После долгого висения на дергающейся и раскачивающейся палке головой вниз мозги работали плохо, в черепе что-то гудело и тряслось, перед глазами плавал туман. Болела шея, но сильнее всего – стянутые кожаным ремнем запястья и лодыжки.
Кто-то застонал рядом и эриль, открыв глаза, обнаружил по соседству лежащего Ингьяльда.
– Неужели все? – спросил тот, ощупывая связанными руками синяк под глазом. – Я чувствую себя точно сушеная рыба, что провисела неделю…
– Скажи спасибо, если тебя не съедят, как ту же рыбу, – проговорил Арнвид и закашлялся.
Грубые руки схватили его за плечи, перевернули, заставили встать. Затекшие ноги едва не подогнулись, но эриль устоял. Поднял голову и взглянул на стоящего перед ним человека без страха.
– Ты стар, – проговорил могучий воин, облаченный в набедренную повязку и пучок алых перьев за ухом. – Как ты попал в число тех, кто сражался?
– Хочешь узнать об этом? – Арнвид постарался улыбнуться как можно более пакостно. – Развяжи руки и я тебе покажу.
– Нет уж, – воин с алыми перьями отступил на шаг, на лице его отразился страх. – Я и так потерял дюжину лучших бойцов.
– Немедленно развяжите меня! – с земли прозвучал визгливый голос, принадлежащий Гримгельмиру.
– Поднимите его, – кивнул воин с красными перьями.
Раздалось шуршание, топот, и когда Арнвид, переждавший приступ слабости, смог оглядеться, то рядом с ним, сверкая глазами и пыжась, точно петух перед курами, стоял внук Вафтруднира.
– Немедленно освободите меня и отпустите! – шипел он. – Иначе страшные беды падут на вас!
– Ты что, колдун? – без особого удивления спросил воин с красными перьями.
– Я великан! – Гримгельмир гордо выпрямился, став на полголовы ниже Арнвида, под серой кожей заиграли мускулы.
– А выглядишь мелковатым. Много болел в детстве?
Окружающие пленников воины дружно захохотали. Великаний отпрыск зарычал, оскалил черные, как деготь, зубы:
– Как вы смеете? Немедленно отпустите меня! Ведь это я заставил вас совершить нападение!
Но за свирепым тоном читалась растерянность, Гримгельмир не ожидал, что все пойдет именно так.
– Будешь орать – заткнем пасть, – сказал воин с красными перьями. – Убить колдуна – благое дело, так что я приложу все силы, чтобы доставить тебя к жертвенному камню.
Гримгельмир взвыл, задергался, ремни на его предплечьях затрещали. Но тут же навалились воины, схватили со всех сторон, в руках их появились толстые веревки.
Вскоре великаний внук лежал на земле, спеленатый, будто младенец, и злобно зыркал по сторонам.
– Что будет с нами? – спросил Арнвид, про которого благополучно забыли. – Зачем вы нас похитили?
– Зачем вообще берут людей в плен? – удивился воин в красном. – Мы должны кормить богов кровью жертв и пусть это будет кровь чужаков, а не наших детей. Вы – существа необычные, так что Тлалок, Тонатиу и Чальчиутликуэ будут довольны, пошлют урожай…
– Разрази вас Тор вместе с урожаем, – пробурчал эриль сердито.
– Полежи, старик, отдохни, – улыбнулся воин и толкнул Арнвида в грудь. – А то скоро мы вновь тронемся в путь…
Арнвид упал, ощутил, как хрустнуло что-то в спине.
Ингьяльд и все остальные лежали неподвижно, Гримгельмир ворочался в путах, напоминая исполинскую гусеницу.
– Что, недоволен? – спросил его эриль. – Плохо тебе у нас было?
Отпрыск великанов издал недовольное ворчание и гордо отвернулся.
Деревушка состояла из двух десятков хижин, таких хлипких, что любую из них развалил бы, как казалось, неосторожный плевок. В стороны от домов тянулись поля, из коричневой земли поднимались зеленые побеги высотой по пояс, из них торчали загорелые спины крестьян.
– Тут наших явно нет, – заметил Даг, вглядываясь в селение из-под приложенной ко лбу ладони. – Деревня точно вымерла…
– Дорога дальше одна, – кивнул Ивар, – не думаю, что воины поперлись напрямик через поле.
– А нам придется, – голос Нерейда прозвучал уныло.
– Что делать? – Ивар встряхнулся, поправляя съехавший на одно плечо мешок. – Пошли, все за мной.
Двигались гуськом по самому краю зарослей. Солнце пробивалось сквозь кроны, его лучи жалили не хуже пчел, так что викинги опасливо почесывались, представляя, как будет печь на открытом месте. Воздух был душный, спертый, крупные бабочки летали тяжело, редко взмахивая крыльями.
– Выходим, – сказал Даг, когда деревня скрылась из виду. – Если я чего-то понимаю, сейчас самое жаркое время, все, кто работал на полях, отправятся по домам…
– В тень, – мечтательно прошептал Нерейд, – пить холодное пиво…
– Удушу! – негромко, но грозно прорычал Ульв, и рыжий викинг поспешно замолчал.
Вышли на открытое место, солнце обрушилось на плечи и спину, нагрело голову. Зашагали через поле к дороге, раздвигаемые стебли негромко зашелестели.
Пахло сушеной травой и землей, солнце жарило так, что казалось – плавится небесная твердь и золотое сияние растекается от горизонта до горизонта. Кари шумно отдувался, Ивар то и дело вытирал пот, но без особого толку – тот тек по лицу, капал с бровей. По спине бежали настоящие ручейки, в сапогах подозрительно хлюпало.
– Я таю, как снежный дед на солнце, – жалобно проговорил Ангус, с ненавистью гладя в небо.
– И останутся от нас только лужи, – нараспев продекламировал Нерейд, – и придут местные обитатели, и увидят их, и станут поклоняться лужам, то есть нам, и приносить кровавые жертвы…
– Поднажми, – велел Ивар. – Раз болтаешь, силы остались.
Неслись почти бегом, с высунутыми на плечо языками, точно бешеные собаки. Запах пота шибал такой, что свалил бы с ног любого зверя, окажись такой поблизости.
Во флягах плескалась вода, но никто не пил – знали, что при такой жаре все тут же выйдет через кожу.
– Дорога! – прохрипел Даг, выскакивая на полосу утоптанной почвы. – А вот и следы!
– Те, что нужно? – уточнил Ивар.
– Те, – уверенно кивнул следопыт. – Я хорошо запомнил.
– А может, устроим привал? – робко спросил кто-то из дружинников.
– Тут? На солнцепеке? На открытом месте? – осведомился Ивар. – А ну добавили ходу!
Викинги застонали, заворчали, но быстрее задвигали ногами. Темнеющий на горизонте лес начал приближаться.
Когда ввалились в тень, дышали тяжело, точно кони, пробежавшие не одну сотню миль. Кари хрипел, а Нерейд ощупывал голову, словно не верил, что она не расплавилась.
– Отдыхаем, – сказал Ивар, облизывая губы, что ссохлись и потрескались, как земля под беспощадным солнцем. – Только отойдем в сторону от дороги. Мало ли что.
Викинги ломанулись сквозь заросли как стадо лосей, попадали наземь. Трава захрустела под могучими телами, на налетевших комаров и слепней никто не обратил внимания.
