— Убьешь их?
— Не знаю, — честно ответил я, — Для начала превращу их жизнь в ад. Ты знаешь, кто это сделал?
— Знаю, — кивнула она, — Но я сама с ними разберусь.
— Ты…
— Слаба? — оскалилась она.
— Я не это хотел сказать. Ты ранена, избита и… Не должна одна нести этот груз. И да, ты внизу рейтинга. Если наши враги сильнее, одной тебе будет сложно с ними справиться.
— Ты не понимаешь. — покачала она головой.
— Ох, ещё и ты, — тяжко вздохнул я, закатывая глаза, — Знала бы ты, как меня достали этой фразой. Ты не знаешь это, новичок, ты не знаешь то. Задолбали своей загадочностью.
Аби округлила глаза, не ожидая такой отповеди.
— Я дочь жрицы, — выпалила она спустя минуту, перед этим глянув по сторонам и убедившись, что здесь никого нет.
— Ладно, признаю, я и правда ничего не понимаю.
Аби улыбнулась. Робко, словно продираясь через колючий кустарник, но улыбнулась.
— Расскажешь об этом больше? Что за жрица? Какая-то религия?
— Обещай никому не рассказывать! — потребовала она.
— Как будто со мной много кто хочет поговорить, — хмыкнул я, — Обещаю!
— Моя семья пришла издалека. Нас было больше… Значительно… — взгляд девушки покрылся туманом старых воспоминаний, которые причиняли ей боль, — Мы поклонялись проклятым.
Это прозвучало настолько нелепо, что я, как обычно, выпалил раньше, чем подумал.
— Кому?!
— Проклятым, — посмотрела она строго, предупреждая, что любые насмешки не уместны, — Если ты об этом расскажешь здесь кому-то, нас с братом убьют.
— Тогда говори шёпотом, — предложил я.
— Сядь рядом, буду на ухо тебе шептать.
— Шутишь?
— Нет.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Я сдался первым и подсел поближе. Аби наклонилась и обожгла ухо своим дыханием.
— Женщины моего рода всегда были жрицами. Теми, кто поклонялся проклятым. В этих местах их так называют. Темные отродья, что чуть не разрушили наш мир.
— Никогда не слышал про таких, — признался я.
— Да? То, что ты не отсюда я давно поняла, — насмешка попала мне прямо в ухо, вызывая дрожь по телу. — Случилось кое-что… нехорошее. Поэтому мы бежали, прошли многие земли и осели здесь, в одном из поселений. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что тех, кого почитаем, называют проклятыми. За любые связи с ними одна кара — смерть. Нам пришлось затаиться, но знание не было утеряно, мать обучала меня.
— Зачем ты мне это рассказываешь, если это так опасно?
— Потому что ты единственный, кто встал на нашу защиту. Пусть и по своему, но других не нашлось, — в этот раз ухо обдало горечью. — Я хочу, чтобы ты понял. Быть жрицей — это честь. Следовать заветам тех, в кого мы верим. Достоинство — наше всё. Но меня лишили его. Надругались, как над какой-то девкой. На самом деле я давно утратила право называться жрицей… Наша семья пала… Остались только мы с братом… Я обрила волосы, чтобы избежать проблем. Нам пришлось идти в рабы страха, а потом и сюда попасть. Это такой ужас, то, что здесь происходит… Но я не могу предать свой род! Не могу предать веру! Я должна быть сильной! А для этого мне надо отомстить тем, кто совершил подлость!
— Так кто же такие проклятые? — задал я вопрос, после того, как Аби выдала эту пламенную речь.
— В наших краях их называют святыми.
Вот же…
* * *
Когда Аби озвучила мне свои откровения, я растерялся. Просто растерялся и не нашёлся, что сказать. Позже, анализируя свои реакции, я понял, насколько изменился.
— А что ты хотел, Эрик, — говорила Хол, — После пережитого не удивительно, что твоя социализация нарушилась, способность открываться и делиться закрылась, а паранойя обострилась.
— Я плохой, да?
— Не говори глупостей, — фыркнула Хол у меня в голове, — Это называется адаптация. Твоя психика меняется, чтобы выжить в тех условиях, в которых ты живешь. Разве у тебя были друзья за последние полтора года? Разве ты часто говорил с кем-то по душам? А сколько зла, насилия и безысходности ты видел? Сколько подлости? Не удивительно, что ты закрылся, как ракушка, чтобы спрятать своё нежное брюшко.
