Удивление на детском личике сменилось болью, багряная кровь струится по обнаженной груди, из глаз пропадает мрак и на меня уже смотрят непонимающие зеленые глаза.
— Партия сыграна, ты проиграл, — произношу одними губами, замечая как из глаз ребенка, пропадают остатки жизни.
Вон она, правда, жестокая и неотвратимая. Злая суть, взросла в мальчишке, проникая и заражая душу еще с самих пеленок. Бедный мальчик, пошедший на поводу у зла, как много он получил и как мало понял.
Богатые родители, исполнение всех прихотей, знатный титул, но ему хотелось играть и губить, запутывать и ломать. И он не волк, увы, маленький черный волчонок, оставшийся без стаи. Одинокий и глупый. Самонадеянный паяц, не ожидавший, что я могу догадаться. Что же ты сотворил с собой?!
Какие-то мгновения и мертвое тело падает на холодный пол безжизненной массой. Поворачиваюсь к своим обессиленным друзьям и…
Сфера мрака врезалась в грудь, разрывая плоть, кроша ребра. Кровь хлынула из ран, унося последние остатки сил. Боль заволокла разум.
— Какая ирония, — спокойно произношу, падая на руки Коуэла.
Путы исчезли вместе со смертью ребенка, и он теперь свободно мог распоряжаться своим телом.
И как только попал в ловушку, ведь такой умный?
Хранители вмиг понимают, что ситуация поменялась и встают в оборону, защищая нас с темным.
Я уже не чувствую боли, её больше нет, ничего больше нет. Я счастлива! Я так счастлива, что все закончилось. Не было героя мастера, была лишь я, такая как есть, без великой светлой силы и мудрых знаний. И я не спасала мир, я просто сделала то, что должна была.
Какая продуманная игра. Это настоящее искусство вывернуть все так, чтобы обратить все и всех против меня. Даже после смерти этот мальчишка сумел-таки сделать последний ход.
Коуэл бережно уложил меня на холодные плиты. Растерянно смотря в мои спокойные глаза.
— Коуэл, — с трудом произношу.
— Не говори, ничего не говори, тебе сейчас нельзя, — его голос срывается, как бы он не хотел держаться.
Кровь течет из моего рта, стекая по подбородку и шее.
Дотрагиваюсь холодными пальцами до теплой щеки мужчины.
— Прости меня, — произношу уже шепотом.
— Не надо, побереги силы, — в его глазах боль.
— Какой ты все-таки глупый, — улыбаюсь, — но я так сильно тебя люблю.
Холод. Промозглый холод. Взгляд устремившийся вверх. Пустота зовет.
— Мари, Мари…не уходи, прошу…Мари…
Сознание уходит, смерть пришла за мной, темной бесформенной фигурой нависая где-то над потолком. Все, конец. Финита!
***
— Стойте! — внезапно закричал, ворвавшийся в зал старый маг. — Хватит!
Он был зол. Его глаза пылали от гнева.
— Господин Форгус, эти люди встали на сторону Тьмы, они убили сына Граф Рейнальда, — тут же заявил невозмутимый темный маг, высокий и худощавый.
Старик не удостоил его ответом, оттолкнув в сторону проходя дальше. Маг остановился около хмурого мужчины, с печалью смотрящего на два мертвых тела.
— Господин Девин, помогите девушке.
Глава тайной полиции непонимающе посмотрел на своего старого знакомого.
Маг, не теряя времени, схватил его за руку и повел сквозь растерянную толпу, к телу Марии. Потом остановился, смотря на опустошенного темного мага, который крепко прижимал к себе тело девушки.
— Господин Ромиэль, переместите нас в более подходящее место.
— Хорошо, — холодно произнес светлый, подходя ближе к мужчинам.
Зак и Сейра озираясь на застывших в недоумении магов и воинов, но потом тоже встают рядом.
Светлая сила свободно струиться, проникая внутрь зала. Миг и все перемещаются в дом к Питеру.
Господин Форгус быстро наклоняется и забирает из рук темного мага девичье тело.
Коуэл зло смотри на старика и быстро встает.
— Оставьте её, она мертва, что вам еще от нее нужно, — гневный монолог, яростные глаза и тьма, начинающая проступать.
— Посмотрим, — усмехается старик и на Коуэла обрушивается заклинание сна, после которого он тут же падает на пол, затихая. — Уложите его на кушетку и не мешайте нам, господин Девин, идемте.
Растерянные хранители смотрят вслед удаляющимся мужчинам, пытаясь вникнуть в суть происходящего, но безуспешно.
Тем временем старик входит в небольшую комнатку и кладет на кровать мертвое тело девушки. Затем поворачивается к застывшему мужчине, усмехается и срывает с его шеи медальон. Светлая сила тут же расползается по всей комнате.
"Блокиратор магии, какая глупость": — подумал господин Форгус, кидая небольшой медный кругляшек, с выгравированными на нем рунами, в дальний угол комнаты.
— Вылечите её, — твердо заявляет он помрачневшему целителю.
— Она мертва, я не смогу…
— Лечите, — с силой пододвинув его к телу девушки, заявил старик.
Мужчина встал на колени перед кроватью и протянул пульсирующие от энергии руки к телу Марии. Сила бурным потоком потекла в мертвое тело. Долгие мгновения она просто впитывалась в плоть, и ничего не происходило, но потом, яркой вспышкой, заполнившей все помещение, сила вырвалась из тела мастера. Рекой, разливаясь по всему дому, волной двигаясь по улицам города, за его приделы и дальше, окутывая невидимым пологом всю страну, а затем и весь мир. А когда вспышка погасла на кровати уже лежала не безжизненная девушка, а…
***
— Мужчина?! Мастер! Что все это значит?! Где Мария?! Что за абсурд?!
Слышу крик Коуэла разносившийся по всему дому. Да уж. Смерть, вот она какая, а посмертии так вообще — жуть. Понимаешь ли, собираешься отойти в мир иной, а тут на тебе — вырывают, и спать еще не дают. Ууу!
Устало потерла лоб. Заклинание спало и я снова мужчина. Ирония судьбы. Хм. А разве так бывает? Я же умирала девушкой. Странно. Может попробовать еще раз перевоплотится, а впрочем…
Яркое утреннее солнце врывалось в небольшую комнату на втором этаже, освещая и принося тепло. Немного понежившись под теплыми лучами, я все-таки решила встать. Спать больше не могла. Да и лежать не хотелось, в голове роились мысли, как куча буйных бурундуков, жаждущих вырваться на волю и чего-нибудь погрызть.
Медленно поднялась, потянулась.
Ух, хорошо в комнате никого, а что в доме крики, так пусть, я вообще умерла и хочу от всех отдохнуть. Вот! И пусть им будет завидно! Хи-хи.
Подхожу к зеркалу, висящему на стене около двери.
М-дя, белая пижама, а-ля ангелок, хорошо хоть женское платье испарилось, а то представляю… Так вот, васильковые ехидные глаза взирали а меня с той стороны зазеркалья, подмывая что-нибудь этакое сотворить.
