Я перенеслась в мир, который по легендам был создан первым. В этом мире не было больших городов, технология была чужда его обитателям и миром правила магия первородных. Я вошла в небольшую таверну в центре города, в котором сосуществовали разнообразные народы, стянувшиеся сюда под знамена короля драконов, миролюбивого и почтенного старца, помнящего начало этого мира и наверно знающего его конец.
Дверь тихо скрипнула, пропуская меня в полумрак таверны. За дубовыми столами сидели завсегдатаи, вяло потягивая темное пиво из больших деревянных кружек. Разносчица, полная женщина лет сорока, умело сновала между столиками, поддерживая в зале домашний уют. Я любила это место, здесь и были драки, но, ни разу я не приходила сюда по делам, никто здесь не умирал, разве что от старости, но этих я уводила спокойно. Я привычно села за крайний столик, мое любимое место, прямо под потолком хозяйка развесила букетики ароматных трав и тот, кто садился на это место, вдыхал приятные ароматы луговых цветов, а не запах табака.
Гитара мягко легла в мои руки и пальцы легко пробежали по струнам, нежно касаясь их и мягко перебирая. Люди (и не только) притихли, отставили кружки и приготовились слушать. А музыка набирала силу, струилась по залу, наполняя сердца и зажигая огонь в глазах.
Мы — как трепетные птицы,
Мы — как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится,
Да развеется к утру.
Встаньте в ряд, разбейте окна, пусть все будет без причин,
Есть как есть, а то что будет пусть никто не различит.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук
Бейте в бубен, рвите струны, кувыркайся, мой паяц,
В твоем сердце дышит трудно драгоценная змея.
Бейте в бубен, рвите струны, громче музыка играй,
А кто слышал эти песни попадает прямо в рай.
Мы как трепетные птицы, мы как свечи на ветру,
Дивный сон еще нам снится да развеется к утру.
Нет ни сна ни пробужденья, только шорохи вокруг,
Только жжет прикосновенье бледных пальцев нервных рук.
(Эдмунд Шклярский)
Музыка лилась, струилась и порхала, поднимая в небо и бросая на землю. А я играла, растворяясь в музыке, растворяясь в словах, я жила музыкой, как и сотни лет назад, когда была обычным человеком и плела свою музыку на фестивале Жизни. Только теперь мои песни посвящены не ей…
Глаза очерчены углем
И капли ртути возле рта
Побудь натянутой струной
В моих танцующих руках
Каких бы слов не говорил
Такие тайны за тобой
Что все заклятия мои
Тебя обходят стороной
Открыта дверь тебе, я жду,
В одну из пепельных ночей
И твои руки обовьет
Змея железных обручей.
Один лишь шаг до высоты,
Ничуть не дальше до греха,
Не потому ли в этот миг
Ты настороженно тиха.
Глаза очерчены углем,
А ты не выпита до дна,
И этой прихотью одной,
Душа беспечная больна.
И я надеюсь, этот мир
Не утолит тебя ничем
И на руках твоих уснет
Змея железных обручей.
(Эдмунд Шклярский)
За окном темнело. А струны трепетали в моих руках, не зная устали. Я жду, сюда пришла не просто так. Музыка собрала в небольшом зале почти все население небольшого городка, как они поместились в таверне я не знала, но чувствовала веяние магии с хозяйской стороны и видела, как новые столики появляются из неоткуда, это мир магии, здесь глупо удивляться. Я поправила гитару и мой голос разнесся по всему городу, зов…
Лишь гаснут вечерней границы лучи,
Плескание крыльев я слышу в ночи,
На диске луны — силуэт, словно сон,
Над шпилями замка кружится дракон.
В мерцании звездном блестит чешуя
И хвост извивается словно змея,
Точеные кости блестят как агат,
А в пасти зубастой пылает закат.
Но гляну в глаза — и весь облик иной,
Ведь очи лазурной глядят глубиной,
Из пасти не рык — колокольчика звон,
Но кто ты такой, синеглазый дракон?
Хоть вид твой ужасен, могла бы любя,
По острому гребню погладить тебя,
Ведь кроток и лаской наполнен твой взор,
Кто вынес жестокий такой приговор?
Ответа не жду — не одни мы, увы! —
Уж слышу я пенье тугой тетивы,
Скорее я к страже ночной поспешу,
А ты улетай, я молю, я прошу!..
(Люсиль)
И мой зов услышан, дверь таверны неслышно открывается, и я вижу Его. Убеленный сединами старец, с на удивление ясными синими глазами, проходит сквозь толпу слушателей и садится рядом со мной, вслушиваясь в звуки музыки, наблюдает… ждет. Мои руки продолжают наигрывать незатейливую мелодию, голос вплетается в нотный ряд, а глаза разговаривают с одним из самых древних существ.
«Ты пришла за мной?»
«Нет»
«Просто так ты никогда не приходишь»
«Да»
«Тебе что-то нужно?»
«Нужно»
«Что?»
«Помощь»
«Какая»
«Память»
«Моя?»
«Да»
«Что ты хочешь знать?»
«Истину»
«Какую?»
«Изначальную»
«Создание?»
«Да»
«Имена?»
«Одно»
«Я знаю три»
«Скажи»
«Родмир… Серафим… Даниил…»
«Благодарю»
«Возвращайся»
Музыка еще звучала в просторном зале, а за угловым столиком уже никого не было, ни менестреля ни старца, на самом деле бывшего самым первым созданным существом во всех мирах.
У меня есть имя, даже три, но интуиция подсказывает мне какое из них верное. Осталось найти Создателя, очень интересно, что последняя их сущностей оказалось мужчиной. Такая сущность не могла не наследить, слишком уж сильна аура хаоса. Некоторые боги могут ответить на мой вопрос, но захотят ли? Вообще богов придумали люди, они дали им силу своей верой. Но есть боги, которых создал Он! По ним то мне и надо пройтись.
