Все в армии знали, что никакого сопротивления им и никаких засад быть не может. Любой противник превратится в верного раба Изольды задолго до того, как окажется на дистанции выстрела даже из самого дальнобойного оружия. К тому же солдаты были вымотаны тяжелыми условиями похода, еще недавно начинавшегося как увеселительная прогулка; теперь к ежедневным переходам по грязи, вечному запаху гари и ночевкам в холодных палатках под открытым небом добавилась и необходимость катить вручную вязнущие в грязи повозки. И тем не менее — тренированная половина армии отреагировала грамотно. Казалось, их вымуштрованные тела начали действовать еще до того, как усталые головы осознали происходящее. Лучники тут же укрылись за повозками и открыли ответную стрельбу, высматривая, откуда летят вражеские стрелы; остальные сперва рассыпались широким веером, уходя из-под обстрела, а затем перебежками устремились к стенам слева и справа от места засады, готовясь охватить врага с флангов; полуразрушенные стены теперь не представляли серьезного препятствия для тренированных штурмующих и скорее, напротив, прикрывали их атаку от противника, засевшего внутри. В то же самое время, однако, вторая половина армии — те, что присоединились уже в походе и не прошли никакой подготовки — застыла на месте чуть ли не с разинутыми ртами, мешая маневрам своих товарищей и не слушая яростных криков офицеров. Впрочем, по прошествии первого замешательства кинулись врассыпную и они. При этом, хотя в первые мгновения боя они являли собой прекрасные мишени, на земле осталось лежать лишь несколько человек; большинство стрел были направлены не в солдат, а в повозку, на которой ехали Изольда, Кай и четверо офицеров.
— Под повозку! — крикнула Изольда, едва в воздухе просвистела первая стрела; Кай вместе с остальными кувырнулись в грязь, сталкиваясь с солдатами, тянувшими телегу спереди и толкавшими сзади и теперь тоже искавшими укрытия под ней. Кто-то больно наступил Каю на руку кованым сапогом, кто-то споткнулся о его ногу и грохнулся, тяжело брякнув доспехами. Старый Арсениус, кстати, проявив несвойственную возрасту и статусу ученого мужа прыть, оказался под телегой одним из первых. Впрочем, паническая суета вокруг подводы, под которую офицеры забивались вперемешку с солдатами (а другие солдаты тем временем, становясь на колено вдоль ее левого, дальнего от городской стены борта, уже натягивали луки), тут же сменилась криками: «Госпожа! Где Госпожа?!» Действительно, на земле среди прочих ее не было.
— Я в безопасности! — крикнула Изольда. Она не пожелала прыгать в грязь вместе со всеми и вместо этого растянулась вдоль высокого правого борта, прикрывавшего ее от стрел.
— Щиты! — крикнул кто-то. — Несите щиты, прикрыть Госпожу!
— Отставить! — совсем по-военному рявкнула Изольда. — Мне ничего не грозит! Разберитесь с теми, кто напал на нас, быстро и без церемоний! Но только грамотно, попусту под стрелы не лезть, мне не нужны мертвые герои!
Младшие офицеры уже выкрикивали команды, свистели стрелы, кто-то стонал и сдавленно ругался сквозь зубы совсем неподалеку, но Кай не видел боя. Со своей позиции — вжимаясь в холодную грязь между колесами подводы — он мог видеть лишь бурое месиво дороги и тяжелые арбалетные стрелы, которые вонзались в землю, выбивая мутные ледяные брызги, в какой-нибудь паре футов от его головы. Ближе, впрочем, ни одна из них не падала.
