Гость постучал кончиком пальца по краю раковины:
– А как насчет мыла? Сударыня, боюсь, что без мыла мне не смыть с себя всю эту гниль!
– Посмотри вон в том ящике, – осторожно отозвалась девочка, глядя на дверь, – но только пошевеливайся! Ополоснешься – и уходи! Не забывай, что ты не у себя дома. Я вообще не люблю, когда кто-нибудь заходит ко мне. Кроме няньки, конечно… Ну давай, давай, чего застыл?
– Да, да, конечно, – забормотал Стирпайк, бросаясь к комоду и выдвигая указанный ящик. С минуту паренек копался в содержимом ящика, вороша там кружева и ленты. В конце концов кусок мыла все-таки нашелся, и он принялся спешно намыливаться. Потом он снова напомнил о своей просьбе:
– Сударыня, вы не забыли, что пообещали показать меня человеку, который подыщет мне достойное занятие?
– Я обещала? – изумилась Фуксия. – Как не стыдно врать? И кому – мне!
Полная лишений и мытарств жизнь научила Стирпайка общаться с разными людьми, потому сейчас, когда в голосе девочки зазвучало плохо скрытое раздражение, он понял, что настаивать дальше опасно, и потому поспешил сменить тему разговора. Нужно было сделать что-то такое, что помогло бы расположить к нему Фуксию. Кое-как смыв с лица и шеи остатки посеревшей от грязи мыльной пены, беглый поваренок отскочил к двери, одновременно прижав палец к губам. Еще с первой минуты встречи с Фуксией он смекнул, что только напустив на себя таинственный вид можно произвести впечатление на несговорчивую девчонку. Впрочем, это было не так просто. И сейчас, изобразив из себя шута, испуганного и вместе с тем обладающего настоящими тайнами, Стирпайк заметил, как глаза хозяйки чердака и прекрасной комнаты заблестели от любопытства. Фуксия смотрела на гостя, как на вещь – точно таким же заинтересованным взглядом она обычно смотрела и в книгу стихов, и на развешанные по стенам картины.
– Отлично! – от восторга она зааплодировала и бросилась с размаху на кровать. – Во даешь! Ну, форменный клоун!
В душе Стирпайка все пело – клюнула! Только бы не переиграть… Продолжая кривляться, юноша тем не менее внимательно наблюдал за Фуксией – она явно ждала от него продолжения спектакля. Вообще-то беглецу еще никогда в жизни не приходилось бывать в роли клоуна, но страх быть выгнанным в коридор – возможно, даже на милость Флея – заставлял его импровизировать на ходу. О клоунах он твердо знал одно – они, веселя публику, проделывают самые необычные вещи, чем и привлекают к себе всеобщий интерес. И теперь паренек старался вовсю – корчил рожи, приплясывал на одной ноге, изображал на своем лице то испуг, то, наоборот, безумную радость, ходил на руках и делал «мост», как делали это приезжие гимнасты в прошлом месяце. Фуксия наблюдала за доморощенным клоуном с полуоткрытым ртом.
Некоторое время Стирпайк еще прыгал, скакал, крутился волчком, показал несколько фокусов с шелковым носовым платком хозяйки, а в заключение растянулся в шпагате, покорно ожидая решения своей судьбы.
Фуксия пошевелилась и раскрыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг послышался осторожный стук в дверь, а потом голос нянюшки Слэгг просительно поинтересовался: «Мое сокровище, ты у себя? Спишь, Фуксия?»
– Нет, нянюшка, меня нет дома, то есть я хотела сказать, что я тут, но я не могу открыть, то есть я… – испуганно забормотала девочка, а потом, опомнившись, приникла губами к замочной скважине. – Нянюшка, чего ты хочешь?
– Но, дорогая, я, право, не понимаю? Что там у тебя случилось?
– Ничего, ровным счетом ничего! Чего ты пришла-то? – упорствовала Фуксия.
Вообще-то нянюшка не удивилась необычному поведению подопечной: подобные причуды находили время от времени на Фуксию как следствие дурного расположения духа. И потому нянька невозмутимо сообщила:
– Деточка, доктор говорит, что приготовил для тебя подарок. Только попросил привести тебя к нему. Вот я и пришла.
До слуха девочки тут же донеслось предостерегающее «Ш-ш-ш». Обернувшись, Фуксия увидела, как ее гость беспрерывно кивает и тычет пальцем в дверь – видимо, прося ее принять приглашение няньки.
– Ладно! – закричала Фуксия в замочную скважину. – Я сейчас приду, только ты иди к себе. Подожди немного, я причешусь и умоюсь.
– Только прошу, поторопись, ягодка моя, – закудахтала старуха, – а то доктор обидится, что мы заставили его ждать.
Как только шаги нянюшки затихли, Фуксия изумленно спросила:
– Что же такое он собирается мне подарить? Вот уж никогда не думала!
Но ответ на этот вопрос могла дать только нянюшка, которая теперь дожидалась воспитанницу в своей комнате.
Между тем Стирпайк уже деловито чистил куртку найденной на комоде щеткой из конского волоса. За время беседы Фуксии с госпожой Слэгг он успел аккуратно расчесать свои жидкие волосы.
Девочка недоуменно смотрела на него – что он теперь собирается делать? Поймав на себе взгляд хозяйки комнаты, Стирпайк спросил:
– Может, и мне пойти с вами?
– Что? – опешила Фуксия.
– Это было бы разумно, – затараторил юноша. – Ведь не собираетесь же вы держать меня здесь всю ночь?
Это был железный аргумент. «Конечно, конечно, – забормотала Фуксия, натянуто улыбаясь. – В самом деле, почему бы тебе не пойти? Но погоди – а как тогда быть с нянюшкой? Что она скажет?»
– Подумаешь, это уже я возьму на себя! – пообещал Стирпайк великодушно.
Внезапно Фуксия испытала сильный прилив злости – вломился на ее чердак, как последний вор, а теперь еще распоряжается, как у себя дома – просто нахал.
– Ну ладно, – встрепенулась Фуксия, – ты как, готов? Ишь, расселся! – девочка отодвинула засов и раскрыла дверь. Испуганно озираясь по сторонам, они вышли в коридор. Стукнула дверь, потом заскрежетал поворачиваемый в замке ключ.
Господа Слэгг впала в настоящую прострацию, увидев воспитанницу в компании какого-то оборванца. Старуху приводили в чувство никак не меньше пяти минут. Когда нянюшка наконец более-менее пришла в себя, Фуксия и Стирпайк, то и дело перебивая друг друга, принялась излагать ей суть происшедшего. Однако нянюшка только растерянно хлопала глазами и переводила взор с Фуксии на поваренка и обратно – возможно, еще и потому, что каждый из них излагал ей свою версию недавних событий, так что вычленить из них золотую середину было очень сложно. Наконец Фуксия, смекнув, в чем дело, предоставила право рассказывать своему гостю.
– Сударыня, – почтительно заговорил юноша, – меня зовут Стирпайком, я сразу приношу тысячу извинений за то замешательство, в которое привело вас мое появление. Ваши чувства вполне естественны и даже уместны. – Он низко поклонился, но тем не менее ловил каждое движение пожилой женщины, чтобы предугадать ее возможную реакцию на свое вторжение.
