Старик предпочел промолчать.
– Знаешь… – продолжила девушка. – Я слышала – раньше была пословица… Что-то о том, будто выходить в дорогу в дождь – хорошая примета. Что же может быть хорошего в том, чтобы мокнуть уже в самом начале пути?
Хилки улыбнулся. Его глаза утратили выражение отрешенности, взгляд стал осмысленным.
– Была такая пословица. Только далеко отсюда. В другой стране. Даже не пословица – так, примета.
– И что, сбывалась?
– Если в нее верили, то обязательно… – Хилки подставил лицо дождю. – Мы с Браксусом верим, да.
Дезире поежилась. Ей очень хотелось верить, но не получалось. Вода под ногами, вода над головой, до нитки вымокшая одежда и редкие порывы пронизывающего ветра – все это заставляло прибавлять шаг.
По счастью, возле остова одной из ферм они нашли куски толстой пленки. Скорее всего, когда-то она служила чем-то вроде укрывного материала. Плотная, армированная тонкими металлическими нитями – она до сих пор противостояла перепадам температур, не превратившись в труху.
Из пленки на скорую руку соорудили нечто вроде плащей. Не слишком удобных, но зато успешно спасающих от дождя. Ею же обернули и обувь – плотно, поверху обвязав проволокой или веревками.
Было решено двигаться по первой достаточно сохранившейся дороге, какая будет найдена. Попусту плутать по лесам казалось большой глупостью. А автомобильная магистраль должна была стать путеводной нитью. Единственное, что заставляло людей сомневаться – близость руин поселений. В том числе достаточно крупных. Найти в них что-то полезное было почти невозможно – эта часть Европы сравнивалась с землей с особой тщательностью. Зато вероятность нарваться на неприятность вырастала весьма сильно. В итоге остановились на том, что по возможности будут обходить города стороной.
В итоге, проплутав несколько часов среди ферм, беженцы вышли к неплохо сохранившемуся шоссе. После бездорожья и топкой грязи твердое покрытие стало подарком судьбы. И пусть его поверхность была прорезана широкими трещинами, пусть местами проросла упрямой травой и кустами, а кое-где раскрошилась, смешавшись с песком и глиной – это нисколько не умоляло достоинств настоящей дороги.
– Вот бы нам сейчас машину, а, Гракх? – тяжело дыша, сказал Кэр. Он хоть и шел сам, но недавнее ранение все еще давало о себе знать непроходящим чувством усталости.
– Да, клянусь станками родительских цехов, я бы сейчас взялся за самую завалящую колымагу! – с готовностью согласился зарккан. – Нам бы найти какой-нибудь законсервированный гараж или автомобильную базу, сервис… Эти корыта, что остались на улице, теперь даже в переплавку не сгодятся.
– А что такое машина? – раздался тоненький голосок Ани.
– Машина-то? – Гракх мечтательно закатил глаза. – Вот видела мою телегу?
Девочка кивнула.
– Теперь представь, что она может ехать сама. Далеко-далеко. А все мы со своими вещами сидим в ней и только по сторонам смотрим, выбираем, где остановиться.
– Не поместимся, – фыркнула Ани и отбежала в сторону, склонившись над каким-то одиноким цветком.
– Дети… – протянул зарккан. – Ничего не знают!
– А что ты хочешь, Гракх? – вступила в разговор Марна. Она говорила в полголоса. – Мы деградируем. Наше поколение помнит еще хоть что-то. Но и эти знания большей частью касаются выживания. А история? Ты знаешь историю или философию?
– Конечно! – выпалил он, но тут же отвел взгляд. – Основные вехи-то знаю… А философов я вообще презираю. Тоже мне наука! На что она мне? От меня требуется разбираться в железках, а не ломать голову над извечными вопросами без ответов.
– Я не спорю, ты в этом неоценим. Но пока мы используем наработки прошлого, сидим на развалинах и выбираем те куски, которые еще можем использовать. А что будет лет через пятьдесят, сто?
– Я-то откуда знаю? – насупился зарккан.
– К каменному веку мы, конечно, не скатимся. По крайней мере, я хочу в это верить. Но вот средневековье с его суевериями и страхами – вполне возможно.
– Но как же города-полисы? Не может быть, что все разрушено. Наука и все самое лучше должны где-то сохраниться, – послышался возбужденный голос Дезире.
– Мы с тобой уже говорили об этом. Я всем сердцем желаю, чтобы такие места сохранились. Хотя бы одно такое место. Но желать и верить – для меня разные вещи. Подумай сама. Мы почти остановили добычу полезных ископаемых. Причем почти всех. Добываемое сейчас – крохи. Еще немного и закончится гидрат метана. Его уже сейчас не кристаллизуют. А без энергии встанет оставшееся производство. Здравствуй, ручной труд! Здравствуй, бревенчатый сруб…
Дезире не знала, что сказать. Она не хотела, не могла поверить в услышанное. Ведь если все действительно так, то зачем вообще все это? Жить без цели, опускаясь все ниже и ниже? Девушке вспомнились гусеницы: толстые и лохматые. Они сидели на листьях и самозабвенно жевали. Никаких забот – знай, набивай живот и старайся не упасть с облюбованного листа. Он тебе и кормушка, и место для сна, и оправления нужд…
– Нельзя же так… – прошептала она.
– Марна, хватит пугать нашу целомудренную красавицу! – не выдержал Кэр. – Тебя послушаешь – хоть топись иди. Благо, озер кругом навалом. Только выбирай. Придумаем что-нибудь. Эрсати, к примеру, обходятся без угля, нефти и других метанов. Солнечная энергия, если уметь с ней обращаться, вполне может обеспечивать электричеством и дом и город. А это лишь один пример. Уверен, что и Гракху есть что сказать. Так что давай не будем посыпать голову пеплом.
Дезире удивленно уставилась на Кэра. Услышать от него подобные слова она никак не ожидала. Подумать только – заносчивый и самовлюбленный эрсати внушал ей уверенность в будущем, возвращал к жизни. И пусть Марна права. Девушка это знала. По всем пунктам права. Кроме одного – нельзя смотреть в будущее, имея в душе лишь боль и отчаяние.
– Смотрите-ка, – вновь послышался голос Кэра. – Теперь мы смело можем начинать рисовать схему нашего путешествия. Точка отсчета есть… Кто возьмется?
Дезире посмотрела в ту сторону, куда указывал эрсати. На покосившемся придорожном столбе висел большой щит: облупившийся и почему-то погнутый. Девушка знала, раньше такие щиты называли дорожными знаками. Сейчас что-либо разглядеть на нем было почти невозможно. Почти… В верхней его части красовались белые буквы.
– Ну и что там написано? – буркнул Гракх.
– Там написано… – Кэр выдержал паузу. – Что трасса имеет номер: сорок два. А впереди нас ждет первый город: Зипенбуш. Всего через полтора километра.
