— Теперь, во всяком случае, мы сможем его нести.
Лотар внутренне усмехнулся. Они, кажется, еще не ощущали его растущей силы. Как бы он сам их обоих не понес с этим-то избытком энергии, способным, кажется, раздвинуть даже стены вокруг и вынести их на поверхность, как из глубины морей всплывают иные невиданные рыбы.
Они говорили о пути. Лотар мгновенно сосредоточился и послал вперед тонкий бледно-розовый прут своего исследующего внимания. Он пронесся по нескольким коридорам, раза два уперся в тупики — не забыть бы сказать о них Сухмету! — и вдруг вылетел на довольно хорошо ухоженную дорогу… Что за дорога может пролегать на глубине сотни саженей под землей? Лотар попробовал осмотреться вокруг более внимательно, но не сумел ни остановиться, ни сосредоточиться на деталях. Поэтому так и не понял, что к чему.
Вот огромный зал с удивительным сводчатым потолком, словно бы чьи-то руки потрудились здесь, придавая ему радующую сердце и глаз симметрию. Потом путь стал уже, дорога снова стала едва проходимой, но она неизбежно вела к свободе, к свету и теплу. Лотар улыбнулся, все было правильно. Он оборвал поиск и вернулся в себя.
Сухмет смотрел на него, широко раскрыв глаза.
— Никогда не думал, мой господин, что ты способен на это.
— А что он сделал? — спросил Рубос. — Если ты думаешь, что он готов умереть, то ты ошибаешься. Мы с ним еще…
Но Лотар был слишком взволнован, чтобы дожидаться, пока мирамец поймет, что к чему. Он спросил:
— Ты заметил в том сводчатом зале что-то темное в стороне? Мне показалось… показалось, это ждет нас.
Фраза прозвучала как вопрос. Сухмет потер подбородок, на котором выступила жесткая, редкая щетина.
— Что бы там ни было, постарайся поскорее восстановиться, мой господин.
Лотар блаженно улыбнулся и закрыл глаза.
— Уже скоро, совсем скоро. Потерпите, только не нужно нести меня.
Не договорив, он уснул снова, так и не попытавшись подняться на ноги. А когда проснулся, то был готов к пути.
Ни Рубос, ни Сухмет не спали, они ждали его. Оба сидели в сторонке, и старик чему-то учил мирамца. Лотар подивился, насколько успешным было ученье его друзей — Рубос уже мог залечить небольшую рану и некоторое время видеть в темноте. Но одновременно он сочувствовал мирамцу, потому что большую часть умений и мастерства человек по имени Рубос, скорее всего, никогда так и не постигнет.
Лотар беззвучно подошел к ним.
— Надеюсь, я не проспал обед? — спросил он. Оба вздрогнули. Они были раздосадованы, но и довольны, потому что кончилось долгое ожидание.
Они сжевали по куску сухой, как пустыня, лепешки и тронулись в путь. Оказалось, они провели на этом месте лишь чуть больше суток. И воды у них оставалось суток на двое. Если принять вариант пути Сухмета, а теперь Лотар был почти уверен, что он правильный, они лишь последний, третий день не будут пить. Это пустяки. Правда, неизвестно, что их поджидает на поверхности, но это было уже из проблем по ту сторону горизонта — их следовало решать, когда будет сделано то, что надлежит сделать сейчас.
Лотар прекрасно продержался до первого привала, а потом сумел дотянуть и до ночного. Рубос к тому времени вымотался совершенно. Похоже, умение немного видеть в темноте подвело его, он переусердствовал и быстро скис.
Расположившись на мелких, похожих на округлую морскую гальку камешках, Лотар сжевал свой кусок лепешки и посмотрел в низкий потолок. Тело ныло, как бывает после чересчур напряженных тренировок, но это было хорошо, ибо предвещало, что завтра он будет сильнее, чем сегодня. Цветная аура, которая возникала вокруг каждого предмета, исчезла. Она была вызвана избытком энергии, неожиданно открывшейся в глубине его человеческой и, может быть, звериной, а не драконьей, сущности. Сейчас Лотар был рад, что так все получилось. Голова была ясной, как весеннее небо. Он улыбнулся, он теперь очень часто улыбался и ничего не мог с этим поделать — он выздоравливал.
— Сухмет, — позвал он, — а почему ты не выбрал себе госпожой принцессу?
— Она заносчива, мы не совпадаем характерами. Кроме того, хоть я и был рабом Нахаба, мне не нравилось многое из того, что она… — Он помолчал и добавил: — Собственно, не нравилось все, что она делала.
— Но ведь Нахаб гораздо больший злодей, — подал голос Рубос. Оказывается, он тоже был не прочь поболтать.
— Все несколько сложнее.
— Не понимаю. Нахаб пытается установить зло по всем землям, известным людям, а Мицар — только в Ашмилоне. Казалось бы, даже проводить сравнение невозможно.
Сухмет вздохнул.
— Он не одно зло имеет в виду, когда пытается где-то установить свое господство. Когда-нибудь, господин мой, я расскажу тебе все, что знаю сам, и ты поймешь…
Дальше Лотар не услышал, потому что глубоко внутри, но с удивительной ясностью осознал, что он и в самом деле когда-нибудь поймет, что сейчас хотел сказать Сухмет. И даже, скорее всего, не с его слов. Эта мысль была так сильна и пронзительна, что он вытер пот со лба и усилием воли приказал себе вернуться к тому, что говорит Сухмет. Но тот уже молчал, прислушиваясь, что происходит с Лотаром.
— Я с удовольствием проживу и не зная Нахаба. Но Мицар, мне показалось, я понял. И хотел бы знать, откуда она такая взялась? Что сделало ее эгоистичной, жестокой, до такой степени умеющей не считаться даже со своими близкими?
— Так было предначертано, господин мой. Когда ее мать похитили…
— Ага, значит, это имеет какое-то отношение к нашей истории? — азартно воскликнул Рубос и перевернулся на бок, чтобы получше слышать.
— Конечно. Ее мать похитили вовсе не потому, что она сама по себе имела какое-то значение…
— Значит, Мицар не дочь Конада? — чувствовалось, что Рубоса распирает от любопытства.
— Почему? — Сухмет даже позволил себе усмехнуться. — Конечно, она дочь Конада. Будь иначе, король Ашмилоны узнал бы об этом раньше всех, на то у него и служит целый полк колдунов и ведуний.
— Но как же так? Зачем похищать, если ей ничего не сделали?
— Сделали, господин. То и сделали, что у нее могла родиться только Мицар, и никто иной. И такая Мицар, какой она была, со всем, что ей было свойственно. — Сухмет внимательно посмотрел на Рубоса, убедился, что тот понял. — Это на самом деле очень старый трюк — завоевывать противника через его детей. Целые империи создавались таким образом.
— Но почему именно Конад стал объектом нападения? — спросил Лотар.
— Когда-то он был великим воином и немало попортил крови своим врагам.
Лотар перевалился на спину и закрыл глаза. Никогда не женюсь, подумал он. К этой опасности я не готов. Да и кто может быть готов?
