–перевертышей, ходило немало легенд.
Двигаясь из стороны в сторону, но, уже не пытаясь атаковать, кумицо продолжала склонять голову поочередно, то влево, то вправо, будто присматриваясь к своей добыче.
— Трое суток без сна и отдыха, без воды и пищи, и тебя еще хватает на то, чтобы отбиваться. Очень неплохо. Очень–очень.