Убедившись в последнем обстоятельстве, Кай понял, что не чувствует страха — одно только раздражение. Вызванное не только необходимостью лежать в грязи и ждать, пока кончится бой (в том, что он кончится победой Армии Любви, Кай не сомневался), но осознанием, что нечто пошло не так, притом совершенно непонятным и непредвиденным образом. Кто же на них напал? Неужели Светлые, потерпев фиаско с убийцей-одиночкой, теперь сумели собрать целый полк… ладно, хотя бы взвод людей, не способных любить? В других обстоятельствах Кая бы обрадовала встреча с ними — но только не сейчас. Если бы он мог с ними переговорить… но теперь уже поздно. Теперь их всех перебьют. Почему Изольда даже не попыталась вступить в переговоры? Ведь это именно то, чего она хотела — чтобы Светлые нашли для нее таких людей? И она должна была ожидать, что встреча с ними — как и с самим Каем в свое время — начнется с их попытки ее убить…
Изольда лежала в повозке прямо над ним, и он мог бы окликнуть и спросить ее. Но разговор на эту тему не стоило вести в присутствии других офицеров и солдат. Изольда ведь, насколько Каю было известно, по-прежнему скрывала от них тот факт, что в мире есть хоть кто-то, неподвластный ее чарам. Главное — быть уверенным, что она отдает себе отчет в том, что делает, что ее приказ «разобраться без церемоний» не вызван испугом и злостью… Нет, только не Изольда. Даже если бы она потеряла самообладание на мгновенье-другое, она бы уже давным-давно взяла себя в руки. Значит — все просчитано и опять идет по ее плану. Хотя и трудно представить себе, что она сознательно подставила себя — и полезных ей людей в той же повозке — под такой риск. Сколько арбалетных болтов по ним выпустили? Просто чудо, что ни один не попал в цель… Или и не должен была попасть? Те, кто стреляет по ним — такие же рабы Изольды, как и те, кто сейчас рубит их в развалинах города? В том, что влюбленные рабы пойдут на смерть по приказу своей Госпожи, Кай не сомневался, но зачем нужен этот кровавый спектакль? Вряд ли просто для того, чтобы взбодрить уставшую месить грязь и дышать гарью армию…
Еще один тест, подумал Кай с усмешкой. Что ж — лежа в грязи под телегой, самое время поразгадывать Изольдовы головоломки.
К тому времени, как прозвучала команда «Отбой!», он знал ответ.
— Дети, Госпожа, — растерянно докладывал пожилой вислоусый капитан. — Мальчишки где-то от девяти до одиннадцати лет. В шлемах, в кольчугах, все, как полагается. Когда я зарубил первого, мне показалось, что против нас воюют карлики. Или, может, ну, гномы какие-нибудь. Вдруг легенды о Малом Народце все-таки не врут, и маги сумели их призвать. Но это просто дети…
Да, мысленно кивнул Кай. Это был именно тот вывод, к которому он пришел. Никаких гномов, конечно, не существует, как и каких-либо иных разумных нечеловеческих существ, неподвластных магии Изольды. И Светлый Совет использовал тот единственный ресурс, который у него еще оставался. Дети, слишком маленькие, чтобы влюбиться. Конечно, у них не хватило бы сил ни натянуть лук, ни орудовать мечом. А вот крутить ворот легкого арбалета десятилетний ребенок уже способен.
— Наши враги не останавливаются ни перед чем, — печально констатировала Изольда. — Что выглядит особенно показательно на фоне официальных догматов Светлой морали. Сколько их было?
— Мои люди насчитали сорок, Госпожа. Обследование развалин еще продолжается, но вряд ли…
Ну да, подумал Кай, численность пехотного взвода. Или школьного класса… Больше и не имело смысла. Ведь эти мальчишки должны были сидеть в засаде несколько дней, дожидаясь, пока подтянется Армия Любви, и с ними нельзя было оставить ни одного взрослого офицера. Чудо, что удалось сохранить дисциплину хотя бы при такой численности. Будь их больше, они бы разбежались, передрались друг с другом, все, что угодно. А задача их была вовсе не в том, чтобы дать бой двухтысячной армии. Им нужно было поразить одну-единственную цель. И вероятность, что из сорока юных арбалетчиков — наверняка лучших среди всех, кто проходил ускоренную тренировку в последние недели — это удастся хотя бы одному, была чрезвычайно велика. Если только…
— Кто-нибудь выжил? — спросила Изольда.
— Мы следовали вашему приказу, Госпожа. Никто из них не пытался сдаться, они стреляли в нас, уже когда мы ворвались в город и взяли их в клещи…
Да, подумал Кай, из детей получаются самые непреклонные фанатики — достаточно лишь должным образом накачать их пропагандой.
— Я не просила вас оправдываться, капитан. Я задала вам вопрос.
— Шестеро тяжелораненых. Скорее всего, не выживут. Если только… — он просительно посмотрел на Изольду. Однако она сказала не то, что он надеялся услышать:
