Ну с одной стороны на улицах больше никого не режут. Во всяком случае не в таких масштабах. С другой… не ознаменует ли это новых, еще более агрессивных действий.
— Сложно сказать, время покажет.
— Не сомневаюсь. — Собеседник ухмыльнулся, его белесый шрам растянулся на губах, — оно не только покажет, но и расставит все по своим местам. Главное, чтоб на доске всем фигурам хватило места. А если не хватит, то…
За окном двое мужчин в рабочей форме волокли человека накрытого саванном. Белая простыня оказалась слишком велика для небольшого тела, посему тянулась по земле собирая всю ту грязь, пыль и сажу, коей было в избытке.
— Вы когда-нибудь видели крематорий за работой? — внезапно сменил тему Ифан.
— Нет.
— А могли бы.
— Мне не шибко нравится вид мертвецов, — точнее сказать совсем не нравиться, до жгучей желчи в горле, — слишком много их в последнее время.
— Вашими стараниями их станет только больше.
Сердце ударило в район кадыка, на губах стало невыносимо сухо. Карета резко остановилась, так, что Орн едва не клюнул носом пол.
— Мы приехали, господин советник, — как ни в чем не бывало, проворковал шифр, возвращаясь к своему письму, — если вы не против, я буду ожидать вас в экипаже на соседней улице. Или пойду прогуляюсь. Трудно определиться в таком благопристойном районе, как скрасить досуг. Мы ведь здесь инкогнито, верно? Не хочется, чтобы по дворцу ходили слухи, что правая рука короля Бальдера Строма ходит по шлюхам в столь тяжелый час для государства. Это непрофессионально.
— Я быстро, не стоит беспокоиться. — Быстро ему хотелось свалить подальше от этого человека и как можно на дольше.
— Передайте мой сердечный привет вашей подружке, — хищная улыбка, — она будет в восторге.
— Не сомневаюсь.
Дверь кареты захлопнулась, и Орн остался один наедине с собой. Лишь подгоняемый ветром шум прибоя вдалеке нарушали мнимую гармонию.
Джин
Зеленое лощеное яблоко покачивалось из стороны в сторону на гладко отполированном парапете. Затем оно оказалось в тонких женских пальцах, аккуратная и изящная сфера, поблескивающая в приглушенном свете кабаре за спиной. Робкий укус и вместо привычного блаженства, растекающемуся сладким нектаром по нёбу, безликая тля. Поморщившись Джин выплюнула не дожеванный кусок и пихнула огрызок с балкона. Сейчас куда лучше ей подходила медовуха. Вкус такой же отвратный, зато давал в башку похлеще кузнечного молота. То, что нужно. Пожалуй, именно тяжелым орудием девушка мечтала вышибить из своей головы весь рой кошмаров, который расплодился там за несчастную неделю, не оставив светлого уголочка. Даже маленькие радости перестали быть чем-то приятно волнующим. Ей до сих пор не верилось, что ее выпустили из клетки. Но в одном она была уверена точно — ошейник с поводком с нее так и не сняли.
Просоленный воздух теребил ее волнистые волосы, раздувая по земле редкие памфлеты церкви Отречения. Она не застала массовую резню в городе, только ее плоды. Заляпанные кровью стены, плачущие вдовы, одинокие сироты с протянутой рукой перед заколоченными дверями. Если честно, то ничего не изменилось.
В млечной дымке, едва-едва рассеянной светом уличных фонарей показался силуэт, украдкой перебегающий дорогу, то и дело оглядываясь по сторонам. Подозрительный тип с подозрительными намерениями, не иначе. Тощий мужчина остановился под балконом, вздернув косматую макушку. Острое лицо, отвратительный вкус в одежде и маленькая точка торчащих передних зубов над нижней губой.
Джин хотела немедленно запустить в него графином с медовухой, надеясь угодить прямо в эту бесячую рожу. Но у нее сейчас рука поднималась только для того, чтобы налить себе еще.
Орнот
Джин! Как она есть, во плоти. До чего радостные вести, от которых Орн позволил себе широкую улыбку, обнажая свой дефект на всеобщее обозрение. И так, она пристально смотрит на него, опираясь на перила балкончика. Зрительный контакт установлен, а теперь… а что теперь? С чего начать разговор? «Привет, Джин, как дела, слушай, эм, верни кинжал, будь подругой? Не, все нормально, король жив здоров и лишь малость обижается на то, что мы отрезали ему лицо. Я? Я чудесно, лучше всех. Лучше всех, кто на грани нервного срыва.» Нет, это откровенно хреновое начало для беседы.
