— Человек нам нужен, — сказал деловито Пес.
Лёня, поцеловав младенца в лобик, а Чайника – в носик, положила их на лавку и встала.
— Ну, что ж…
— Э, молодица, тебе нельзя! — замахал лапками Домовушка. — Ты что, позабымши, что ты у нас теперь — мо́лодец? Шаг за порог шагнешь – и трупом бездыханным ляжешь!
— Да не ляжет она трупом! — с досадой возразил я. — Один раз она порог переступить сможет. А вот если обратно…
Лёня с тоской посмотрела на мужа и сына. Расстаться с ними? Доверить хрупкого младенчика Егорушку нашим неумелым рукам (лапам)?
— А давайте я пойду! — предложил Ратибор. — А что? Я ведь кровный родственник, на меня заклятие не подействует. Да и вообще, может, оно и выдохлось — почитай за сто без малого годов!
— Не думаю, что это хорошая мысль, — возразил Паук. — Вы, Ратибор, совершенно не ориентируетесь в местных условиях. У нас общество техногенное, машинная цивилизация. А вы привыкли к цивилизации магической…
— А может тебе, Ратиборушка, Ладу попробывать разбудить? — спросил Домовушка, встрепенувшись. — Может, она не только от суженого витязя лобзания пробудится, но и от братнего поцелуя? А уж она бы…
— Не пробудится, — хмуро сказал Ратибор. — Я сразу же, как сюда пришел, лобзанул ее, по-братски. Только на другой бок перевернулась, вот и всё последствие…
В конце концов договорились отправиться вчетвером: Ратибор как человек, чтобы задавать вопросы людям, и как маг, чтобы действовать в случае чего; я как маг, чтобы действовать в случае чего, и как кот, чтобы задавать вопросы кошкам. Крыс, чтобы общаться с местными крысами, Пес, чтобы общаться с местными псами, а также для солидности и вдруг какая угроза силового характера. С угрозами магического характера должны были управляться мы с Ратибором.
Пока мы собирали в дорогу Ратибора (его одежда, выстиранная Домовушкой, еще не высохла, да и не годилась для нашей местности, слишком уж ярко и необычно выглядели красная рубашка, золотой кушак с бахромой, синие штаны и зеленые сапоги. И покрой у них был несовременный…).
Так вот, пока мы собирали в дорогу Ратибора, Паук спустился с потолка на мое плечо.
— Вы, Кот, смотрите там, — сказал он очень тихо мне в ухо. — Вы же понимаете, что если с Вами и с Псом что-нибудь случится, мы здесь останемся совершенно беспомощными…
Вот он, эгоизм!
Все мысли – только о себе!
Паук, как видно, догадался, о чем я подумал, и добавил, покашляв:
— Нам было бы жаль вас потерять, Кот, и вас, и Пса, и даже Крыса. И Ратибора, конечно, тоже. Так что будьте осторожны. Вы, Кот, самый старший из них, если не считать Крыса, но на Крыса надежды мало…
Честно признаюсь – при этих словах Паука я почувствовал что-то вроде прилива гордости.
Шутка ли – САМ Паук на меня надеется!
Даже захотелось вытянуться по стойке смирно, щелкнуть каблуками и произнести что-нибудь торжественное и возвышенное, "Служу Советскому Союзу!", например. Или "Рідній Україні!".
Но трезвомыслящая часть моей души возмутилась, и я просто пробормотал:
— Ладно…
Ратибора переодели в старые джинсы Лады и ее же свитер. Сапоги пришлось оставить прежние – кроссовки Лады на Ратибора не налезли. Хотя, конечно, у него был вовсе не сорок пятый размер, как мне сначала показалось – сорок первый от силы. Ну, мы понадеялись, что никто внимания особого на обувь не обратит, и потом, в наше время принят свободный стиль одежды. Если кому-то нравится носить зеленые сапоги с вышитыми золотом отворотами, то это его личное дело, правда же?
Чтобы Ратибор не растерялся на улице, на плечо ему посадили замаскированного (то есть раскрашенного акварельными красками) Крыса. На веревочке. Крыс покочевряжился немного, но потом согласился и на раскраску, и на веревочку. Кочевряжился он для вида – на самом деле он был очень доволен, что ему оказывают такое доверие.
Пес пошел просто так, без поводка и намордника.
Меня Ратибор пригласил к себе за пазуху, но я отказался.
Вот еще!
Петух тоже порывался – а вдруг там нужно будет подраться! Так он готов!!!
Но мы его не взяли. Вряд ли Петух сдюжит против Бублика. Даже если учесть, что тот – алкоголик. А больше ни с кем драк у нас не намечалось.
Но и без Петуха наша процессия представляла собой яркое и увлекательное зрелище, можно даже сказать, шоу.
В центре, с Крысом на плече, вышагивал Ратибор в своих зеленых шитых золотом сапогах. Он вертел головой, удивляясь и поражаясь, а Крыс постоянно что-то шептал ему в ухо.
Рядом с Ратибором справа шел Пес, а слева рысил я — шагом я за ними не поспевал.
На нас глазели, показывали пальцами, один зевака крикнул даже: "Реклама цирка шапито! Покупайте билеты!", а другой ему возразил: "Нет, это Куклачева труппа, видишь – кот у него!"
Хорошо, что Петуха с собой не взяли – представьте себе тогда их возгласы?
Сказал бы я им, что я о них думаю!..
Но соображения конспирации требовали хранить молчание.
Собаки, что обитают на троллейбусной остановке, конечно сопровождали наше шествие громким лаем, но близко не подходили. Они, псы эти, тертые калачи, знают, что людей трогать нельзя. Чревато. Бить будут, кормить не будут, если на людей вздумают нападать – потому они только на других собак, котов и на машины кидаются.
Мы благополучно пересекли улицу (на зеленый сигнал светофора) и углубились во двор. Собаки отстали на половине дороги.
На другой стороне представители псиного племени отсутствовали – отправились, как видно, по своим собачьим делам.
Мы прошли между домами и оказались во дворе, здесь собак тоже не было видно.
Пес закружил по двору, что-то вынюхивая, а мы присели на скамеечку в уютном уголке, с трех сторон окруженном кустами.
Крыс ядовито произнес:
— Да, это вы хорошо придумали – раскрасить меня! А как я таком виде в здешнем обществе покажусь?
Ратибор вытащил из-за пазухи бутылку с водой и тряпочку:
— А вот домовой что придумал – мы тебя сейчас мыть будем! Краска эта, он сказывал, простой водой смывается.
— Да, а обратно как я пойду? — недовольно скривился Крыс. — Меня же любая шавка растерзает!...
И добавил ядовито:
— Ну да, конечно, я вам тогда уже буду не нужен, вам уже будет все равно…
— И вовсе никому не все равно, — возразил Ратибор, доставая из-за пазухи сверточек и показывая Крысу. — Краски мы с собой взяли, мы тебя потом опять размалюем.
— А я, может быть, вовсе не хочу, чтобы меня размалевывали… — пробурчал Крыс.
Это он опять начал свои штуки – кочевряжиться и капризничать, чтобы его попросили, к нему подольстились и его умаслили. Очень он у нас прошенный.
