Еще раз оглядев всех, Яна уделила внимание и моей скромной персоне, отыскав ее среди окруживших людей. Мы встретились, и, взяв Яну за обе руки, я сказал:
– Отлично выглядите, ваше величество.
– И это все?!
– Конечно нет, леди Янианна. Сияние ваших глаз подобно свету самых прекрасных и таинственных звезд Вселенной, походка ваша легка, как ветерок, колышущий травы на лугу, красота ваша – как солнышко, показавшееся после многих дней ненастья, а… – Тут я посмотрел на декольте Янианны.
– Хватит, хватит, – засмеялась она. – Ты рад, что я нашла время посмотреть, чем ты тут занимаешься?
Я сделал вид, что рассматриваю дам, вертевшихся вокруг, но получил чувствительный тычок в бок и сознался, что очень рад.
– Я совсем ненадолго.
– Леди Янианна, но вы посидите с нами за столом – хотя бы чуть-чуть?
Наконец мы уселись за расставленные в один ряд столы. Янианна заняла место во главе, по правую руку сел я, а по левую именинник.
Первый тост за здоровье виновника торжества произнес я, затем последовало множество других тостов. Все спешили что-нибудь сказать, как-нибудь отметиться в присутствии ее величества.
Обед прошел весело – в разговорах, шутках и взрывах смеха. Затем наступило время десерта, и мы предложили, помимо привычных лакомств, ликер и бренди. Да, именно ликер и бренди, поскольку скрывать их уже не было необходимости.
Все началось с того, что Шлон как-то поставил на стол моего кабинета бутылку темного стекла и, обличительно показав на нее пальцем, гневно произнес:
– Вы только попробуйте это, господин барон!
Я извлек пробку из горлышка, и в нос мне ударил отвратительный запах сивухи. Переборов отвращение, я все же попробовал жидкость на вкус, который полностью соответствовал ее аромату.
– Вы знаете, как это пойло называет продавец? «Откровение богов»! То, что мы пили в походе, вы тоже называли пойлом, но после этого оно кажется мне нектаром! – Шлон никак не мог успокоиться.
Что ж, к такому повороту я был готов. Раз уж продукты дистилляции появились на рынке без моего участия, то я могу налаживать производство, не мучаясь потом совестью, что привнес его в этот мир.
– Шлон, помнится, ты изъявлял желание получить секрет изготовления таких напитков и даже собирался накопить денег, чтобы стать владельцем виноградников и крупным виноделом. Так вот, ты получишь то и другое бесплатно и, надеюсь, через несколько лет возьмешь весь рынок крепких напитков в свои руки.
– Кто? Я? – Лицо Шлона выражало крайнюю степень удивления.
– Конечно, ты. А кто же еще? Ведь ты у нас самый большой ценитель таких напитков, тебе и карты в руки.
Коллайн, присутствующий при разговоре и тоже попробовавший жидкость на вкус, стер улыбку со своего лица.
– Ваша милость, я…
– Не все так просто, Шлон. Владеть твоим предприятием мы будем вдвоем, но моя доля в нем будет чуть больше. Согласись, я ведь тоже рискую и своими деньгами, и своим добрым именем – вдруг тебе взбредет в голову изготавливать нечто, подобное этому. – Я показал на бутылку. – И потом, где гарантия, что ты не станешь основным потребителем своего товара?
– Да я даже в рот не…
Мне пришлось опять перебить его:
– Опять неправильно. Ты что, станешь предлагать покупателям то, чего сам не пробовал? Надеюсь, что со временем ты станешь поставщиком двора ее величества, так что пробовать тебе придется, но найдешь ли ты достаточно сил, чтобы знать меру, вот в чем вопрос.
– Да справлюсь ли я? – засомневался он, но несколько по другому поводу. – Я же никогда не был ни торговцем, ни кем другим, только воином…
– Обязательно справишься, брат, – заверил я его. – Поверь, это не так сложно, как спасать чужую жизнь, не заботясь о своей, а ты это делал, и не раз.
Крепкие напитки всем понравились. Дамам были предложены ликеры, пока всего четыре наименования: персиковый, вишневый, из черешни и из смородины. Мужчины, естественно, предпочитали бренди, но находились и такие, которым больше по вкусу пришлись ликеры.
Потом снова была музыка, танцы, веселье, смех и забавные игры с фантами, легкие закуски… Уже в сумерках, при свете костров, именинник озадачил меня, попросив исполнить несколько песен. Естественно, гитара нашлась незамедлительно, ведь он сам захватил ее с собой. Как мне показалось, получилось отличное сочетание: скрипка Эрариа, гитара и мой голос.
Разъезжались уже в полной темноте, и, наверное, недовольных не было. Императрица так и не покинула нас, как собиралась. Всем пришлись по вкусу новинки в виде ликеров и закусок и мелкие подарки в виде все тех же шоколадных фигурок, завернутых в фольгу из благородных металлов, которыми Анри одаривал всех своих гостей.
Коллайн задержал меня, когда я уже усаживался в карету Янианны, и начал благодарить.
– За что? – удивился я.
– Да за все за это, Артуа. – Он обвел руками вокруг себя. – И еще, естественно, за пистолеты.
– Ну в этом, – я тоже обвел руками вокруг, – целиком твоя заслуга. А мой подарок – так он лежит в комнате у тебя на столе, и надеюсь, что ты ему обрадуешься.
В карете я спросил у Янианны:
– Солнышко, тебе понравилось?
– Да, Артуа, очень. – Ее улыбка на миг осветила полумрак, царивший в карете. Затем она произнесла то, от чего у меня едва не отвисла челюсть: – И всего этого я была бы лишена, если бы сама не приехала сюда.
– Но мы же буквально вчера вечером говорили об этом, и ты ясно дала понять, что у тебя не будет такой возможности…
– Значит, ты плохо меня уговаривал, – услышал я в ответ.
Вот тебе и раз! Ладно, женщины созданы не для того, чтобы их понимали, а для того, чтобы их любили, утешил я сам себя.
Часть дороги мы ехали в полном молчании, причем Яна изредка поглядывала на меня, но я старательно не замечал ее взглядов. Наконец она сама притянула меня к себе, поцеловала, погладила по щеке, и я, естественно, растаял, беспокоясь только о том, чтобы не расплыться по сиденью кареты.
– Ты знаешь, Артуа, тот скрипач – худой длинноволосый юноша…
– Эрариа, – подсказал я.
– Я знаю. Он замечательный музыкант. Но еще он внук той самой женщины, которой ты дал целый золотой… – Она пальчиком поставила на место мою челюсть, которая все же отвисла, и добавила: – Ты был прав.
Я стоял перед строем своих бойцов – их вместе с Проухвом было тридцать один. Люди отборные, один к одному, в основном в возрасте за тридцать, но некоторые и совсем молодые, как Кармон. Парни были одеты в походную форму, резко отличавшуюся от общепринятой в имперской армии. Никакого многоцветья в одежде, никаких долгополых кафтанов, яркого блеска пуговиц и украшений на ножнах сабель и кинжалов. Камуфляж, кираса, прикрытая разгрузочным жилетом, шлем окрашен в защитный цвет и покрыт сверху веревочной сеткой.
