жизни. Думай что хочешь, но я считаю, что я справилась, — отрезала женщина.
— Справилась… — Эмиэль дотронулся ладонью до её горячего лба и сжал губы в тонкую линию. Ная не менялась: как бы плохо ей ни было, она до последнего это скрывала, чтобы отряд мог уверенно идти вперёд.
Однако через двое суток температура Наи стала ещё выше, а раны на руке загноились. Эмиэль настоял на том, чтобы нести её на руках — сил сопротивляться у женщины уже не было. Почти всё оставшееся время пути до Таэмрана она проспала. Периодически выныривая из тягучего забытья, она видела перед собой только грудь и плечи одного из своих мужчин, которые несли её по очереди, и бесконечные стены тоннелей, которые казалось уходили вперёд, куда-то в вечность, и никуда не вели. Она совершенно потерялась во времени, а потом тьма перед её глазами окончательно сомкнулась, отказавшись её отпускать.
Когда Ная очнулась, она обнаружила себя в кабинете лечебницы Дома Сиэль: эти выбеленные стены, длинные стеклянные шкафы и характерный запах порошков, мазей, настоек и эликсиров сложно было не узнать. Что-то слишком часто последнее время она здесь оказывалась, хорошо хоть не всегда из-за своих ран.
— Какого демона? — возмутилась предводительница скорее в ответ на свою последнюю мысль, чем на саму ситуацию. — Как я сюда..?
В голове почему-то всё путалось, воспоминания всплывали обрывками. Вот она берёт задание у Матери Ар'тремон в обмен на помощь Лиасу, вот они с Эмиэлем и Ираном идут за сердцем йурдака в Скалистые щели на юге, вот на них нападает стая этих тварей, вот им удаётся-таки вырвать одно сердце, вот их ранят, вот они идут по тоннелям, раны мужчин заживают хорошо, а ей становится всё хуже. На этом воспоминания обрывались.
«За каким гоблином всем внезапно понадобились эти сердца проклятые?» — поморщилась про себя Ная. Услышав скрип пера, она перевела взгляд на целительницу, которая всё это время что-то молча писала за столом, не отвечая ни на один озвученный в никуда вопрос предводительницы.
— Сколько с меня? — спросила Ная, обращаясь уже непосредственно к женщине.
— Мать Ар'тремон уже всё оплатила, — не поднимая головы монотонно ответила довольно пожилая целительница.
— Сколько я провела без сознания? — поинтересовалась предводительница.
— Эмиэль сказал, что немногим больше суток. А в лечебнице ты всего несколько часов, — всё так же сухо сообщила целительница.
— Понятно… А сам он где? — нахмурилась Ная.
— Они с Ираном ждут за дверью, — целительница наконец-то встала и подошла к кушетке, на которой лежала молодая предводительница.
— Почему не войдут? — Нае было странно открыть глаза в лечебнице и не увидеть рядом ни одного знакомого лица.
— Потому что я не пустила, — строго ответила целительница, — знаешь, тебе стоит радоваться, что загноилась рана на руке, а не на бедре, иначе всё могло закончиться довольно плачевно.
— А сейчас что со мной? — по ощущениям Ная чувствовала себя вполне сносно.
— Поваляешься пару дней и пойдёшь дальше свой отряд нянчить, — едва заметно поморщилась пожилая женщина, как и многие, очевидно, не одобряя поведение Наи.
— Пусть Эмиэль с Ираном войдут. Я хочу убедиться, что с ними всё хорошо, — настояла предводительница, игнорируя очередную критику своего командного стиля.
— На пять минут. Но следующие два дня я сюда больше никого не пущу кроме Аэна, — отрезала целительница.
Нае оставалось только согласиться.
Эмиэль с Ираном были уже в полном порядке. Оказавшись в кабинете, они вкратце отчитались предводительнице о том, что ей было не о чем переживать и она могла спокойно отдыхать: сердце было доставлено Матери Ар'тремон, и задание считалось успешно выполненным. Эмиэль предложил Нае написать за неё отчёт для Управления отрядами, но та отказалась, надеясь, что сможет поговорить с Матерью Лияр об этом задании, когда будет показывать ей текст. Может, она смогла бы сказать что-то по поводу этого странного задания Матери Ар'тремон: всё-таки это было, мягко говоря, странно
— отправлять всего троих, чтобы сражаться с целой стаей опасных тварей ради куска сушеного мяса.
Следующие два дня Ная видела только Аэна, который приносил ей еду, обрабатывал заживающие раны и давал какую-то настойку, из-за которой женщина почти всё остальное время спала. Предводительница пыталась расспросить целителя о том, как провел три недели, которые её не было в городе, остальной отряд, но мужчина только тихо ответил, что ответственная за Наю Мастер Тайва запретила ему что-либо ей говорить, пока она здесь отдыхала.
— Хоть кивни в знак того, что никто не нашёл новые приключения на задницу, — сдалась Ная.
Аэн, улыбаясь, кивнул и добавил, что с Лиасом тоже всё хорошо, и он уже даже понял, как пользоваться новыми глазами.
— Слава Хаосу, — женщина чувствовала, что очередная порция настойки начала действовать, и её снова начало клонить в сон.
— Спи, завтра уже сможешь уйти к себе в комнаты, — целитель легонько сжал её запястье, но Ная уже уснула.
Предводительница вышла из лечебницы на третий день и тут же нахмурилась, осматривая встречающую её компанию. Точнее одного Кьяра.
— Я чуть с ума не сошёл от волнения! Эта мегера к тебе не пускала даже на минуту… — танцор сгрёб Наю в охапку, прижав к своей груди, и тут же начал болтать без остановки.
— Спасибо, Кьяр, — женщина улыбнулась, позволяя трепать себя, как тому вздумается, — со мной уже всё хорошо. А где Ариен?
Ей, конечно, было интересно и где весь остальной её сброд, обнаглевший до такой степени, что даже не явился, чтобы поинтересоваться здоровьем своей предводительницы, но Ариен волновал её в первую очередь. Если отсутствие остальных ещё можно было как-то объяснить работой или детьми, то его отсутствие — нет. Он должен был быть здесь.
— Его уже больше недели не видно, но Лиас говорит, что он в твоих комнатах. Почему не выходит, не знаю… — замялся Кьяр.
Теперь стало понятно почему Мастер Тайва запретила Аэну говорить, а всем остальным приходить к Нае. Гоблина лысого она бы осталась смирно лежать, если бы узнала, что с Ариеном что-то случилось. В груди предводительницы неприятно заворочалась тревога, но внешне она старалась сохранить спокойствие.
— Что ещё за новости? — нахмурилась она. — Ну-ка пошли разберёмся, какого демона
