— София, — сказала Эллис таким тоном, будто успокаивала орущего младенца, — только ты считаешь, что ты хреновая.
Слово «хреновая» прозвучало очень смешно в хрустальном голосе Элис, и я немного улыбнулась. Я поняла, что она восприняла это как одобрение, потому что взяла мою руку. Ее кожа была мягкая и ледяная.
— София, — сказала она более мягким голосом, — ты невероятно сильная. Ты просто в невыгодном положении, потому, что росла среди людей. С правильными тренировками и руководством ты показала бы этим другим девочкам… как ты и твоя подруга-полукровка их называете? Ведьмы Ноксема?
— Дженна не полукровка, — быстро поправила я, но она меня проигнорировала. — Ты можешь быть гораздо, гораздо более мощной, чем любая из них. И я покажу тебе, как.
— Но почему? — спросила я.
Она улыбнулась в своей загадочной манере и потрепала меня за плечо. Хоть я и знала, что Эллис умерла в восемнадцать, что делало ее всего на два года старше меня, было что-то очень заботливое в ее прикосновении. И после жизни, проведенной только с мамой в качестве семьи, я почувствовала себя хорошо.
— Потому что в тебе течет моя кровь, — ответила она. — Потому что ты заслуживаешь лучшего. Для того, чтобы стать тем, кем тебе предназначено быть.
Я не знала, что на это сказать. Мне предназначено быть главой Совета? Я думала о моей былой фантазии владения одним из книжных магазинов New Age, чтения по ладони и ношения большого фиолетового кафтана. Это казалось таким далеким сейчас и, если честно, разновидностью идиотизма.
И затем я подумала об Элоди, Честон и Анне, светящихся и парящих в библиотеке. Они выглядели как богини и, даже если мне было страшно, я завидовала им. Возможно ли, что я могу столь лучше них?
Элис смеялась. — О, ты будешь намного лучше, чем те девочки.
Великолепно, она могла читать мои мысли.
— Идём, у нас осталось мало времени.
Мы прошли мимо кладбища на поляну, окруженную дубами. — Здесь мы с тобой будем встречаться, — сказала Эллис. — Здесь я буду тренировать тебя, чтобы ты стала ведьмой нужного уровня.
— Ты ведь знаешь, что у меня занятия? Я не могу не спать всю ночь.
Эллис наклонилась и сняла ожерелье со своей шеи. Ее руки светились ярче, чем шар, все еще висевший над нами. Затем свет внезапно погас, и она протянула ожерелье мне.
Это было почти жарко на ощупь. Простая серебреная цепочка с квадратным кулоном размером с почтовую марку. В центре каплевидный черный камень.
— Вот. Семейная реликвия, — сказала она. — До тех пор, пока она на тебе, ты никогда не будешь слишком усталой.
Я смотрела на ожерелье с благодарностью. — Я выучу это заклинание?
И впервые, Элис улыбнулась по-настоящему, широко, улыбка осветила все ее лицо и сделала его слегка простоватые черты прекрасными.
Она наклонилась и взяла обе мои руки в свои, притягивая меня ближе, пока наши лица не оказались в дюйме друг от друга. — Все это и даже больше, — прошептала она. И когда она разразилась смехом, я обнаружила, что тоже смеюсь.
Несколько часов спустя, я не смеялась. Я даже не выдавила из себя улыбку.
— Давай снова! — рявкнула Элис. Как могла такая крохотная девочка иметь такой громкий голос? Я вздохнула и повела плечами. Я сфокусировалась так сильно, как могла на пустом пространстве передо мной, концентрируя все мои мысли для того, чтобы появился карандаш.
В течение первого часа, мы только работали на блокирование заклинаний. Я сделала вполне приличное блокирование заклинаний нападения Элис, даже притом, что я не была в состоянии ощутить их прибытие.
Но в течение прошлого часа мы работали над тем, чтобы заставлять что-то появиться, не из чего. Мы начали с малого, с карандаша, и Элис утверждала, что это был только вопрос концентрации.
Но я концентрировалась так сильно, что боялась, что сейчас увижу ярко-желтые карандаши #2[8] каждый раз, когда закрывала глаза. Я заставляла вибрировать траву и после очередного разочарования, я отправила булыжником в Эллис, но не карандаши.
— Может мы начнем с чего-нибудь поменьше? — спросила Элис. — Может со скрепки? Или муравья?
Я взглянула на нее и сделала еще один глубокий вздох.
Карандаш, карандаш, карандаш, подумала я. Яркий желтый карандаш, мягкий розовый ластик, пожалуйста, пожалуйста…
И затем я почувствовала это. Это чувство подобно воде, мчащейся от подошв моих ног и в мои кончики пальцев. Но это не было только водой. Это было рекой. Все во мне, казалось, вибрировало.
Я почувствовала, как мои глаза нагреваются, но это было приятная теплота, как ощущение спиной от нагретого солнцем сидения машины в холодный день. Моё лицо болело, и я поняла, что это из-за того, что я улыбаюсь.
Карандаш проявлялся медленно, сначала выглядя как приведение, к концу становясь плотнее. Я продолжила держать руки, магия все еще пульсировала во мне, и повернулась к Эллис, чтобы сказать что-нибудь вроде «Ха! Видела? Я сделала это!».
Но потом я увидела, что она не смотрит на меня. Она смотрела мимо меня, где был карандаш. Я обернулась и ахнула.
Сейчас передо мной был не только один карандаш. Там была целая куча, может быть тридцать, рассыпающихся один за другим и еще больше начинали появляться.
Я опустила руки и почувствовала, как магия мгновенно прекратилась, словно связь была порвана.
— Святое дерьмо! — Воскликнула я тихо.
— Вот это да, — был единственный комментарий Элис.
— Я… — я смотрела на кучу карандашей, — я сделала это, — сказала я наконец и услышала как глупо это звучало.
— Разумеется, ты сделала, — сказала Алиса, слегка качая головой. Потом она улыбнулась. — Я же тебе говорила.
Я рассмеялась, но потом, кое-что пришло мне на ум.
— Подожди. Ты сказала, что сонный чары действуют 4 часа, — я взглянула на часы, — прошло почти четыре часа, а путь сюда занял у нас не менее получаса. Как же мы собираемся вернуться вовремя?
Элис улыбнулась, и с щелчком пальцами, две метлы вдруг материализовался рядом с ней.
— Ты шутишь, — сказала я.
Ее улыбка расширилась, и она забросила одну ногу на метлу и унеслась в небо. Она вернулась и зависла в нескольких футах над моей головой, и ее смех нитью тянулся через лес. — Давай, София! — звала она. — Будь традиционной хоть раз!
