— На пару раз хватит всем.-
— Отлично Шлон. У меня к тебе маленькая просьба, к вечеру приготовь по кусочку всем своего волшебного средства. Кстати, как себя чувствуешь, ты говорил, что должна голова болеть или может быть еще какие побочные эффекты проявились? -
— Мне и этих во как хватило — Шлон провел ногтем большого пальца по горлу, рассмешив всех присутствующих…
Близился полдень, мы все чаще поглядывали в сторону кострища с подвешенными над ним котелками, в которых поспевал наш обед. Легкий ветерок то и дело доносил до нас вкусные запахи, дразня аппетит. Работа над укреплениями близилась к концу, еще часа три, максимум четыре неспешной работы и все будет готово. И тогда нас будем очень трудно выковырять с вершины холма, если конечно к вайхам не подойдет подкрепление. Я все время посматривал в сторону вражеского лагеря, пытаясь определить по поведению степняков, не ждут ли они помощи. В этом случае единственный наш шанс, это бегство. Бежать придется налегке, бросив все, что только можно. Холм мы не удержим, присоединись к вайхам еще сотня воинов.
Взглянув в очередной раз на вайхов, увидел, что от шатра, стоящего в центре лагеря, самого большого и высокого, остальные и шатрами назвать то нельзя, так, три палатки, отделился всадник. Затем к нему присоединились еще двое, и все они направились в нашу сторону. На копье одного из них, того что справа, болталась тряпка, вероятно обозначавшая белый флаг. Остановившись на середине расстояния между своим лагерем и нами, как раз в самой низине, тот, что с тряпкой начал усиленно размахивать копьем над головой. Не иначе как парламентеры, мать их.
— Что надо? — заорал Шлон, а голос у него зычный.
— Поговорить хотим. Зови главного на переговоры — послышалось в ответ почти без акцента. Я жестом остановил Шлона, уже набравшего воздуха, чтобы крикнуть что-нибудь в своем репертуаре и сказал.
— Крикни им, пусть подождут. Сейчас спустимся. Коллайн, Проухв, поедете со мной. Кадьен, приведи лошадей. Ворон, остаешься за старшего. Еще принесите кто-нибудь воды умыться, никак местный владыка встретиться желает — и ухмыльнулся.
Минут через пять все было готово. Я натянул куртку, перепоясался широким ремнем, подцепил шпагу и дагу, сунул за пояс два пистолета и надел шляпу с высокой тульей и широкими полями. Прекраснейшая вещь, скажу я вам, отлично защищает и от жары, и от холода, и от солнца, только в сильный ветер немного неудобно, парусит. Еще в тулье хитрое устройство из металлических пластин, позволяющее амортизировать удар, не очень сильный конечно, но все же.
Все наши бойцы уже собрались с ружьями в руках, прикрытые земляным валом примерно до середины груди, один Шлон спустился чуть вниз по склону с горящим фитилем в зубах. Что еще задумал этот баламут, ведь все бомбы остались за валом? Ну да ладно, не до него, нас уже заждались внизу.
Я вскочил на Ворона и поехал через проход, освобожденный от заграждения, сделанного из захваченных копий, связанных арканами и полосками кожи. Справа от меня Коллайн, тоже при параде, слева чуть сзади Прошка с неизменным балотом на плече. Так мы и спустились вниз, остановившись шагах в пяти от поджидавших нас вайхов. Я оглядел вожака, сидевшего на лошади с легкой небрежностью, что дается многолетней практикой. Чему удивляться, степные жители садятся на лошадь когда, наверное, и ходить то еще не умеют.
Старше меня на несколько лет, светлые глаза с легким прищуром, вислые широкие плечи, обрит наголо. Что еще, властный взгляд, шрам на левой щеке, на поясе сабля и кинжал с дорогими рукоятями и пара неплохих пистолетов, одет в мундир гвардейского имперского офицера, почти новый. Трофей, надо полагать.
Меня так и подмывало приложить правую ладонь к левому плечу, вытянуть руку и сказать "хау". Желание было такое сильное, что я с трудом отбросил это ребячество. Помолчали, ты меня позвал тебе и разговор начинать, подумал я. Главарь, а как его еще называть, продолжал сверлить меня взглядом. Дорогой ты мой, ты чего хочешь добиться, я, знаешь ли, умею держать и не такие взгляды, учился. Действенная методика, проверено на практике. Психологический тренинг называется, если тебе знакомы эти слова. Хватит играть в гляделки, надоело. Я зевнул, нисколько при этом не напрягаясь, прикрыв рот ладонью.
Наконец вождь сказал.
— Это моя земля — надо же, и акцента почти не чувствуется.
— Барон Артуа де Койн — представился я. — Этого господина зовут Анри Коллайн, тоже барон. — Прошка от меня представлением не удостоился.
— Это моя земля — повторил главарь.
Ну и что я ему должен ответить? Помолчали еще. И тут он понес откровенную чушь, я даже не ожидал подобного. Он говорил о доблести вайхов, об их воинском искусстве, о том, что рано или поздно они положат всю Империю под копыта своих лошадей.
Ты для кого это все говоришь, для нас или для своих? Еще один сотрясатель Вселенной, мать твою. С виду совсем неглупый человек, зачем тебе все это.
Ворон потянулся головой к лошади человека с тряпкой на копье, принюхиваясь. Не иначе как кобылу почуял. Ворон, да как же тебе не стыдно, здесь можно сказать вопрос жизни и смерти решается, а у тебя одно на уме. Я улыбнулся своим мыслям, хлопнул его по крупу, осаживая, и, подняв правую полусогнутую руку со сжатым кулаком, стукнул ребром ладони левой по сгибу локтя. Надеюсь этот жест и здесь в обиходе.
Тронув поводья, развернул Ворона и поехал назад нарочито неторопливо, не видя смысла продолжать разговор. Когда возвращаясь, мы поравнялись со Шлоном, егерь оглушительно свистнул, привлекая внимания вайхов. Оглянувшись, я увидел, что на звук обернулся все тот же человек с тряпкой на копье. Остальные сочли ниже своего достоинства реагировать на свист. Шлона устроил и такой вариант.
Помахав над головой дымящимся фитилем, он приложил его к круглому камню издали похожему на бомбу, и катнул его вниз. Копьеносец с визгом ожег коня плеткой, бросая его с места в галоп, уносясь от катящейся мнимой бомбы. Остальные, увидев, чем пахнет дело, позабыли про всякое достоинство и понеслись вслед за ним, колотя пятками по бокам лошадей. Мои парни провожали их издевательским смехом и свистом. Шлон, довольный произведенным эффектом, исполнил свой коронный номер, повернувшись тылом к степнякам, и согнувшись. Силен бродяга, поди у самого уши заложило.
Когда мы слезли с лошадей и передали поводья Кадьену, Анри поинтересовался у меня, что обозначает этот жест, и он в точности его скопировал. Вот тебе раз, мои усилия прошли даром, подумал я, вслух же сказал.
— Это жест отрицания, Анри. Всего лишь жест отрицания. Пошли обедать, остынет все. А так хочется горяченького похлебать.-
