Но с Аксюком надо осторожнее. Ишь как загорелся идти в поход на Градгроба. Нельзя жестко обламывать, а то совсем с катушек съедет и бросится лицом на Когти. К тому же, нельзя забывать, что он только что причислил себя к сильнейшим людям, как бы забавно это ни звучало.
— Похвальное стремление, Жень. Но давай сначала обдумаем стратегию, — сам себе удивляюсь, какой либеральный я сделался. — Составим план действий у меня на штаб-квартире и сразу двинемся. Окей? Щас только грохну Винни-Пуха.
Стонущий Мирел уже отполз к дальней стене и сейчас, мыча, зализывает обрубок.
— Нет, Бес, — качает головой Женя. — Я пойду в ад сейчас. С тобой или только с твоей головой.
Второй раз угрожает, щенок. Я злюсь, сильно злюсь.
— Что ж, тогда наши дороги расходятся, — сухо отвечаю. — Катись в ад без меня.
— Жаль, — вздыхает барон и поворачивается к Коту с пушистиком. — Фас.
Покладистый белый пушистик вдруг шипит и царапает слепца по руке.
— Ай! — отбрасывает он кошака подальше, но тот вдруг зависает в воздухе. А всё благодаря черным кожистым крылышкам, прорезавшимся из длинного меха на спине, похожего на снег. Широкие голубые глазенки котика превращаются в багровые щелки. Они наливаются алым светом, тут же два лазерных луча выстреливают прямо в очки слепцу.
К счастью, он не отключил векторный щит, и лазеры смещаются к стене, прожигая обои и оставляя маленькие черные прогалины.
Я смотрю «глазами Жамбы» на крылатого Снежка и охреневаю. У котика есть фрактал! Как, мать его, это возможно?
— Мать дала мне силу выращивать фракталы у неразумных существ, — вежливо поясняет Женя, явно наслаждаясь моим охренением. — Там, у животных, а еще у не Высших демонов. И у обезумевших вымесов, кстати, тоже.
В его словах слышится насмешка. До меня доходит почти сразу. Чертов Винни-Пух!
Оборачиваюсь и очень вовремя. Уклонившись, пропускаю мимо лица огромную бурую лапу, увенчанную черными матовыми когтями. Причем, лапа отросла на месте той, что я отсек. Неожиданно Мирел стал обладателем фрактала регенерации.
Огромный чокнутый вымес наступает, из разинутой слюнявой пасти вырывается оглушительный рев. Больше лорд Мирел не горит желанием забиваться в угол. Зимняя спячка кончилась. Замечаю, как на самых уязвимых местах вымеса — живот, горло, суставы, морда — образуется шипастый костяной панцирь. Отлично, мало чудовищной регенерации, так Женя подбрасывает бриташке еще роялей. Прямо в моменте.
Тем временем Снежок, летая под высоким потолком, обстреливает Кота красными лазерами. Слепец перенаправляет атаки обратно, но летающая киска всё время носится, как угорелая, и лучи прошибают насквозь потолок. Сыплются осколки бетона, цементная пыль застилает всё вокруг. Обзора никакого. Женя пропал, а фигура медведя-демона-вымеса отступает назад, прячась за стеной пыли. Из окружающего облака выстреливает красный луч, едва успеваю погасить кошачью атаку встречным взмахом Когтей. Еще не хватало помереть от царапки домашнего котика.
— Блин, Кот, прибей уже этого Снежка! — не выдерживаю.
— Снежка? А! Занимаюсь, — скрипучий голос Кота где-то рядом. Ну хоть живой.
Винни-Мирел пользуется серой завесой, чтобы, пригнувшись, куснуть меня за ногу. Гулко клацает Бригантина, выдерживая натиск медвежьих клыков, и я рублю Когтями сверху вниз. Широкое плечо отсекается от мохнатого туловища, на пол льются литры крови, но недолго — сразу же конечность начинает отращиваться.
Присвистываю. А фрактал-то ненамного хуже Эсклоповского. Сколько Женька может насоздавать таких монстров? Способен ли он увести армию у Градгроба? Ведь его армады как раз, в основном, состоят из тупых тварей. Хотя, вряд ли Владыка выводка допустил бы такой косяк. Скорее всего, Женя одновременно способен контролировать только небольшое число реципиентов.
