— От умиления. Идите сюда и выспитесь по-человечески, места хватит. Вы уже лежали в этой постели, и ничего страшного не случилось. Надеюсь, не случится и впредь.
Он застонал, поднимаясь и расправляя скрюченное тело.
— Я лучше на ковре. В том-то и дело, что я недооценил свою… человечность.
— Можно подумать, у вас нет другой спальни.
— Есть, — уныло признался король, с силой потерев ладонями лицо. — Но там нет те… такой серьезной защиты. А на то, чтобы поддерживать два убежища, уходит непозволительно много сил.
— Я уже выспалась. Пойду почитаю что-нибудь.
Завернувшись в покрывало с золотыми львами, как в мантию, я проковыляла в умывальню — на ногу еще больно было ступать. Роберт перебрался на ложе, тут же уснул, обняв подушку, и не пошевелился, когда я на цыпочках прокралась мимо в библиотеку.
Какое-то время я честно пыталась читать, выудив с полки первую попавшуюся книгу. Это оказался трактат «Расцвет и падение империи Таубергов» — дело почти двухсотлетней давности. Часть рухнувшей империи степняков вошла потом в состав Равнинного королевства. Помнилось, что Шаэт из этих мест. Какой же гадюшник там таится еще со времен Таубергов?
Веки неумолимо закрылись, голова уютно устроилась на странице. Наверное, чтобы путь к знаниям был как можно короче.
* * *
Пухлый трактат был жестоко выдернут у меня из-под щеки.
— Лэйрин, эта подушка тебе милее? О, ты читаешь в оригинале?
— Матушка учила меня пяти языкам, ваше величество, — я протерла глаза, решив, что сон продолжается: на столе вместо трактата оказался поднос с аппетитным, еще дымившимся цыпленком, пирожками, творогом, медом в вазочке и чайником с двумя чашками. — А это откуда?
— С королевской кухни, — Роберт придвинул к столу еще один стул, уселся напротив. Побритый и значительно посвежевший, даже пепельный оттенок кожи исчез, ушли тени из-под глаз, и выглядел он уже не стариком, а вполне на свои почти сорок лет. Тоже старик, впрочем. — Я думал, с языками — это шутка. О четырех догадываюсь: наш, горцев, южный, на котором написан трактат, и твоих друзей-северян. А пятый?
— Священный язык айров.
— Многовато на одну голову, да еще девичью, — усмехнулся он. — Хватило бы двух: государственного и священного. Время наследных принцев слишком дорого, чтобы отнимать его на необязательные знания. Для переговоров существуют толмачи. Тот, кто знает язык айров, легко выучит все остальные, если будет нужда, а общий смысл поймет и без глубокого обучения. Чему еще тебя учили эти пять лет?
Я перечислила. После чего он заметил:
— Астрология меня особенно впечатлила. Из твоего почти бесполезного образовательного набора следует вывод, что Хелина задумала не просто подсунуть мне псевдонаследника, получить обманом мой дар и вернуться затем в горное логово, а решила править здесь за твоей спиной после моей смерти. И как она представляла тебя, девушку, в роли короля, пусть даже кукольного?
Аппетит, пробудившийся от заманчивых запахов, внезапно пропал. Я холодно ответила:
— Поинтересуйтесь у вашей супруги, сир.
— Всенепременно! — с чувством процедил он. — Я написал ей вчера, что безумно соскучился. Но она мне уже не супруга. Я заставил кардинала дать нам развод. В предгорном поместье Хелины уже давно собраны доказательства ее колдовства и связи с дьяволом, делу дали ход и заочно приговорили ведьму к сожжению. Будет весело, если она все-таки высунется из горного логова, чтобы помешать моим планам.
Он сумасшедший, похолодела я.
— В моем послании я предупредил ее, — успокоил Роберт.
— Чему же она не должна помешать? Моему заточению?
— Вот об этом и поговорим. Как ты сама представляла свое будущее, Лэйрин?
Не в плену. Я промолчала, с тщанием размазывая ложечкой творог по тарелке.
— Понятно… — помрачнел он. — Тогда давай поговорим о настоящем. Почему ты не ешь? Ты голодаешь уже двое суток.
— Сколько? — ложка выпала из пальцев, лязгнув о край серебряного блюда.
