Ларсен утверждал, что Бони просто находит самые непротиворечивые описания для достаточно расплывчатых человеческих понятий, но Дин всерьез подозревал, что ее нечеловеческий интеллект, воспринимающий любое действие как занимательную игру, вполне целенаправленно пробует свои способности в софистике и схоластике.
Определение, которое Бони только что дала любви, вполне укладывалось в эту версию. Для проформы Дин, разумеется, представил несколько возражений — и получил на них вполне исчерпывающие ответы.
Его версия о том, что предметом любви может являться не только потенциальный половой партнер, было разбито путем сравнительного анализа дюжины языков. Все иные значения слова «любовь», кроме обозначения эмоций, связанных с сексом, оказались неаутентичными, и таким образом, являлись всего лишь результатом смешения понятий вследствии бедности того или иного языка.
Тезис о том, что термин «любовь» может быть отнесен только к случаю добровольного выбора партнера, рассыпался при соприкосновении с элегантным логическим построением, доказывавшем, что сексуальный выбор осуществляется в рамках совокупности ритуальных и инстинктивных действий, где свобода воли практически отсутствует.
— Допустим, что в принципе ты права, — сдался наконец Дин, — и что из этого следует?
— Из этого следует, что я имею возможность тебя любить, — охотно ответила Бони.
Это было уже слишком. Само по себе перемещение сознания в виртуальное пространство было определенным испытанием психики. В сочетании с участием в межзвездной экспедиции это испытание представлялось достаточно суровым. Теперь к этому добавилась перспектива стать объектом половой любви вполне автономного виртуального создания, которое не только не являлось женщиной, но и вообще никогда не обладало человеческой природой.
— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался он.
— Как отношения между мужчиной и женщиной, поскольку ты — мужчина, а я — женщина, — пояснила она.
Дин печально улыбнулся и покачал головой.
— Мы — два существа виртуальной природы. Я, в силу присущих моей конструкции стереотипов, повторяю форму своего прототипа — мужчины.
Ты, по неизвестной мне причине, приняла форму женщины. Точно также ты могла бы принять форму тележки, облака или чего угодно. Как, впрочем, это мог бы сделать и я.
— Не вижу в этом проблемы — заметила Бони, — известно множество игр в виртуальном пространстве, элементами которых является половой акт между виртуальными партнерами.
С одной стороны, это была чистая правда. Такие игры были известны и достаточно популярны среди студентов еще тогда, когда Дин учился в университете. С другой стороны, в этих играх ощущения воспринимались живыми игроками, а не их виртуальными проекциями.
— Ты не видишь проблемы, — сказал он, — а я не вижу игроков.
— Ты понимаешь под игроком биологический организм, погруженный в виртуализатор? — уточнила она, — в таком случае предлагаю определить функции этого биологического организма.
— У него одна-единственная функция: быть рецепиентом ощущений, — ответил Дин, — но, к сожалению, в этом он незаменим.
— Полагаю, что твое последнее утверждение ложно, — заметила Бони.
— Такие заявления принято доказывать, — ответил Дин.
Бони молча встала и осторожно пошла по мелководью, высматривая что-то на дне. Дин невольно любовался отточенностью и кошачьей грацией ее движений. В какой-то момент она быстро и, в то же время, плавно наклонилась и выхватила что-то из воды. В следующую секуду последовал меткий бросок и это что-то, пролетев по воздуху, шлепнулось Дину на колени.
Оно оказалось несуразной тварью, покрытой черным круглым хитиновым щитом размером с детскую ладонь, из-под которого во все стороны торчали колючие суставчатые лапки. Дина передернуло от отвращения.
— Что это за гадина? — ледяным голосом спросил он, брезгливо стряхивув царапающуюся мокрую тварь на землю.
— Вендийский пратрилобит Соколова-Келлера, — любезно проинформировала Бони, — появился в среднем докембрии. Считается предком всех современных членистоногих.
— И в это легко поверить, — добавил Дин, провожая взглядом предка членистоногих, неуклюже, но довольно резво отползающего обратно в море, из которого его так бесцеремонно извлекли, — правильно ли я понял, что эта очаровательная многоножка имеет какое-то отношение к нашему спору?
— Я привела ее в качестве экспериментального доказательства твоей способности испытывать достаточно разнообразные ощущения без всякого биологического тела.
— Ну, что ж, — медленно произнес он, — это еще не доказательство, но уже довольно серьезный аргумент. Над этим стоит поразмыслить. А ты многому научилась, Бони.
— Возможно, у меня просто хорошие учителя, — с улыбкой ответила она, — если ты не возражаешь, мы еще вернемся к этому разговору. Мне интересно.
— Не возражаю, — подтвердил он.
Бони кивнула и, нырнув в море, исчезла, будто растворившись в прозрачной спокойной воде.
* * *
Они вернулись к этому разговору через довольно непродолжительное время. Бони застала Дина лежащим на скальной площадке рядом с глубокой пропастью пятиметровой ширины. Покуривая сигару, он наблюдал за действиями трех довольно забавных разноцветных существ, похожих на крабов размером с блюдце.
Существа, судя по всему, занимались постройкой моста через пропасть. Вокруг громоздилась приличная куча разнообразных строительных материалов, а из скальной породы уже торчали две внушительного вида мачты.
— Привет, — сказала Бони, — что это здесь происходит?
— Развлекаюсь, — ответил Дин, — под влиянием твоего замечательного пратрилобита я выдумал себе игрушки и играю в них.
— Они милые, — заметила она, — а как они называются?
— Пока никак. Я хочу, чтобы ты придумала им название.
Бони пригляделась к ближайшему из игрушечных крабов. Как оказалось, его дискообразное тело было собрано из дюжины одинаковых сегментов. На каждом из сегментов имелся порт к которому была присоединена или суставчатая лапка, или фасеточный глаз, или длинный жесткий ус, или какой-то цилиндрический инструмент.
— Я бы назвала их химерами, — предложила она после некоторого раздумья, — так назывались мифические существа, склеенные из разных кусочков.
— Отлично, — согласился он, — пусть будут химеры.
— Я думаю, это не просто игрушки, — заметила Бони и рассеянно погладила одну из химер по гладкой спинке. Разноцветный маленький монстр мимоходом ощупал ее руку усиками и, видимо сочтя ее совершенно бесполезной, вернулся к своим химерским делам.
