— Я положу тебя на кровать, а ты уж постарайся не шевелиться, — со всей возможной властностью и серьезностью попросил он, действительно отодвигая меня от себя. Возможно, именно боязнь потерять тепло его тела придала мне сил, а может быть я уже давно могла начать разговаривать, просто слова невольно сорвались с губ, не причинив мне никакой боли.
— Только если ты будешь рядом!
Да, я шантажистка, и меня это вполне устраивает. Во многих случаях мой бессменный эгоизм казался самым правильным решением огромного множества проблем. Мужчина сам научил меня этому, потому что всегда выполняет мои условия, хоть зачастую и делает вид, будто все иначе.
Не успела я дослушать до конца участившийся ритм его сердца, как "включили" свет. И лучше бы этого не происходило. Никогда! Всего один взгляд, сопровождаемый бесконечным полетом пушистых темных ресниц и я действительно умерла. Причиной столь скорой кончины следует считать любимое лицо, а точнее то, что от него осталось.
Перед моими глазами действительно был пятисотлетний вампир. В нем ничего не напоминало о том красивом мужчине, которого я любила всем сердцем и душой. Он был бледен, изможден, явно безумен, голоден и все в превосходной степени. И плакал. Тихо, неэмоционально и покорно, словно уже давно свыкся с этой слабостью. Хотя я таковой ее никогда не считала, потому что держать все в себе невозможно. Иногда надо давать волю своим чувствам, чтобы впоследствии почувствовать облегчение.
На ум пришел странный отрывок: "…Когда слезы ровно делят на три части лицо, и не осталось надежды на себя самого. Надежда — самообман, но это все, что у нас есть. Она ходит по рукам, продавая свою честь… Она будет уходить и возвращаться много раз, всегда держа на расстоянии заветный алмаз. Я без надежды убит, тоской на вылет прострелен, потому что я надеялся, а не был уверен…"*. Однако, я продолжаю удивлять себя!
Занимаясь дурацкими размышлениями, я осторожно провела рукой по его щеке, ощущая ладонью неимоверный холод его кожи, коснулась кончиком пальца немного вытянувшегося клыка и с душераздирающим всхлипом кинулась Дамону на шею.
— Не надо, любимый, никогда, — понесла я полный бред, прижимаясь губами то к одной мокрой щеке, то к другой. Где справедливость? Почему она никогда не обращает внимание на то, что мой мужчина получает страданий в разы больше счастья? Зачем ему было становится свидетелем этих ужасных событий? Разве он пережил недостаточное количество горя? Кто сказал, что ему постоянно необходимо находится в атмосфере боли, печали и мучений? Мой милый вампир, мое Само-Совершенство…
— Ты согласна уехать вместе с Бонни и Мэттом? — дрожащим голосом спросил он, стараясь отвернуться. Видимо, хотел спрятать свое лицо, чтобы не напугать. Но о каком страхе может идти речь? Если мне и стоит испытать ужас, то явно от своего отражения, потому что плакала я чаще него. — Я куплю там квартиру, дом и все, что захочешь. Уговорю переехать туда твою тетю, чтобы ты хотя бы издалека могла видеть сестру. Только умоляю тебя, не отказывай, принцесса. Тебе трудно представить, что я пережил.
Он продолжал что-то шептать, по-прежнему отказываясь на меня смотреть.
— Я могу изменить память Джудит, чтобы она не помнила о твоей смерти, — не дал он мне вставить хоть слово. — Будешь жить с ними, если хочешь. Елена, пожалуйста! Я больше ничего не прошу, всего лишь уехать отсюда! Навсегда. Тебе не обязательно быть со мной, я ни на чем не настаиваю. Безопасное место — любое по твоему усмотрению.
Впечатляющая беседа с самим собой! Интересно, каким образом он сумел обычный вопрос превратить в утверждение о том, что стал мне не нужен? Идея с тетей мне очень понравилась, а вот остальное… Любимый, нам пора на групповые занятия к психоаналитику. Хотя, нет. Лучше пройти домашний курс терапии по специальной программе, основанной на личных потребностях. Только он и я.
— Дамон, — пришлось зажать ему рот рукой, чтобы получить возможность выговориться. — Прямо сейчас можешь везти меня куда угодно. У меня минимум условий — ты навсегда остаешься моим. Точка. Я буду жить только с тобой. Восклицательный знак.
От подобной перспективы у меня закружилась голова. Каждое утро иметь возможность просыпаться рядом с любимым мужчиной, все время проводить с ним… Он полагает, что я способна отказаться? Думаю, в этом виновата Фрэнки, которая уверила его в моей неисправимой блондинистости!
Пока я предавалась удивлению, вампир получил исключительную возможность рассматривать мое покрасневшие глаза, синие губы и прочую атрибутику "красоты" недавно умиравшей особы.
— Знаешь, о чем я иногда жалею? — тихо спросил он, позволяя мне безропотно утонуть на глубине черных глаз.
Я быстро прокрутила в голове свой обычный набор глупостей и ляпнула самое вероятное, по моему мнению.
— О том, что я — человек? — ну о чем, спрашивается, может думать вампир с таким выражением на лице? У меня вариант был только один — кровь. При всем этом, я прекрасно понимала, что фатально ошибаюсь.
— Почти, — согласился Дамон. — О том, что я — вампир.
— Это ведь можно исправить! — с воодушевлением предложила я.
Он догадался, что говорю я о себе, но поддерживать мой восторг не спешил. Выдержав долгий и пристальный взгляд, медленно сползающий с глаз на губы, я получила самый неутешительный ответ.
— Мне всегда нравились женщины постарше, — мучительно выдавил он из себя улыбку, точнее ее жалкое подобие.
Хотя бы надежду оставил, и на том спасибо! Главное, чтобы его вкусы ограничивались порогом лет этак в двадцать пять. Мне не особо хотелось быть вечно пятидесятилетней, да и глупо мы будем смотреться вместе.
— Например, Фрэнки, да? — судя по всему, я более чем стремительно прихожу в себя. Уже и ревность проснулась.
— Только ты, — покачал он головой, касаясь холодными губами моего носа. Видимо, он вспомнил о чем-то важном, потому что тут же похлопал себя по карманам, вытащил мобильный телефон и поднес его к уху, свободной рукой прижимая меня к груди.
— Ты где? — нервно спросил мужчина. Несложно догадаться, чей голос я услышу на том конце.
— В гребаной дыре, — завопила трубка голосом Франчески. — Эта тварь носится на третьей космической скорости, а твой брат ползает, как пресмыкающиеся! Я злая, голодная и уставшая. Как девочка?
— Сейчас хорошо, — быстро произнес ее друг. — Возвращайся назад, к черту все. Стефу передай кол в сердце и пожелание скорейшей смерти. Попадется мне на глаза — убью не раздумывая. Успеешь за два часа?
— Охренеть можно, — продолжала негодовать итальянка. — Я, знаешь ли, как раз стою в магазине и никак не могу выбрать между Ламборджини Мурселагро и Погани "Зонда Эр"! Каким боком мне успеть?! Тут даже машины нормальной нет!