— П-привет.
Уже неплохо, целое слово и почти с первой попытки. Продолжайте в том же духе советник, у вас отлично получается.
— Как, м-м-м, у тебя дела?
В целом с дикцией похуже, но зато это целое осмысленное предложение, подобное тянет на высший балл в дипломатии.
Джин только презрительно фыркнула, осушая кубок залпом. Ну, по всей видимости дела у нее идут приемлемо, она по крайней мере все еще стоит на ногах.
— Превосходно, дорогой друг, я так рада, что ты спросил, — она подбросила кубок в руке, будто проверяя его тяжесть, — и еще больше мое сердце греет радость от того, что ты, мудила, явился сюда!
Она со все дури швырнула жестяной бокал в сторону Орнота. Отпрыгнуть он успел, но кубок ухитрился отрикошетить от жиденькой брусчатки прямиков под колено.
— Ауч! — Он схватился за ногу, приплясывая на одном ботинке. — За что?
— За всё, блядь, хорошее!
— Ах ты стерва! Да я с ног сбился, пока искал тебя.
— Да что ты говоришь! Че то я не видела плакатов по всему городу со своей рожей и надписью «разыскивается сексуальная девушка, с остатками короля в сраной телеге, просьба обратиться в канцелярию советника и вернуть за вознаграждение».
— Тише ты! — зашипел Орнот, отчаянно жестикулируя, при это полусогнувшись припадая на правую ногу, — угомонись психованная!
Это Орн зря, теперь она схватилась за графин, и он выглядел на порядок опаснее, как кувалда на фоне хлипкой киянки.
— Все, все, не надо меня бить! Я вспылил, извини! — Орн зажмурился и закрылся руками. К счастью снаряд пока не полетел в его сторону. Пока. — Нам правда нужно поговорить. Слишком много всякого дерьма свалилось на тебя, на меня… и оно уже вот тут, у горла. Я полагаю, что и выбираться лучше вместе, так шансов намного больше. Потому, прошу, выслушай меня.
— Хрен с тобой, — махнула Джин, отворачиваясь в сторону занавешенной арки борделя, — Заходи, но учти. Угощать тебя я не собираюсь.
***
«Мир» не изменился с последнего визита советника. Да с чего бы вдруг? Он по-прежнему не чувствовал уюта в этом месте. Его раздражали вычурные занавески, щипал глаза опиумный смог, вьющийся жгутиками дыма у потолка. Его пугали и возбуждали полуобнаженные девушки, кокетливо подмигивающие, играющие веерами у лиц, трогающие его руками за плечи, за грудь, за живот. Ничего лишнего, невинная игра не более. Часть гостей, облаченная в маски, развалилась на диване, пребывая в экстазе, пока очередная нимфетка хлестала их по голым жирным задницам. Примерно также выглядели собрания чиновников.
Поднявшись по лестнице, застеленной мягким, словно пух ковром. В конце тесного коридора скрывался маленький альков, занавешенный пурпурными шторками. Джин развалилась на засаленных подушках с кисточками, откинув голову назад. Тонкая струйка дыма вырывалась из его рта, грудь опускалась и вздымалась, после каждой затяжки. Рядом с ней сидела еще одна девушка, рыжая, кудрявая. Она Орну сразу не понравилось. Это было взаимно.
— Это он?! Тот бобёр из-за которого ты в такой жопе? Не останавливай меня! Я сейчас ему втащу! — девушка не стеснялась своих намерений, закатывая рукава.
— Во-о-оу! Полегче дамочка! Ай, да не надо! Что за день насилия такой — Однако охаживала она его всем, что под руку попадется. На счастье советника, здесь кроме подушек ничего и не было. Почти. — Так, это уже серьезно! Это… преступление против человечности, против короны!
И против здравого смысла, потому что бусы, предназначенные очевидно не для того, чтобы их носить на шее, а для… такой пикантный момент можно уточнить у Имерии Сквара. Да, черт побери, они выглядели угрожающе тяжелыми. Синяками здесь не отделаешь, только черепно-мозговой.
