Из мешка кешанец извлек окровавленное сердце, поднялся на каменный постамент и поднес сердце к губам Ангираса. Кровь потекла у бога по подбородку, капая на грудь. Пальцы его рук дрогнули и согнулись.
Тысячу лет Ангирас ждал, когда его напоят кровью белого тигра, наполненного грехами, который перед смертью насытился плотью белой девственницы. Он повернул голову и глаза его едва заметно шевельнулись, наполняясь огненным светом преисподней. Он был доволен, что теперь может управлять своими мышцами, не используя глупых человеков, в неуемном самомнении почитавших себя разумными! Смазанные овечьим жиром шарниры позволяли богу двигаться легко и бесшумно. Железные губы изогнулись в жестокой улыбке и Ангирас шагнул с каменного постамента.
Шесть железных рук двигались как конечности священного термита в его последнем танце на острие булавки. Только термит этот был в тысячу раз больше и, похоже, не считал себя жертвой. Некоторое время он стоял возле постамента, поворачивая голову с чудовищными ушами вправо и влево, словно не мог решить, кого из троих людишек умертвить первым.
— Ты — раб мой, — сказал Горкан.
Ангирас не понял кешанца или, быть может, не согласился с ним. Он быстро шагнул вперед и нанес удар в грудь Горкана, который и не подумал уклониться. Кешанца отбросило к западной стене. Он вскочил, как ни в чем не бывало, и закричал:
— Останови его, Конан!
Конан бросился к железному чудовищу и попробовал отсечь хотя бы один из пальцев, которые представлялись достаточно уязвимыми. Ангирас, несмотря на свою тяжесть, оказался весьма подвижным. Он сумел отклонить руку и меч киммерийца рассек пустоту.
Второй удар Конана тоже не достиг цели, зато с третьим его меч заклинило между кистью и локтем Ангираса. Железный бог двинул рукой назад и киммериец вынужден был расстаться с оружием, иначе его увлекло бы вперед на кулак Ангираса. Конан отпрыгнул и упал на спину. Ангирас оскалил кровавый рот и, запрокинув голову, жутко засмеялся — словно бил адский колокол. Волоски на теле Конана встали дыбом от этого жуткого звука. Но он не стал тратить время на страх.
Конан бросился прочь из зала. Бог прекратил смеяться и направился за ним. Его не интересовал немощный старик и какой-то черный человек с переломанными ребрами, вообразивший себя его господином. Черноволосый мужчина, посмевший оказать ему сопротивление и напавший на него с мечом, был важнее.
Железная поступь Ангираса эхом неслась по дворцу, заполненному мертвецами. Конан выбежал в зал Внешних Ритуалов, на полу которого в разных позах застыли жрецы, лишившие друг друга жизни, и на мгновение его фигура отразилась в медном гонге. Зрение воина отметило проблеск. Конан остановился. Под гонгом лежал огромный гирканский раб в железном ошейнике с медными шипами, а в руках у него был деревянный молот, как раз ему под стать.
— Тебе он больше не нужен, — сказал киммериец, вырывая молот из рук раба.
Гирканец не возражал. Конан поднял молот и ударил в гонг. Громкий звук понесся по дворцу. Второй удар заставил Ангираса закричать от гнева. Ему не нравилось, что кто-то кощунственно бьет в гонг, извещающий о его решениях.
Он пошел быстрее, не глядя под ноги. Толстый жрец, попавшийся ему на пути, разошелся под его тяжестью, превратившись в скользкое месиво, и Ангирас с грохотом упал.
Конан внимательно следил за тем, как бог поднимается. Все произошло слишком быстро. Надежда на то, что железное чудище сможет подняться с большим трудом, как поднимается закованный в латы тяжеловооруженный всадник, развеялась как дым. Ангирас встал за одно мгновение, а в следующее мгновение он поднял помешавшее ему тело за длинный клок волос, оставленный по традиции на макушке, и вышвырнул его в окно. Мертвый жрец задел развороченным животом за подоконник, оставив на нем большую часть своих внутренностей и вывалился наружу.
Конана в зале уже не было. Он быстро поднимался по лестнице, стены которой полностью скрывались под гобеленами фривольного содержания. Такие же гобелены были и в галерее на верхнем этаже. Узкие окна галереи проходили сквозь слишком широкие стены и ничего, кроме скудного света и причудливых теней, не давали. Шаги Ангираса все так же звучали позади.
Галерея была пуста — ни одного трупа. Зато в комнате, задрапированной красным бархатом, куда привела его галерея, лежали прекрасные молодые женщины. Все они были убиты ударом в сердце, лежали на спине, раздвинув ноги и подняв подолы до живота, счастливо улыбались и глаза их были открыты. Конан прошел сквозь комнату и замер на пороге следующей, едва раздвинув красную бархатную занавесь.
Нагая женщина лежала у порога. Светлые, золотистые волосы ее разметались по белому шелку брошенной накидки, покрытой каплями крови. Кожа ее тоже была белой. Если бы не раскосые глаза, она была бы похожа на Натаю. Замирая от ужаса, Конан закрыл ей глаза и заметил, что задержался гораздо дольше, чем хотел. Ангирас вошел в красную комнату и расшвыривал ногами тела женщин.
Киммериец вскочил и больше никого не рассматривая, хотя в этой комнате под потолком с нарисованными птицами и цветами находилось еще девять нагих женщин, бросился дальше, заметив в стене приоткрытую дверь. Он все еще не мог найти подходящего оружия, но надежда не оставляла его.
Лестница повела вниз, но была короче, чем та, по которой он поднимался. Конан спустился и оказался в зале с троном. Запах разложения здесь был особенно силен. На троне кто-то сидел. Киммериец остановился в недоумении.
— Это всего-навсего я, не стоит удивляться, — сказал человек на троне, поднимаясь с сиденья. Пурпурный плащ соскользнул с него и Конан узнал Горкана.
На голове кешанца красовалась богатая драгоценными каменьями золотая корона. Серзак, которого киммериец заметил не сразу, ударил кулаком в гонг и по залу полетел вибрирующий густой звук.
— Берегись! — выкрикнул Серзак.
Конан отпрыгнул в сторону. Кулак Ангираса рассек воздух с шумом падающего на добычу ястреба. Северянин бросился прочь. Ангирас шел за Конаном по пятам. Мерное эхо было быстрым, словно удары малого молота о наковальню.
Сзади раздался скрип, удар железа о камень и затем — затихающий рев. Конан обернулся и увидел закрывающиеся створки люка в полу. За одну из створок уцепилась железная кисть. Соединившись, створки люка раздавили кисть и железные фаланги покатились по полу.
— Я знаю тут всякие хитрости, — сказал Горкан.
Он снял корону и направился вниз. Конан и Серзак последовали за ним. Люк, сквозь который провалился Ангирас, находился как раз над его бывшим постаментом. Падая, бог ударился о постамент и развалился на части. Глаза бога утратили огненный свет преисподней.
