– Господин ан-Орреант, мы ценим ваш юмор, но в замке мало кто остается из гостей, – ан-Кнепа подтвердил слова Риксты. – Скоро почти все уедут. И Менел и даже ан-Суа. Вчера лично прибыл отец ан-Котеа и принудил сына покинуть замок!
– Но графиня просила остаться, не так ли? – уточнил Антипов.
– Да, просила, – собеседник отвернулся и посмотрел в сторону. – Но нам нужно думать о своих землях и семьях. Защита замка обречена на поражение. Я даже считаю, что большинство местных баронов не придет на помощь. Пока еще ни один из них не заявил о поддержке! Они, конечно, клялись в верности графу, но у них уже новый граф. У ее сиятельства будет лишь дружина.
Виктор отлично понял дворян, которые считали, что баталия проиграна. А если так, то не стоит и пытаться защитить Ласану. Она, конечно, все еще знатная и красивая дама, но уже без земель.
Представитель замка Орреант смотрел, как его знакомые удаляются прочь. Они ехали не спеша, но в этой медлительности была непоколебимость. Благородные дворяне не передумают и не вернутся. Все уже решено.
– Странное дело, – сказал Антипов, обращаясь к Риксте. – Мне всегда казалось, что здешние бароны смелее графов. Они ведь предоставлены сами себе! Но вижу, что это не так… все одинаковы!
– Барон ан-Орреант поступил бы точно так же, – ответил слуга, соглашаясь. – Он бы не стал рисковать жизнью из-за женщины, у которой скоро ничего не будет.
Виктор продолжил свой путь. Вскоре он встретил еще одну группку дворян, а потом, почти около ворот, еще одну. Антипов раскланивался, останавливался и неизменно провожал глазами отъезжающих. В его родном мире бегство по расчету тоже было выражено, но не так как здесь. В обоих мирах полно храбрецов, людей чести. Они готовы бросаться на врага, отстаивать свои принципы, давать отпор мерзавцам, но… только если все происходит быстро. Дайте отважным людям время на раздумье и их количество резко сократится. Они начнут думать о себе, о выгодах, о бесполезности благородных поступков, об адекватном ответе на злодеяния, да о чем угодно! Но после размышлений уже мало кто будет бросаться на врага, отстаивать свои принципы и давать отпор мерзавцам. Мысли отравляют честь, делают ноги ватными, а сердца дряблыми. Но если взять оставшихся храбрецов, самых стойких, и объяснить им, что подвиги пойдут во вред их семьям, то и эти отрекутся от самих себя. Храбрец, обременный заботой о родных, превращается в труса.
– Я все же не понимаю, – качал головой Виктор, обращаясь к слуге. – Ладно, дворяне, что с них взять? А Менел почему уедет? Он же герой!
– Наверное, от подвигов, спасающих графиню, не будет пользы, ваша милость, – сообщил Рикста, выросший в бедности, что весьма способствует преждевременной смерти всех иллюзий. – Для героя важна слава. А здесь где ее взять? Победить ведь не получится.
– Н-да… тут слишком все неправильно и герои неправильные, но ничего… я постараюсь понять, в чем дело, – с этими словами Виктор въехал в ворота замка.
Священнослужитель Терсат с удовольствием следил за турниром. Он на самом деле переживал, когда боец, за которого жрец болел, проигрывал, или радовался как ребенок, если любимчик побеждал. Терсату понравилось, как его будущий фаворит Ролт с блеском вышел в число первых в важном состязании, и совсем не понравилось внезапное исчезновение реального претендента на победу. В связи с этим состоялся разговор с Илеа как раз тогда, когда победитель в схватке с щитом и мечом ан-Суа принимал награду из рук графини, а ан-Котеа, бледный от зависти, довольствовался третьим местом. Ролту, ввиду его неявки на финальный бой, присудили второе.
– Что случилось между Ролтом и Менелом? – вопрошал Терсат, сидя на подушке на самой высокой скамье с удобной спинкой. – Это не могло быть подстроено?
– Вряд ли, ваша благость, вы же знаете, как трудно манипулировать героями, – отвечал Илеа, который не был таким ценителем развлечений, как собеседник, но все же не отказался бы посмотреть на хороший последний бой. – Им говоришь одно, они вроде бы соглашаются, а потом делают по-своему. К счастью, Менел – все-таки исключение. Он целиком под нашим влиянием. Зато кроме нас не прислушивается ни к кому!
– Это из-за молодости, – вздохнул Терсат. – Поначалу все герои такие. Мы их пестуем, указываем им путь, а они потом… да что говорить об этом. Главное – не пропустить тот момент, когда Менел изменится.
– Кстати, я узнал кое-что любопытное о Ролте, – Илеа внезапно сменил тему. – Точнее, не о нем, а о его отце.
– Что? – Терсат наблюдал за тем, как победитель расточает любезности графине.
– Один из дворян, который прибыл из графства ан-Трапера, сообщил, что их граф месяца три-четыре назад осаждал замок Орреант. Но ушел от стен на второй день!
– Почему осаждал и почему ушел? – Терсат даже отвлекся от лицезрения Ласаны, которая с радушной улыбкой что-то говорила ан-Суа.
– Неизвестно, но очень любопытно узнать.
– Так узнайте! Я думаю, что Ролт в целом заслуживает доверия, но все-таки он какой-то странный. Было бы неплохо собрать о нем побольше сведений. Желательно расспросить какого-нибудь жителя замка Орреант.
– Странный, ваша благость, – согласился Илеа. – Он слишком хорошо разговаривает для воина и слишком хорошо сражается для менестреля. Когда мы разберемся с этим турниром, то непременно пошлю в Орреант надежного человека.
А турнир после прибытия ан-Келени стал для Терсата настоящей головной болью. Он сам неприятно удивился известиям, что король внял просьбам дяди Ласаны и решил немедленно выдвинуть войска. Верховный жрец поддержал короля, несмотря на настоятельные просьбы Терсата повременить. Конечно, Терсат ни в коей мере не хотел защитить графиню. Просто он, как ярый любитель зрелищ, собирался досмотреть турнир до конца. Однако понимал и логику короля – нет победителя в состязаниях, нет и мужа. А с одинокой женщиной справиться – раз плюнуть.
Но Терсат, не будучи злобным человеком и испытывая некоторую признательность к хозяйке, все-таки решил поговорить с ней откровенно. И сделал этот как раз на второй день после того, как стало известно о распоряжении короля.
Беседа проходила в комнатах жрецов. Графиня сидела на стуле чуть поодаль от стола, а Терсат облокотился на столешницу и внимательно разглядывал вырез в бело-синем платье Ласаны.
– Госпожа графиня, – говорил жрец, – ваша идея с турниром была великолепна, но боюсь, что только подстегнула Гийора ан-Мерея к решительным действиям.
– Да, ваша благость, – соглашалась Ласана, печально склонив голову. – Я не думала, что он успеет. Мерзавцы всегда бьют первыми, но так хотелось бы, чтобы благородные люди били последними.
