Хотя Нейцеру было известно, что Бару стал королём государства, пусть и маленького, в котором всего-то один большой город, сейчас он почувствовал ещё более сильную досаду на свою собственную долю.
– Вам что-то было от меня нужно, Лорд Бару? - спросил он хмуро.
Хотя Бару и обрёл вновь облик человека, его глаза по-волчьи шарили по лицу Нейцера, словно он всё ещё чувствовал себя зверем, причём, довольно голодным.
– Да, Лорд Нейцер. К сожалению, я вынужден признать, что без вашего содействия я не могу выполнить один мой план.
Нейцер удовлетворённо кивнул, не обращая внимания на напряжение Бару, который больше всего не любил оказываться на что-либо неспособным, и ответил:
– Что ж, когда от наших успехов зависит возрождение Хозяина, я всегда готов помочь вам, Лорд Бару, - он внимательно поглядел на пятого Лорда и продолжил. - Дело касается Двора Песка, я правильно понял?
– Не совсем, - Бару одной рукой придерживал плащ, другой загораживался от колючего жаркого ветра. - Человек, действующий по моему приказанию, не так давно оказался у мараданских торговцев рабами. К сожалению, вряд ли я могу что-то с этим поделать.
– Человек? - заинтересованно спросил Нейцер. - Хм… И что же это за человек?
– Женщина, - коротко ответил Бару. - У неё мой перстень-печатка. Надеюсь, вы понимаете, Лорд Нейцер, что если эта штучка окажется в руках кого-либо из мараданцев, может произойти всё, что угодно.
– А женщину при этом наверняка казнят, - кивнул четвёртый Лорд. - Значит, вы хотите, чтобы я отыскал эту женщину среди сотен мараданских рабов во всей пустыне, выкупил её у её хозяина и освободил? - Нейцер придал своему лицу задумчивое выражение. - Не скажу, чтобы это было просто.
Бару сощурил глаза, пытаясь отгадать, что творится в голове четвёртого Лорда. За что он всегда ненавидел Нейцера, так это за любовь к собственной выгоде. Нейцер любил делать мало, а получать много.
– Но я сделаю всё, что в моих силах, - наконец, подвёл итог Нейцер. - Эта ваша женщина окажется за пределами Мараданской пустыни свободной. Однако…
– Уверен, что вы что-то хотите получить взамен, - холодно произнёс Бару. Стоит ли эта Ат Лав чего-либо подобного?
– Вовсе нет, я абсолютно бескорыстен, - усмехнулся Нейцер. - Но мне очень интересно, что за поручение у этой вашей женщины…
– Спросите у неё, - Бару нахмурился. - Не дайте ей понять, что это я попросил вас о её освобождении. Пускай подумает, что ей очень везёт.
– Что ж, а если она откажется рассказывать мне ваш план? - осведомился Нейцер. - Сгорать от любопытства мне отнюдь не к лицу, а вы предлагаете мне заниматься именно этим, Лорд Бару…
– Куда она денется, - Бару усмехнулся. Как раз в духе Наймиры Ат Лав будет отказать Лорду Тени в раскрытии чужих тайн.
– Хорошо, Лорд Бару. Можете быть уверены, я её отыщу. И отпущу, может быть.
Глаза Бару гневно вспыхнули, но он сдержался и холодно спросил:
– Что вы имеете в виду, Лорд Нейцер?
– Если она окажется слишком скрытна, я не дам ей уйти, пока не удовлетворю своё любопытство, Лорд Бару. А там посмотрим, насколько она будет вежлива! - он с ухмылкой кивнул Бару. - Прощайте, Лорд Бару. Удачно вернуться, - потом он повернулся и быстрым шагом пошёл через пустыню к Великим Воротам.
