Я проводил солдатню в большую залу на первом этаже, для таких и предназначенную, приказал проводить лойрио на второй этаж, лично всыпал сонник в эль, и порадовался, что у меня сегодня нет других гостей.
Рано обрадовался.
Когда Сари прибежала и сказала, что лойрио зачем‑то пошел к своим людям, я даже не встревожился. Ну, пошел и пошел, что с того?
Мало ли что ему понадобилось?
Он даже ничего не заподозрит. Сонник не имеет привкуса и почти не имеет запаха, да и вообще эль все маскирует. Всыпал я не так, чтобы очень много, всем хватит, но свалить их должно за полчаса, не меньше. Самых стойких где‑то за час. К тому же сейчас уже почти ночь, людям и свойственно ночью спать.
Их и свалило. Мальчишка ушел, солдаты уснули… оставалось дать знак Карну и пойти, всех перерезать.
Кто меня оглушил — я так и не понял. Очнулся я уже связанным на полу у камина. Огляделся вокруг.
М–да…
А в побежденных жить грустно и печально…
Лойрио Торвальд стоял надо мной и задумчиво поигрывал кинжалом.
Рука у мальчишки не дрожала. А холодные синие глаза подтверждали то, что я понял. Он ведь действительно меня убьет — без размышлений и сожалений. Просто уничтожит.
Я кашлянул — и синие глаза впились в меня.
— Пришел в себя? Ну, полежи пока, дойдет до тебя очередь…
Спорить не хотелось. Хотелось жить.
Солдаты довязывали последних на дворе и судя по звукам, запирали ворота. Слуги не сопротивлялись — они не бойцы. Ножичком по горлу черкануть могут, а вот чтобы один на один, не воины ведь. Так, деревня мокрозадая…
Скажем честно, слуг‑то у меня пять человек, да четыре бабы. Да еще ребята Карна!
Старший над солдатами, похоже, десятник, подошел ко мне, извлек меч — и принялся водить над моим лицом. Уж насколько я человек не трусливый, но тут и меня дрожь пробрала… а вас бы нет? Когда меч только что не в глазницу тебе тычут? Одно случайное движение — и ходить мне кривым до конца дней моих!
Мужчина смотрел на меня — и я видел, что ему очень хочется отпустить меч.
— кто тебе за нас заплатил?
— Н–никто…
— Врешь.
— Клянусь!
Меч в паре сантиметров от глаза очень способствовал откровенности.
Колин.
Схватка закончилась быстро. Но все же действие снотворного проявилось тоже. Первыми свалило Клима и Фарни, как самых мелких. Остальные еще держались.
Я сходил к Аделии, кое‑как успокоил девчонку и попросил до утра не высовываться. Допрос — не лучшее зрелище для благородной лайри. Та согласилась, еще раз уточнила — все ли в порядке и посетовала, что спать теперь ночь не будет.
Я предложил ей сонника, но Аделия замотала головой. Возиться с ее капризами мне было откровенно некогда, поэтому я спросил еще — не видела ли она моего зайца, получил отрицательный ответ и ушел вниз, к своим людям. Там все было в полном порядке. Трупы в одном углу, раненные увязаны и аккуратно сложены в другой угол, трактирщик почти пришел в себя — благолепие!
Шакр смотрел на меня испытующе.
— Я скоро свалюсь. Но допросить этого мы еще успеем…
Я кивнул.
— я начну, а вы тогда подхватите?
— Нет, лойрио.
— почему нет? Я умею?
— Потому что я страшнее. А вы меня будете останавливать.
Я не обиделся. Шакр меня учил допрашивать пленных — и я знал, дело это грязное, кровавое, неприятное — и еще мягко сказано. Сначала допрашиваемого надо крепко напугать. Потом дать надежду на спасение. Потом опять напугать — и раскачивать так, пока не поплывет. Нет, можно и пытать. Но дело это долгое, кровавое, грязное и — неблагодарное. Дядя меня учил и этому, но не советовал применять пытки без нужды. Болью можно сломать человека, но не сразу — и наврать он тебе успеет с три короба. К тому же, если нет никакой возможности уйти целым — зачем выкладывать врагу все секреты? Человека ломает сочетание страха и надежды. Или боли и надежды — для кого как. Но трактирщик выглядел умным…
Что ж. Шакр действительно выглядит внушительнее, чем я — мальчишка со зверьком на руках. Кстати, где все‑таки моя зайка? Ладно, потом найдем, наверняка испугалась да забилась куда‑нибудь. А пока Шакр начал колоть трактирщика.
Для начала он поводил мечом у него перед глазами, буквально в паре сантиметров от зрачка. Очень хорошо действует. Потом отвел меч и улыбнулся.
— Наверное, надо тебе сначала вырезать глаза. Я не люблю тех, кто на меня покушается — и подыхают они очень долго и неприятно…
— Ты здесь все кровью зальешь, — недовольно протянул я, изображая богатого сопляка. Хотя ей–ей, сам бы убил.
— Сам залью — сам и подожду со всех восьми концов, — огрызнулся Шакр. — или вам жалко этого подонка?
Я поморщился.
— Помилуйте, высокородный!!! — завопил трактирщик. — Не виновен я!!!
— а поил ты нас чем? А, …? — Шакр выдал длинную тираду.
— Меня заставили!
— всех вас заставляют!
Острие меча Шакра скользнуло по щеке трактирщика, тут же окрасившись кровью. Хорошее место — лицо. Любые раны на нем кровоточат очень сильно, а вид собственной крови быстро выбивает людей из колеи. К тому же — боль сильнее и человеку кажется, что пострадал он страшнее, чем на самом деле.
Трактирщик завизжал, как поросенок под ножом мясника. Я поднял руку.
— Шакр! Не спеши! Он нам сейчас все расскажет… правда ведь?
Трактирщик закивал так, что едва над полом не взлетел. Шакр злобно сверкнул глазами.
— Вечно вы всякую мразь жалеете.
И вогнал меч в пол рядом с лицом обалдевшего мужчины — на палец от носа. Трактирщик икнул, шумно сглотнул — и заговорил.
Оказывается, недавно к трактирщику приехал вон тот тип… который? Этот… этот уже никому и ничего не расскажет. Случайно сдох в горячке боя. Приехал, попросил подмоги, а поскольку знал кое о каких делишках трактирщика — пришлось тому соглашаться. Напоил нас сонником — и ждал бы, пока все уснут.
Почему сонником?
Так сыпанул, что под рукой оказалось. Мы бы все в течение получаса — часа заснули, без подозрений на травы — и нас бы перерезали, как цыплят. Дал бы этот мерзавец сигнал Карну — и пошло бы веселье.
Противоядие?
Есть, а то как же… только не на всех теперь подействует, наверняка.
Заварили, напоили сначала трактирщика, подождали — нет, не сдох, потом сами выпили. Я не пил, спасибо зайке — уберегла. И принялись решать, что делать.
Зая.
Никто не видел, как я проскользнула на кухню. Кладовку я нашла по запаху. Пнула лапками толстую дверь. Открыто.
Странно, почему бы это? Хотя…