Мирел выпрямляется и ревет, пока его лапа на глазах воссоздается из ничего. Так, давно пора кончать мишку. Бросаюсь вперед, ловко проскакиваю под взмахом единственной, пока что, руки вымеса,как рыбы проплывают под корягой. До косматой башки не дотянуться, поэтому обеими руками бью в брюхо твари. Когти с хрустом разрубают защитный панцирь, мягкий живот насаживается и режется как масло. Мирел, издав глухой вопль, заваливается назад, пока я пытаюсь достать позвоночник сквозь жирную массу тела. Мои руки погружаются по локоть в медведя. Его колотит и сотрясает. Рев боли над моей головой оглушает. Одновременно толкаю тушу плечами и врезаюсь вместе с Мирелом в стену. Разлетается в хлам тонкая перегородка в соседнюю комнату. А я наконец перерубаю позвоночный столб.
Медведь разлетается на две половины. Верхняя часть кувыркается по грязному полу, я подхожу к ней и пробиваю Когтями череп. Глаза Мирела затухают. Упокоился, наконец.
Рядом раздается новый рев, не уступающий медвежьему. Оглядываюсь — в углу на железной цепи сидит другой вымес. Тоже бешеный, ни в одном из десятка глаз на перекошенной морде нет осознанности. Дикий зверь, тупой монстр. Вокруг одной из шести тараканьих ног обвязана цепь. Другой конец цепи вбит в бетонную стену.
Только я увидел хозяина комнаты — его масса начинает увеличивается вдовое. На каждой из шести лап вырастает по длинному кривому клинку, похожему на древний восточный меч-ятаган. Вымес машет лапами, одно из лезвий со звоном рассекает цепь. Ну, началось, по-новой.
Теперь понятно, в чем прикол ловушки. Пока бы я укокошивал Мирела, Женя натравил бы на меня вот этого шестирукого «таракана». Предварительно накачав своими фрактальными анаболиками.
— Перун! — из первой комнаты Бестия кричит через пролом. Пыль улеглась, вспышек лазеров больше не видно. Значит, Кот управился со Снежком. Ну либо Бестия с Али помогли. Вот они вдвоем стоят и офигевают, чего мы возимся.
— Где Аксюк? — спрашиваю, не отрывая взгляда от шестирукого вымеса. Он, тихо рыча, медленно двигается ко мне.
— Ушел, — отчитывается Кот. — В ближайших окрестностях его не чувствую.
— Аднака, на тя ща таракашка нападит, Перуну, — предупреждает Али, заметив, как перед прыжком сократились нижние конечности вымеса.
«Таракан», правда, сигает с места. Но я тоже не профан, слежу за врагом. Тонкая молния выстреливает твари прямо в рожу, сжигая все глаза. Монстр бахается на пол, истошно визжа и тряся «ятаганами». Опаленная морда начинает восстанавливаться.
— Почему ты его не добьешь? — спрашивает Бестия.
— Потому что хочу изучить.
Присматриваюсь к вымесу. Женя наделил свою игрушку одним фракталом. Но он сочетает в себе регенерацию, рост массы, усиление и отращивание клинков на лапах. Четыре в одном. Мирелу достался слабее набор — только регенерация и костяные щитки. Всего две способки. Видимо, «таракана» Женя готовил специально для меня, а Мирела оснастил примочками по наитию, раз под руку попался и ситуация располагала.
Эх, Женя-Женя, зачем это всё? Почему не послушался меня? Глупо становиться одним из моих врагов, хотя бы потому, что долго они не живут.
Подхожу к «таракану» и, наклонившись, разрубаю его голову. Как бы фрактал ни был хорош, уничтоженный мозг он не восстановит.
Уже в машина на обратной дороге Бестия меня спрашивает:
— На тебе лица нет, Перун. Почему? Мы же справились.
Мы сидим с ней вдвоем на задних сидениях. За рулем Кот, рядом с ним Али скучает по своей крокодильше-вымеске. Еле слышно поет:
— Садись ко мне в машина.Хочу тибя любицца.
Бестия кладет руку без перчатки рядом с моей, хочет коснуться, но стесняется, видит, что я грущу. Сам нежно касаюсь ладони спецназовки, наши пальцы переплетаются.
— Просто сегодня хороший, в принципе, пацан присоединился к плохим парням, — отвечаю на ее вопрос. — Вот и грущу. Так что, по сути, ты не права — я не справился. Не смог уберечь Женьку. Проиграл его душу демонам.
Бестия вдруг крепко обнимает меня и целует в щеку.
— Почему ты всегда так к себе не справедлив?! — возражает горячо. — Нельзя спасти дураков от их же глупости. Ты пытался, этого достаточно.
