способностью создавать вокруг себя оживление и движение, но сегодня не желал поддаваться. Младшему вечно не сиделось на месте, он то куда-то торопился, то где-то задерживался, то кого-то догонял, то от кого-то убегал. Когда была жива мать, она его иначе как «сумасшедшим стрижом» не называла. Потому что всё у Карая было бегом, а бегал он так… У Стига не всегда получалось догнать. У отца тоже. Справлялась лишь мать. Она носилась, как серна.
Сейчас Карай возмужал, от детской непоседливости не осталось и следа, но врожденная живость никуда не делась.
— Ну, что случилось? — спросил старший, внутренне забавляясь нетерпением, которое было написано на лице брата.
— Помнишь, когда Ири пропала, ты подозревал одного саворрийца? — без всяких переходов выпалил Карай.
— Помню. А вот что ты это не забыл — меня удивляет.
Младший сел рядом и вдруг резко посерьёзнел:
— Сегодня я его видел. Ариш говорил, что саворрийский купец побил разбойников в Требуховом переулке. Мне стало любопытно. Что за купец в одиночку отобьётся от троих головорезов? Я решил его отыскать.
— И как? — сухо уточнил брат.
— Нашел. Не купец он. Ты бы видел, как он ходит, как двигается! Возьми любого торгаша, поставь рядом — и сразу поймёшь. Всё равно что тебя или Ариша нарядить в парчовые халаты. А ещё знаешь что? Меч у него не саворрийский. Прямой узкий. И не на ремне с подвесом, а за поясом. Как у того. Помнишь? Но самое главное — этот узкоглазый не смог внятно объяснить, как он вообще оказался в Требуховом переулке. Только ответил, что был в Миль-Канасе давно. Я узнал его, брат!
— Карай, — Стиг постарался подобрать слова так, чтобы не разразиться бранью, — ты знать не знаешь, как тот человек выглядел…
— Знаю! Я тогда нарочно бегал в порт, когда он уплывал! — с торжеством сообщил брат.
Стиг в очередной раз проглотил ругательство.
— Тогда зачем ты взялся его искать и, тем более, когда нашёл, полез с расспросами?
— Заподозрил! Хотел понять, врёт или правду говорит! — брат вскочил.
— Ну и как? Понял? Да сядь ты уже!
Младший снова опустился на скамью:
— Понял. Врёт.
— Уверен?
— Пред судьей не присягну, — Карай погрустнел. — И что это он — не поклянусь. Пять лет ведь прошло. Но и не поклянусь, что это не он.
— Брат, — Стиг взял Карая за плечо и легонько стиснул, — пять лет назад мне запретили даже приближаться к этому человеку. Истр запретил. Ты мне ничего не говорил. И я ничего не слышал.
— Ладно! — беззаботно согласился младший. Но тут же уточнил: — Поэтому ты, конечно, не просишь меня наблюдать за ним и узнать, чем он занимался тут последние дни, что делал и с кем встречался?
— Не прошу, — кивнул Стиг. — И вообще от души не советую этим заниматься. Потому что нам запретили.
— Тебе запретили! Но я понял! — Карай легко встал со скамьи. — Ничего делать не буду.
— Карай.
— Не буду ничего делать.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказал устало Стиг.
— О чём?
— Аурика тебе больше бы подошла в жены, чем мне…
Брат заливисто рассмеялся.
— Конечно, больше. Она красивая и весёлая. Но зачем-то выбрала тебя, поэтому я просто буду завидовать. И не стану смотреть за саворрийцем. Хотя в прошлый раз он тоже появился накануне твоей свадьбы, — последнее Карай сказал уже серьёзно.
Стиг помрачнел.
— Извини, — произнес младший тихо. — Мне не нравятся такие совпадения. Я попрошу молодых братьев присматривать за девами не только когда им приказывают. И за Аурикой — особенно.
— Хорошо. А я поговорю с одной из старших жен. Скажу, чтобы они пореже отпускали многоликих за стены храмовых садов.
* * *
Закатное солнце светило в окна, и его лучи падали на искусно созданный морок в центре большого зала совета: долины с лентами узких рек, равнины, горные деревни, города большие и малые и, конечно, Миль-Канас.
А над всем этим великолепием мерцала брошенная поверх малой копии Дальянии невидимая обычным людям Сеть. Она расходилась от храмов и сплеталась в единое сложное плетение. По её переливающимся нитям пробегали едва заметные огоньки: чьи-то страсти и чувства. По их насыщенности и цвету легко было понять, где и сколько собралось людей, какие среди них царят настроения, какие желания одолевают.
Впрочем, нигде — нигде! — Сеть не вспыхивала ярко, не рвалась и не становилась плотнее, обнаруживая злое колдовство, чёрную магию или волнения. Всё было спокойно.
Тинаш — правитель Дальянии — задумчиво смотрел на необычайно подробную панораму страны и иногда тянулся разумом к той или иной нити, пытаясь уловить что-то, что могли не почувствовать многоликие. Впрочем, их магия была безупречна. Вот далеко на севере кисея мерцания медленно поплыла по воздуху: какая-то из дев отпустила ее на поиски запретного. Далер внимательно следил за происходящим, но постепенно мерцание просто погасло, ничего не найдя.
— Следующий вопрос, — заговорил скучным голосом перебиравший свитки с записями советник. — Зелёное Устье. Там участились нападения на караваны.
Далер нахмурился. Несколько лет назад землетрясение разрушило храм за горным кряжем, и выжившие девы были вынуждены перебраться в Миль-Канас. А лихие людишки быстро смекнули, что мечники стали частенько опаздывать на помочь странствующим торговцам: теперь предупреждать их стало некому. Храм уже заканчивали восстанавливать, скоро он будет готов принять дев, но… Дев не хватало.
— Торговая гильдия уже договорилась с тремя наёмными отрядами поставить заставы и держать там постоянные гарнизоны, а также патрулировать Зелёное Устье. Они просят четырёх мечников, чтобы заставы и сопровождающие караванов знали, что где происходит. Ну и чтоб за наёмниками был присмотр.
Тинаш хотел заговорить, но тут докладчик поднялся и склонился в уважительном поклоне, потому что воздух возле далера замерцал, а через миг в зале появился ещё один человек.
— Пусть будут долгими дни Безликого мужа, — почтительно произнёс вельможа.
— И твои да продлятся не меньше, — ответил Истр.
Тинаш взглядом отослал собеседника, а когда тот вышел, сказал:
— Найти перстень не удалось.
Далер обратил ладонь к панораме Дальянии. Теперь перед правителями развернулась не вся страна, а только Миль-Канас. Плотная сеть переливалась над столицей ровно и спокойно.
— Взгляни. Ничто не говорит, будто в городе действительно есть печать одного из верховных. Ночные Тени тоже не смогли ничего отыскать, хотя очень старались.
Истр скользнул взглядом по улочкам столицы и задумчиво ответил:
— Тем не менее несколько совершенно разных человек с большой точностью и подробностями описали именно печать верховного. Это вряд ли копия. Перстень слишком стар, слишком редок и слишком необычен, чтобы кто-то изготовил подделку. Но, даже если это подделка, человек,