Бару с ненавистью посмотрел вслед четвёртому Лорду, развернулся и вновь призвал свой Дар Перевоплощения. Это был очень удобный Дар, если требовалось срочно встретиться с другим Лордом Тени, а он находился слишком далеко. Бару жалел, что с помощью него нельзя отыскать Зэрандера. Лорд, к которому направляется перевоплощённый гость, всегда знает о нём, о времени прибытия и цели, иначе Дар невозможен. А Бару не хотел встречаться с Зэрандером именно таким образом.
Возвращение обратно не требовало стольких усилий, сколько требовал путь до цели. Огромный волк, подобно ветру нёсся, пересекая леса и равнины, к тому месту, где его должен был ждать Мараат.
* * *
Наймира едва справлялась с гневным желанием надавать ощупывавшему её мараданцу в песочного цвета шкурах по широкой, загорелой роже. Рынок рабов оказался местом гнусным, неприятным, громким, и Наймира едва справлялась с собственным страхом. Ей было жалко себя и противно, когда какие-то дикари подходили, поворачивали её вокруг себя, хватали за лицо, заставляли петь - эти варвары были ещё и любители хорошего музыцирования, и у женщин-рабынь они больше всего ценили голос. Петь она отказывалась, тогда её "тимашир" (он немного говорил на родном Наймире языке, когда объяснял ей немудрёные правила поведения, одним из которых было беспрекословное повиновение тимаширу, то есть, господину) бил её по спине, сильно и больно, но не оставляя при этом почти никаких следов - иначе никто не купит. За Наймиру тимашир хотел выручить много денег, и цену назначал большую, и пока мараданцы не торопились приобретать такую дорогую рабыню, к тому же, с таким яростным взглядом. Куда больше в рабах они ценили покорность.
Тимаширу было известно о кольце, которое висело на шее Наймиры, под воротником платья, наскоро зашитым, однако он, естественно, не сообщал о нём покупателям. Наймира из быстрого и непонятного разговора вокруг, сливавшегося с общим гомоном и криками животных, едва понимала, что происходит. От жары и запаха пота у неё кружилась голова. Их здесь сидело больше сотни, женщины в одной стороне, мужчины в другой, и мараданцы, одетые в шкуры, порой бесцеремонно хватали их, поднимали, потом грубо сажали обратно или даже отталкивали. Иногда между желающими купить себе раба разгоралась драка, которую никто не торопился остановить.
Маленькая Тия, девочка с поразительной историей, была куплена в каком-то мелком племени, на середине пути к месту, которое тимашир называл Шамата. Тераика купили там же - Тия так вцепилась в него, что тимаширу пришлось говорить, что они продаются вместе. Пришлось уступить по малой цене, и он был особенно зол тогда. Наймира даже не успела попрощаться с девочкой и такейцем, её никто покупать не собирался.
Мараданец фыркнул, что-то крикнул тимаширу, быстро и размахивая руками говорившему какие-то слова, и ушёл.
– Фаэкра бурка! - набросился он на Наймиру. - Глаза опустить! Истара! Фаэкра бурка!
Ему не нравилось, что Наймира не опускает смиренно взгляд, а вовсю смотрит на окружавших её мараданцев. По его мнению, рабыня не должна сверкать глазами.
Одетый в пятнистую шкуру дикарь, подпоясанный коротким мечом и в ожерелье из звериных клыков, окликнул тимашира:
– Аска менкер? - эту фразу Наймира уже почти выучила, и даже могла предположить, что она значит.
Тимашир мгновенно приобрёл на лице угодливую улыбку и быстро-быстро принялся живописать качества рабыни. Наймира внимательно разглядывала очередного желающего её купить. Судя по поведению тимашира, это был не просто мараданец, а какой-то местный знатный дикарь. Тимашир, как уже успела понять Наймира, не был мараданцем. Он одинаково ужасно говорил и на мараданском языке тоже, к тому же, как примерно поняла Ат Лав, у мараданцев взаимоуважение было не в ходу, а уж такая униженная бормотня, какой общался с мараданцами тимашир, тем более.