— Двое суток. Никакого снотворного я тебе не подмешивал — не мой боевой стиль, — усмехнулся он, наблюдая за мной из-под рыжих полуопущенных ресниц, как за диковинной зверушкой. — Честно говоря, сначала я ожидал, что ты попытаешься бежать, и обрадовался твоему беспробудному сну, но потом забеспокоился. Сегодня ночью я разобрался в твоем состоянии. Это конфликт сил.
Я вопросительно выгнула бровь.
— Конфликт темной крови и светлой, — пояснил Роберт. — Мой дар — часть белой магии гор. Если бы ты была полностью темной, я не смог бы наложить на тебя даже малую защиту, как не смог дать ее Дирху. Но ты до какого-то предела терпишь мои чары, и они работают. Более того, связь поддерживается даже на огромном расстоянии. Если бы кардинал не проверял тебя дважды, я бы заподозрил, что в тебе уже есть какой-то горный дар и он помогает удерживать мою магию, но ты чиста. Или нет?
Он с подозрением прищурился. Надеюсь, мои кристально честные глаза меня не выдали. Все равно родовой дар заперт волей матери. Можно считать, его нет и не было.
— Не понимаю, что в тебе может откликаться моей магии? — Роберт отвел наконец взгляд. — Я же чувствую отклик, не только сопротивление. Остается предположить, что темная и светлая кровь сосуществуют в одном сосуде, не смешиваясь. Но стоило мне усилить чары, как баланс нарушился. Это твоя темная крови тебя усыпляла, девочка. А вывод печален: я не смогу передать тебе дар без подготовки. Он может убить тебя.
— Зачем он мне? Рагар говорил, что вы сами должны…
— Король никому ничего не должен. Горцы совсем обнаглели! — проворчал Роберт. — Что бы ни говорил Рагар, планы придется менять. Духовная связь с наставником, да еще таким, как высший белый вейриэн, была для тебя очень серьезной защитой. Но он мертв.
— Так мое видение — не бред? — в этот миг страшно хотелось заплакать, но я держала лицо.
Как он мог взять и умереть? Он, высший мастер-вейриэн! Бросить меня, ничему толком не научив? А я теперь барахтайся! — прикусила я дрогнувшие от нахлынувших чувств губы.
— Похоже, ты действительно видела его смерть, Лэйрин. Тело не нашли, но рассказ Сиарея не оставляет никакой надежды. Попробуй зарисовать свое видение, это может помочь в поисках. Рамасха согласился дать ласхов, чтобы облететь местность.
Роберт отодвинул поднос, выудил из ящика и положил передо мной перо и лист бумаги.
Я сосредоточилась, вспоминая сон: форму островков, кривые деревья, линию горизонта. Боги, да как по этим деталям опознать нужное место? Все болота одинаковы! А под внимательным взглядом короля рука дрожала, и получалось еще хуже.
— Теперь тебе нужна другая защита, Лэйрин, не менее сильная, — говорил он. — Дар огненной крови — лучшая защита после силы белого вейриэна. Но тебе придется жить в этом убежище несколько месяцев или даже лет, пока твоя кровь не примирится с огненной магией.
— Нет! — перо в руке сломалось, испортив рисунок.
— Да, — король вынул второе перо. — И еще одна неприятность: если со мной что-то случится вне этих стен, ты здесь погибнешь сразу — башня самоуничтожится, ее защита пока привязана ко мне. Чем скорее ты примешь дар, тем лучше для тебя.
— А для вас, сир?
— И для меня, — криво улыбнулся Роберт. — Быть единственным носителем проклятого дара — весьма обременительно. Разделить его — моя давняя мечта, — на мой недоверчивый взгляд он поморщился. — Только с кем? Ни одна из моих дочерей не смогла принять эту силу, ни искры. Да и за всю историю Белогорья лишь трижды «огненную кровь» получали женщины. Впрочем, они обычно ее не ищут — слишком страшен такой дар для нежных дамских сердец. И вдруг — откликаешься ты! И пусть одновременно сопротивляешься, но это преодолимо.
У меня возникло чувство, что король лукавит или чего-то не договаривает, но я сосредоточилась на рисунке, и ощущение прошло. Потребовался с десяток листов, пока мои каракули не стали походить на то, что я помнила уже смутно.
Тем временем Роберт рассказал о ловушке, в которую попал мой наставник. Как выяснилось из доклада выживших, на зов бывшего герцога, инсея Виннибора, пришел сам владыка Темной страны и пять его князей с черными вейриэнами — сотни три. У Рагара же всего два десятка белых вейриэнов и полсотни ласхов — шансов никаких.
