И он исчез, тот, кого боятся даже боги, тот с кем я по глупости заключила договор. А вражеская армия подходила к стенам, полетели первые камни катапульт, разрушая дома, снося орудийные башни. Стрелки, выстроившиеся в линию, дали залп огненными стрелами, враги прикрылись щитами, но были и те, кого стрелы достигли, их души присоединились к сотням блуждающих теней. Но выживших было больше, и они продолжили свой путь. В ход пошли котлы с горячей смолой, факелы, брошенные вниз, поджигали черный поток и люди сгорали заживо, их крики заставили меня пригнуться и зажать уши. Кто-то схватил меня за руку и увел в сторону от места, в которое вонзилась осадная башня, в крошево, ломая камень, она сразу же загорелась, но первые вражеские отряды Я посмотрела на бегущего впереди рыцаря в полном доспехе, с трудом узнавая в нем поклявшегося мне воина. — Капитан, враги на стенах! — Моего должника остановил один из воинов, оказывается, именно он руководил защитой замка.
— Держать позиции на северной и западной стене, с юга потянуть стражников, охранять ворота! — Прокричал Амдер, так вроде его звали, и потащил меня дальше, я же оглушенная криками погибающих воинов не могла сопротивляться. Он подвел меня к подвальной двери и запихнул вниз, закрывая дверь прямо перед моим носом. — Сиди там…
Я ошалело уставилась на дубовые створки, но новая порция криков заставила меня спуститься вниз по ступеням, а там, в подвальном помещении, были все женщины замка с детьми младше пятнадцати лет. Женщины в страхе прижимали к себе грудных младенцев, а дети постарше прятались в мамкиных юбках, стояла давящая тишина, изредка нарушаемая тихими всхлипами.
А снаружи шла битва. Грохот разрушаемых стен и удары катапульт оглушали. По потолку пошла трещина и на нас посыпался горящий хлам, если мы не выберемся, то задохнемся и сгорим. Я врезаюсь в дверь, пытаясь проломить запор сверху. Одна я не справляюсь, но несколько женщин уже спешат мне на помощь. Что ж, количество в очередной раз превысило качество, и мы оказались в эпицентре битвы. Под мои ноги упало тело стражника, пронзенного арбалетной стрелой. Его душа, едва завидев, метнулась ко мне, проходя насквозь, окутала тело холодом, показывая дорогу остальным блуждающим душам. Их было больше тысячи, много больше, и каждый из них оставлял в моей душе след, мне показалось, что тело мое заледенело, но когда перед моими глазами схлестнулись два клинка, один врага, а второй защищавшего меня Амдера, я отскочила в строну и развернулась. Они убивали детей! Женщины кричали, зарывая своих чад собственными телами. Этого я уже не смогла вытерпеть.
— Безымень!!! — мой крик раскатился по округе. Прямо передо мной возник Он, алые крылья чуть шевельнулись, когда он шагнул мне на встрече протягивая серебряную гитару. Я взяла ее…
— Прости, — прошептали его губы и я почувствовала, как моя сила возвращается ко мне.
Я скинула перчатки с рук и первая нота пролетела над полем битвы, воины застыли окутанные магией музыки, мой голос погружал все сон…
Вечность. Шорох песка под ногами
Лучик света на черном стекле
Отмеряя секунды шагами,
Я иду словно пламя во мгле.
Мое сердце медленно бьется,
Два удара за тысячу лет,
И в груди у меня остается
Каждой смерти незыблемый след.
Я не знаю, награда иль кара —
Мой единственный долг на земле.
Я — в огне городского пожара,
Я — в мельканье губительных лет,
Я — вулкана кипящая лава,
Я — убийцы заточенный нож,
Я — обрыв, и петля и отрава,
Я чумная крысиная вошь.
В этом мире я нужный — и лишний,
Моя вера на кромке косы.
И пройдя мимо тысячи жизней
Не пролью ни единой слезы.
Я один, но всегда — многоликий,
Мое сердце не помнит любви.
А на лезвие — алые блики
И тяжелое древко в крови.
Знаю, что по велению Бога
Траур я никогда не сниму.
Хоть бессмертие — слишком жестоко,
Но как раз по плечу моему.
Так устроено все мирозданье
Смерть мне вовек нести суждено
Но зачем мне дано состраданье,
Если выбора мне не дано?!
Вестник смерти. Призвание это
Согласится принять не любой.
Как служить воплощением Света,
В тоже время даруя лишь боль?
Только сердце давно уже пусто
Мне не ведома даже тоска…
Мне остались последние чувства:
Сожаленье и шорох песка…
(стихи Кристалл, чуть измененные)
Последний аккорд и протяжный звук струн тает в грохоте падающих тел. Морок, навеянный мною на вражескую армию, позволил защитникам же добить их. Да это нечестно, но на этот раз мне был дан выбор. А духи проходящие сквозь меня уже не причиняли мне боли…
Амдер стоял напротив меня и смотрел прямо мне в глаза…
— Ты врешь сама себе…
— Знаю, — сказала я, поправляя серебряную маску, щелчок пальцами и я растворяюсь в сиянии серебряных звезд…
— С возвращением, госпожа…
Когда Рок, выбирая из лучших,
Нам отводит печальную роль,
В закоулках душевных излучин
Навсегда поселяется боль.
Ты уходишь в бездонную небыль,
Мир оставив в добре и во зле…
Значит, станет светлее на небе
И темнее на грешной Земле…
(Михаил Галин)
Безымень, кто он, что за существо? Он способен наделять силой, он повелевает чужими жизнями… он дает имена богам…
Я вестник смерти, менестрель, но мне не дано имя, а моя сестра, аватара Жизни получила имя при посвящении. Поэтому все называют меня госпожой или вестником, а сестра — сестрой, разумеется. Я не Смерть, она стоит выше меня, но я всегда чувствую рядом ее присутствие, как холодное дыхание, как мимолетное прикосновение.
Я сидела в своем любимом кресле, перебирая гитарные струны, ветер вяло шевелил тяжелые парчовые занавеси. Полная луна высвечивала серебристую дорожку на темном ковре.
Его фигура соткалась из сумрака, мелькнули, исчезая алые крылья. Безымень прошелся по комнате, прислушиваясь к перезвону струн, а потом сел напротив меня. Я рассматривала его краем глаза, еще никогда он не приходил в одном образе, не знающий мог бы сказать, что ко мне заглядывают разные личности, но я всегда могла узнать его по глазам и крыльям, ни у кого из сонма богов старых и новых, нет алых крыльев и пустых глаз. Он, как и я — вестник, вестник тех, кто нас создал, по крайней мере, он всегда представлялся именно так.
