Скрестив руки на груди, я многозначительно уставилась в сторону коридора за «троном» Скаймины. Если она так и собирается держать меня в ожидании, то пора уходить.
— Меня, пусть… Внезапно, вскочив на ноги, он бросился через всю комнату прямо ко мне.
Поражённая, я утеряла всё своё безразличие и, оступишись, подалась назад, пытаясь избежать встречи с лицом к лицу. Слишком медленно. Он успел поймать меня за руки. Я и представить не могла, что он настолько велик, выше более чем на голову, с хорошо развитой мускулатурой. Видя падшего в ночном обличье, было как то не до того, теперь стоило пожалеть о своей неосведомлённости, воочию лицезрея (и ощущая), насколько он опасен. Даже такой.
Что он и продемонстрировал собственноручно. Крутанув спиной к себе и снова жёстко стиснув. Сколь ни выдирайся, крепкая хватка сдавливала запястья с такой силой, что глаза заслезились от боли, и я закричала. Бороться было бесполезно, и я сдалась, лишь тогда он ослабил давление.
— Ты можешь вкусить его, с моей помощью, — шёпот раздался у самого уха. Жаркое дыхание опалило шею; кожу, нет, всё тело объяла дрожь. — Я мог бы объезжать тебя весь день…
— Отпусти меня. Немедленно! — Я процедила приказ сквозь зубы и взмолилась, чтобы он сработал как надо.
Чужие руки расжались, но отпускать не торопились. Это сделала я, вырвавшись и развернувшись к нему лицом, возненавидев себя, стоило увидеть расползающуюся по его лицу ухмылку. Холодную, злую ухмылку, от одного вида которой становилось ещё хуже. Было ясно как день — он хотел меня. И не только моё тело. Его влёк мой страх, моё отвращение, вроде того, мгновением ранее. Он наслаждался болью, что причинял мне, безжалостно сдавливая руки.
А что хуже всего: он смаковал ту секунду, когда меня обожгло пониманием — не лгал, ни единым словом Ньяхдох не лгал мне. Моя вина, я совсем забыла: ночь — время не просто совратителей, но насильников, не просто страсти, но насилия. И это существо было им. И моей возможностью изведать любви Владыки Ночи. Пресветлый Итемпас, помоги мне, если когда-нибудь я обезумею настолько, чтобы возжелать большего.
— Нахья. — Голос Скаймины заставил меня, отпрыгнув, резко развернуться. Улыбающаяся кузина стояла возле кресла, положив одну из рук на бедро. И как долго она так меня… рассматривает? — Ты грубишь моей гостье. Сожалею, кузина; мне следовало укоротить ему поводок.
Мне было не до любезностей.
— Мне порядком надоели эти игры, Скаймина, — отрезала со злостью и, что уж скрывать, страхом. Я была чересчур испугана, чтобы блюсти правила вежливости. — Изложите своё дело и давайте уже покончим с этим.
Скаймина приподняла бровь, словно её забавляла моя грубость. Она улыбнулась Ньяхдоху — нет, Нахье, пришла уверенность. Этому созданию не приличествовало носить божественное имя. Он продолжал стоять рядом с ней, спиной ко мне. Она дотронулась кончиками пальцев к ближайшей из рук падшего и улыбнулась.
— Разве он не заставляет ваше сердце биться чуточку сильнее? Вид нашего Нахьи сильно влияет на неискушённые души. К слову, можете одалживать его, когда заблагорассудится. Как видишь, он крайне возбуждающ.
Слова я проигнорировала, — в отличие от взгляда, какой бросил на Скаминй Нахья, не опасаясь, что та его увидит. Она была полной дурой, раз пускала это в кровать.
Как и я сама, раз остаюсь стоять здесь.
— Доброго дня, Скаймина.
— А я-то думала, вы заинтересованы в услышанных мною вестях, — сказала Скаймина мне в спину. — Речь идёт о вашей родине.
Я остановилась. Предупреждение Рас Анчи звоном отдалось в голове.
— Ваше… выдвижение не сыграло вам на руку, кузина. Земли Дарра лишь заимели новых врагов. Кое-кто из тамошних соседей считает вас угрузой, и куда более опасной, чем даже мы с Реладом. Полагаю, по вполне понятным причинам — мы родились с этим в крови, а не с отжившими своё варварскими традициями и привязанностями.
Медленно, но я повернулась обратно.
— Вы — амн.
— Но весь свет уже давно смирился с амнийским превосходством, так что удивительного, что мы привычны им. Что до вас, кузина, как ни приодень нашими стараниями, вы были, есть и останетесь лишь дикаркой, кровь от крови своего варварского народа.
Я не могла впрямую задать вопроса о военном прошении. Но, отчего бы…
— Да что вы говорите? Кто захочет напасть на Дарр, лишь потому что я заявила свои права как Арамери?
— Нет. Я говорю, что кто-то может на него напасть, потому что вы до сих мыслите как Дарре, когда перед вами открыта вся власть дома Арамери.
Указы, что я отослала подотчётным мне странам, вот оно что. Вот тот предлог, что она намеревается использовать. Я принудила тех возобновить торговлю с Дарром. Что это, как не особая благосклонность с моей стороны? — и, разумеется, именно ею и были мои действия. А разве я могла поступить по-другому, с моими новообретёнными властью и богатством, и не помочь моим же людям? Кем бы я была, думая лишь о себе?
Женщиной рода Арамери, донёсся из глубин сознания крошечный пакостный шепоток.
Нахья перетёк поближе к Скаймине, ласково приобнимая её сзади и всем своим видом являя из себя влюблённого по уши любовника. Скаймина рассеянно погладила его руки, в то время как он сверлил убийственным взглядом её затылок.
— Ну, не всё так плохо, кузина, — Скаймина продолжила говорить. — В конце концов, на самом деле неважно, что вы не сделай, вседа нашлись бы люди, ненавидящие вас просто потому, что вы не соответствуете их ожиданиям в качестве правителя. Жаль, что вы ничего не взяли от Киннет, кроме этих глаз.
Прикрыв свои, она прислонилась спиной к Нахья, не скрывая удовольствия.
— А с вашей даррийской кровью одна морока. Вы ведь прошли этот их обряд воинской инициации, да? И раз уж ваша мать была не из Дарров, кто же был вашим поручителем?
— Бабушка, — ответила я тихо. Меня вовсе не удивляло, что Скаймина осведомлена о наших обычаях. Любой желающий, знакомый с чтением, мог узнать то же.
Испустив вздох, Скаймина оглянулась через плечо на Нахью. Странно, но то убийственное выражение так и не сошло с лица дневной подделки; но куда более диковинной была удыбка, с коей на него смотрела кузина. Навстречу пылающей в ответ ненависти, чистой, безграничной ненависти.
— Знаешь, как Дарре проводят эту церемонию, — непринуждённо бросила она ему. — Некогда они были воинственным многочисленным народом. Матриархатом. Многие из соседей пали к их ногам, завоёванные. Это мы вынудили их прекратить набеги и покончили с привычкой обращаться с захваченными пленниками как с рабами. Но, подобно большинству тёмных народов, они до сих пор втайне цепляются за свои жалкие традиции.
