только зафиксировать, если он последует. Вы же знаете, как обстоит с изучением «ручейков»...
Разумеется, он прекрасно знал. Вульгарно говоря, хреноватенько обстоит, хотя дело и не топчется на месте. Официальная физика во главе с академиком Уртало, корифеем и зубром, как раз и топчется на месте, что академик убедительно объясняет с помощью заумной профессиональной терминологии, от которой не смыслящие в науке слушатели (в том числе Канцлер со Сварогом и Марлоком, чьи интересы лежат в другой плоскости) быстро сатанеют и сворачивают беседу. Марлок сказал как-то: по его глубокому убеждению, и речи быть не может о сознательном саботаже, исключительно о могучей инерции мышления, много раз приносившей немало вреда в самых разных областях науки. Самолюбие Уртало и его коллег, конечно, уязвлено тем, что им утерла нос девчонка-недоучка с двумя классами Лицея, но главная беда совсем не в том... И Уртало, и его сподвижники со студенческих лет твердо верили, что «ручейки Кондери» – опровергнутая временем теория, заблуждение великого ученого, – не впервые в истории науки случается. Столетиями работали, писали научные труды, справедливо росли в научных чинах и воспитывали в том же духе смену.
Революционные открытия, переворачивающие вверх дном привычную картину мироздания, они физически неспособны впустить в сознание настолько, чтобы полноценно работать в этом направлении. И это хуже всего. Саботаж, в общем, нетрудно обнаружить и пресечь чисто спецслужбистскими методами, но все спецслужбы мира не в состоянии ничего поделать с инерцией мышления. Представьте географа, жизнь положившего на изучение плоской Земли, обросшего учениками и последователями, создавшего свою могучую научную школу, автора учебников географии, по которым учатся студенты и школьники всего мира, академика пожилых лет. Вполне возможно, он еще окажется в состоянии принять ошеломляющую новость, поверить, что Земля – и в самом деле – шар, но вот решительно не сможет работать дальше с учетом этого открытия. Поздно переучиваться, все его взгляды и способности покоятся на идее плоской Земли, все его труды, ставшие макулатурой, в этом убеждении написаны. Против Коперника выступили лучшие умы своего времени, столпы и корифеи науки, а не одни лишь «невежественные церковники» – среди которых, кстати, было немало людей образованных и ученых...
Нужны другие – молодые: дерзкие, талантливые, достаточно независимые, чтобы не принимать слепо, на веру глаголемое авторитетами, но и достаточно гибкие, чтобы не записывать авторитетов в «старые маразматики». Такие у Сварога в девятом столе есть: перешедший из Магистериума Дальбет, двое магистров, порекомендованных Марлоком, и, наконец, Канилла Дегро. Но их только четверо – которым предстоит практически с нуля, на пустом месте, создать новую научную дисциплину – a-физику. Катастрофически мало. Золотые Обезьяны бессильны помочь: они великолепные расчетчики, наблюдатели, операторы сложнейших агрегатов и лучших компьютеров, но мыслить в силу своей природы не могут. Берут на себя работу, которую вместо любого из них у людей выполняла бы пара десятков инженеров, лаборантов, техников – и только...
– У меня все, – прилежно доложила Канилла.
И взглянула выжидательно – как смотрела и Яна, вот только в глазах Каниллы не было того напряженного, тревожного ожидания, с каким на Сварога смотрела Яна. Скорее уж восторженный азарт юного гвардейского кадета, почтительно взирающего на битого-рубленого полковника в ожидании сигнала к атаке.
Никакой юной бесшабашности – этими детскими хворями Канилла давно переболела. Тут другое. Канилла Дегро – верный и надежный боевой товарищ, отличный оперативник, заслужившая офицерские погоны и награды, хотя порой и дают о себе знать мелкие родимые пятна лихой юности, вроде того случая, что недавно сделал ее первопроходцем «гладильни». Но не более того. Она безупречно выполнит приказ и справится с трудным заданием, пару раз ходила под смертью – но на ней, к ее счастью, не лежит та ответственность, что тяжким грузом легла на плечи императрицы и вице-канцлера, который вдобавок и король королей...
Не годилось медлить. И Сварог, как всегда в такие минуты, не чувствуя ничего, кроме холодной деловитости, спросил Яну (откровенно говоря, чисто для порядка):
– Я начинаю?
Яна молча кивнула с застывшим лицом, и он встал, обычной походкой вышел в коридор. Из роскошного кресла несуетливо, с чувством собственного достоинства поднялся брат Ролан, боевой монах из Братства святого Роха, что был со Сварогом на Нериаде и ходил с ним на Радиант. Как и тогда, он был одет в добротный костюм горожанина средней руки. Невысокий, кряжистый, средних лет, с короткой окладистой бородой, как все монахи. Еще один верный и надежный человек, не раз ходивший под смертью, в этой операции прямо-таки незаменимый. Невозмутимый крепыш, ровесник Сварога.
Сварог остановился перед ним. Брат Ролан сам не захотел идти в компьютерный зал, сказав просто:
– Лучше я здесь подожду, ваше величество. Ни к чему мне тупо таращиться на непонятную научную премудрость... Вот только! С вашего позволения, скажу: эти железные хранилища знаний и нам бы оказались крайне полезны – очень уж тягомотно каждый раз в бумагах копаться с рассвета до заката...
Сварог ничего ему не сказал, но про себя решил: как только выдастся подходящее время, снабдить компьютерами и Багряную Палату, и все четыре монашеских Братства. Канцлер, как обычно, возражать не будет – лишь бы все было потаенно. Работе на компьютерах подходящих кандидатов быстро обучит Канилла Дегро, у нее прекрасно получится, судя по предшествующему опыту – даже мэтра Анраха, отбивавшегося поначалу и руками, и ногами, в конце концов, мягко и ненавязчиво убедила и обучила...
Не было места ни прочувствованным прощаниям, ни высокопарным словесам – два взрослых человека, привыкшие смотреть в лицо опасности, порой смертельной, все уже сказано... Сварог позволил себе лишь скупой жест прощания, какой с давних пор в ходу у военных, и сказал негромко:
– Храни вас бог.
Брат Ролан ответил привычно:
– Полагаюсь на милость его.
– Мяус, проводи нашего гостя, ты знаешь куда, – распорядился Сварог.
Брат Ролан энергичным шагом направился за проворно семенившим Золотым Котом. Глядя им вслед, Сварог не испытывал ровным счетом никаких особенных чувств: еще в прошлой жизни ему случалось посылать людей на верную смерть. И иные возвращались. А уж здесь... Точно так же и его в той безвозвратно ушедшей жизни порой посылали на верную смерть – а в этом мире изменилось лишь то, что на смертельно опасные дела он отправлялся исключительно по собственной инициативе.
Не теряя времени, он вернулся в зал, уселся на свое место, тронул указательным пальцем нужный квадратик световой клавиатуры и приказал спокойно:
– Начать операцию «Орбита».
Таковы уж правила: и компьютеру необходимы конкретные команды,
