Все трое решили рассмотреть этот колосс поближе. Поняв, что бенши не собираются им препятствовать, они приблизились к нему почти вплотную. Рядом с ним пленники почувствовали себя муравьями, потому что, глядя вверх, невозможно было увидеть его крышу, а если всматриваться в стороны, эллипс казался бесконечным.
Сразу стало заметно, что аппарат был сооружен из другого материала, нежели «тарелки». Металл, похожий на бронзу, был гораздо плотнее, однако так же почти незаметно пульсировал, словно являлся живым организмом. Гавр, обладая безупречным зрением, сумел разглядеть на поверхности стратостата мельчайшие значки.
— Здесь какие-то письмена, — сказал он, внимательно вглядевшись, — похожи на иероглифы.
— Может быть, они и есть? — спросил Ю-Ю, который был достаточно сведущ лишь в медицине. — Напоминают как будто египетские.
— Нет, определенно, не они. Хотя, несомненно, что-то общее есть, — ответил Гавр, внимательно всматриваясь в мелкие черточки и закорючки.
— Судя по местоположению и конфигурации, я бы сказал, что эта штука для них что-то вроде храма, — предположил Ю-Ю.-Однажды я видел нечто подобное в мире людей.
— Возможно, — согласился наместник, — недаром они вели речь о каком-то посвящении.
— Они говорили о нас? — спросил Флакк.
— Кажется, да, — ответил Ю-Ю, потому что Гавр снова начал сканировать пространство на предмет случайных фраз бенши.
— Похоже, они собираются обращать нас в свою религию или что там у них, — предположил Флакк. — И вот, что я вам скажу: надо уносить отсюда ноги. С их способностями действовать на чьи угодно мозги, мы мигом превратимся в каких-нибудь зомби.
— Если они такую махину сюда ради нас пригнали, то уж точно не отпустят, — заметил Ю-Ю.
— Вы, как хотите, а я останусь здесь, пока до конца все не выясню, — тихо проговорил Гавр и провел рукой по шершавой поверхности стратостата. — Теперь мне стало интересно и то, что здесь написано.
— Не нравится мне твоя одержимость, наместник, — недружелюбно промолвил Флакк. — Ты хочешь узнать то, что могут знать лишь Хозяин или Демиург? Уж не слишком ли ты превозносишься?
— Я еще ничего не узнал.
— И не узнаешь, — заверил его Флакк. — Скоро в твоей голове не останется ничего, чем можно что-либо узнать.
— Ты просто завидуешь, — невозмутимо откликнулся Гавр.
— Чему? Твоему сумасшествию?
— Тому, что я могу узнать здесь.
Наместник почти вплотную приблизился к зеленоватой стенке и пристально стал всматриваться в странные надписи. Тончайшие черточки, невидимые человеческому глазу, явно скрывали какую-то тайну. Они плавно перетекали друг в друга, образуя многочисленные, лишенный смысла сочетания, вырисовывая непонятные контуры незнакомых предметов. Ни один символ не имел соответствий ни в какой из письменностей земных миров, но разгадать их было, несомненно, можно, если отвлечься от их предметной стороны и принять во внимание их абстрактность, как полагал Гавр.
Засмотревшись, он не заметил, что Флакк толкнув черта в плечо, и кивком показал, что нужно отойти для разговора.
— Ты-то хоть понимаешь, что с ним что-то не то? — спросил сатурнион, когда они отошли на достаточное для безупречного слуха наместника расстояние.
— Как бывший врач могу сказать следующее: у пациента явное помутнение рассудка.
— Хоть ты и человеческий врач, но в этом я с тобой согласен. Его уже бесполезно уговаривать бежать.
— Ты всерьез надеешься улизнуть от бенши?
— Да. И вот, что я решил: пусть хоть триста лет буду блуждать в болотах, но плясать под их дудку не стану.
— Подожди еще день — другой. Возможно, что-то проясниться, — предложил Ю-Ю.
— Не стану ждать ни дня! Теперь я и Гавра готов тут оставить с его бредовыми мыслями.
— Это после того, как здесь приземлилась эта штука?
— Чувствую: не к добру она тут. Чем бы ни была.
— Признаться, и мне как-то не по себе.
— Так ты со мной?
Черт поскреб бритый затылок и пожал плечами:
— Когда Бет узнает, что я его тут бросил…
— Плевать на нее, и на Гавра. Нам нужно спасаться самим.
— Его-то ты хоть предупредил, что собираешься уходить?
— Он знает. И ему все равно. Он непременно хочет здесь остаться, упрямый осел.
— Знаешь что? — после небольшой паузы спросил Ю-Ю.
— Ну?
— Ты очень изменился с тех пор, как я видел тебя при дворе.
— В каком смысле?
— Пропала прежняя основательность и невозмутимость сатурниона. У тебя появляется характер, как у человека. Несомненно, дурное влияние Гавра, — иронично пояснил Ундион.
— Ничего, — решительно отрезал Флакк. — Как появится, так и пропадет. Выбраться бы только отсюда.
На лице Ю-Ю вновь проявилась сложная мимика размышления. Минуту спустя он сказал:
— Если надумаешь смываться сегодня, то я — пас. А вот дня через три, когда все станет до конца ясно…
— Не боишься, что станет поздно?
— Не боюсь. Мне все равно. Я смертный.
— Странный аргумент. Значит, тебе есть, что терять.
— На самом деле — нечего. Ну, так что?
Флакк обернулся на Гавра, который все еще не сводил глаз с иероглифов на боках стратостата, потом посмотрел на умиротворенно планирующих над землей бенши и согласился:
— Ладно. Три дня и ни минутой больше.
— И все-таки, ты постарайся за это время переубедить Гавра. Не хорошо бросать его здесь, — попросил Ю-Ю.
— Обещаю, что приложу все усилия. Лишние объяснения с Хозяином мне тоже ни к чему.
С этого времени Флакк начал зорко наблюдать за наместником. А тот стал гораздо меньше общаться со своими братьями по несчастью и все больше с бенши. Голос его теперь можно было слышать редко. Неизменно настраиваясь на волну бенши, он постоянно был сконцентрированным и погруженным в себя. С одним из них, по-видимому, главным, наместник беседовал особенно часто. Он даже считал, что знает его имя, хотя имени как такового у ворогов будто бы и не было вовсе. В нечастых и кратких беседах с Флакком или Ю-Ю, он называл его Амо.
— Ну, и что ты узнал еще, помимо его имени, которое может быть и вовсе фальшивым? — спросил раз Флакк.
— Что бы я ни узнал, это касается пока только меня, — ответил Гавр и оскорблено спросил:-Почему ты думаешь, что имя фальшивое?
— Здесь все может быть фальшивым, — пояснил стоящий рядом Ю-Ю.
— Странно, что ты, Ундион, так переменился к бенши. А как же "истина и порядок вещей" и "высший смысл существования"? — осведомился Гавр.
— Понимаешь, это все для людей с их беспокойной душой, а я все-таки черт.
— Наполовину.
— Да. Но и человек — наполовину…