— И вовсе оно не нежное!
— Да-да, конечно, — захихикала субличность.
— Опять издеваешься, — констатировал я, — Лучше скажи, что делать.
— Ты и сам знаешь.
— Адаптироваться, но в обратную сторону?
— Да, но не спеши. Сначала надо убедиться, что друзья и правда друзья.
Кажется, моя паранойя передалась и Хол…
— Это здравая осторожность! — возмутилась субличность.
Неужели и я смог её подколоть…
— Не дождешься!
Да нет уж, дождался. На эту мысль Хол ничего не сказала, обиженно замолчав. Аби я не раскрылся, потому что подумал: она может быть засланным шпионом. Глупая мысль, знаю. Но тогда испугался и внутри словно стена появилась. Я хотел выговориться, но не смог. Девушка, надеюсь, ничего не заметила.
Тогда нам удалось продолжить разговор. Я расспросил про религию, в чем её суть. Узнал много нового… Ещё и Хол кое-что дополнила, помогая осознать сказанное в историческом масштабе. Да я и сам помнил истории, что рассказывал отец.
И так… Жило-было человечество. Мир сильно отличался от того, что есть. Общество было настолько сложным, что накопились проблемы и… Случился первый конец света. В смысле война большая случилась. Но тогда это не стало концом. Конец привычной цивилизации пришёл позже, лет так через семьдесят, если я не путаю даты. Ах да, важная деталь, что запомнилась… Календарь той цивилизации насчитывал больше двух тысяч лет. Сумасшедший, трудно осознаваемый срок. Если верить сохраненным хроникам, то первая война случилась в 2030. Вторая, которую назвали четвертой мировой — в 2100.
Тогда то синты и нанесли удар. Применялось оружие настолько разрушительное, что мир превратился в выжженную пустыню. От людей и машин мало что осталось. Победителей не было. Лишь горстки уцелевших.
Наступили темные века. Прошло лет триста, а может и больше. Здесь данные отца противоречили друг другу. Какие-то говорили, что прошлый мир существовал тысячу лет назад. Другие, что это случилось сотню лет назад. Лично я предпочитал верить в триста лет. Если больше, то как бы сохранились упоминания прошлых времен? Эту точку зрения передал мне отец. Он всегда говорил, что тысяча лет анархии стерла бы любое наследие.
Спустя триста лет темные века вроде как кончились. Люди строили большие города, налаживали производства и торговлю. Тогда-то в мир и пришла злоба… Хлынула магия, человечество оказалось не готово и… Наступила новая темная эра, а большая часть людей вымерла. Появились монстры, титаны, в общем ничего хорошего не происходило.
С того дня новая эра и началась. Год прихода злобы. Сейчас, кстати, идёт 411 год нашей, новой магической эры. Да, время летит неумолимо.
Чтобы понимать важность святых в истории людей, надо хорошо прочувствовать, что тогда остатки человечества находились реально на грани. Титаны легко разрушали города убежища. Сами люди обращались в монстров. На поверхность нельзя было сунуться, потому что иммунитета к злобе ещё не было.
Почти сотню лет люди вымирали, пока не родились те, кого позже назвали святыми. Орден Чистоты, что за сотню лет смог вычистить мир, собрать людей, научить их обращаться со злобой и подарить надежду…
Это могло бы стать хорошей историей. Из того, что я знал и того, что говорил отец, Орден мог реально сделать мир прекрасным. Им правил легендарный святой по прозвищу Белый Волк. Почему белый я догадывался, это цвет чистых магов, а вот почему Волк — тайна из тайн. Может и вовсе, это прозвище выдуманное. Как на самом деле звали главу Ордена никто не знал. Или я не знал тех, кто знает.
Поворотный момент случился как раз спустя сто лет. Белый Волк внезапно исчез. Многочисленные хроники намекали на это. Ещё сотня лет ушла на то, чтобы Орден распался. То есть за сотню лет до моего рождения.
Но даже после смерти, орден оставил такой большой след, что память о нём жила во многих уголках мира. Эдем поклонялся святым… Аби и её родичи тоже… Да, реальную историю мало кто знал. Я тоже не факт, что знал всё точно. Но достоверность и не требовалось, чтобы помнить добро Ордена и то наследие, которое он оставил.
