— Ага, — сказал он. — Догонит и еще раз покарает, прямо в задницу. Кажется, опять непонятно выругался, извините.
Бригитту затрясло, она почувствовала, как приближается истерика. Предпоследняя ее вменяемая мысль была о том, что истерика недостойна родоначальницы новой породы, а последняя мысль — о том, что в сложившихся обстоятельствах глупо рассуждать, что достойно, а что недостойно. Когда рушится мир, понятие «достойно» неприменимо ни к чему.
Бригитта зашевелилась и едва слышно застонала.
— Вот ведь живучая тварь, — прошептал Ивернес. — Родоначальница духова. Душил ее, душил…
— Осторожнее, — тихо сказал Павел. — Совсем не задуши.
— Стараюсь, — пробормотал Ивернес. — А может, ну ее? Трупом больше, трупом меньше… А то услышит барон…
— Ну уж нет! Слушай, Ивернес, а этот потрясатель вселенной, он ее только потрясает, или ему положено учить людей чему-нибудь?
— Не знаю, все по-разному говорят. По идее, потрясатель должен кого-то оделить какой-то самостью, но что это такое, никто толком не знает. А ты хочешь чему-нибудь меня научить?
— Ну, не знаю, — замялся Павел. — Вообще-то там, откуда я родом, считается, что убивать — это плохо.
— А что в этом плохого? — удивился Ивернес. — Я ее аккуратно задушу, она ничего не почувствует. Смотри, как барон засуетился, не иначе унюхал что-то.
— Лучше сам смотри, — сказал Павел. — Я вдаль плохо вижу, барона вижу, а что он делает — не понимаю. Вниз спускается, что ли?
— Ага, вниз. Да как поспешно…
Бригитта жалобно пропищала нечто неразборчивое. Ивернес сильнее сжал пальцы на ее горле, она захрипела.
— Ивернес, отпусти ее, — потребовал Павел. — Отползи в сторону, я с ней поговорю.
Ивернес выполнил распоряжение мгновенно и беспрекословно, лишь сказал:
— Осторожнее, а то заорет…
— Не заорет, — сказал Павел. — Бригитта, ты меня слышишь?
Она кивнула, говорить она не могла. На ее шее ярко выделялись красные пятна, оставленные пальцами мастера смерти, она глубоко и неравномерно дышала, время от времени делая судорожные глотательные движения.
— Слушай меня внимательно, — сказал Павел. — Если ты сейчас закричишь или встанешь и побежишь, Ивернес тебя убьет. Или я тебя убью, если первым успею. Это понятно?
Бригитта кивнула. Ее расширенные глаза смотрели на Павла бессмысленным взглядом, она была не в себе, она настолько сильно боялась, что Павел на мгновение сам испугался, что она сейчас сойдет с ума или вообще скончается от инфаркта.
— Не бойся, красавица, — сказал Павел. — Я не сделаю тебе ничего плохого, ты ни в чем не виновата. Только не надо делать глупости. Ты такая милая…
Павел провел пальцами по щеке девушки, на щеке остался грязный след. Павел смутился, попытался его стереть, но лишь размазал.
— Мне очень жаль, — сказал Павел. — Ты ни в чем не виновата, ты просто оказалась не в том месте не в то время. Какой злой дух погнал тебя сюда? Ты же видела волшебный огонь, это опасно, надо же понимать.
— Я думала, это барон, — сказала Бригитта негромко и сипло. — Я хотела своими глазами увидеть, как он уничтожает заповедную рощу, чтобы доложить повелителю.
— Ты ничего не должна докладывать повелителю, — заявил Павел. — Это приказ.
Бригитта нахмурила лобик, состроила упрямую гримаску и сказала:
— Ты не имеешь прав мне приказывать. Я выше тебя по рождению и положению.
Ивернес хихикнул.
— Вот дура, — констатировал он.
Павел понимал, что мастер смерти прав, но он не мог согласиться с ним вслух. Ему вдруг стало очень жалко эту девушку, глупенькую, но такую красивую и такую беззащитную…
— Все равно придется ее придушить, — сказал Ивернес. — Она слишком тупа, чтобы осознать, что такое потрясатель вселенной. Трею она, пожалуй, ничего не скажет, а Хортону точно проболтается.
— Именуй повелителей, как положено! — возмутилась Бригитта.
— Я же говорил, она тупая, — прокомментировал Ивернес. — Все еще не поняла, что мы вне закона.
— Это вы вне закона! — прохрипела Бригитта, безуспешно стараясь, чтобы ее голос звучал грозно и внушительно. — А я не совершила ничего предосудительного, моя судьба чиста, ее путь не отклонялся от предначертанных направлений…
— И в следующем перерождении ты будешь более счастлива, чем сейчас, — закончил ее мысль Ивернес. — Все это правильно, но если ты будешь настаивать на своем, твое перерождение состоится прямо сейчас. Ух ты, гляди, что в овраге творится!
Павел посмотрел туда, куда показывал Ивернес, но не увидел ничего определенного. Там шевелилось что-то большое и темное, но что это такое, Павел не понимал.
— А что там творится? — спросил Павел. — Ничего не вижу.
— Какие-то мелкие твари типа жуков или муравьев, — объяснил Ивернес. — Из оврага поползли, ух ты, да сколько же их там!
Только теперь Павел сообразил, что именно он наблюдает. Без объяснения Ивернеса поверить в это было невозможно — темная масса уже заняла около десяти квадратных метров и ее площадь все время расширялась. Похоже, что сам овраг забит насекомыми полностью.
— Откуда они там взялись? — удивился Павел. — Я не колдовал ничего такого. Хотя нет, колдовал…
«Место на линии». Вот что это такое, оказывается. Интересно, какие наркотики употреблял автор той книги, когда придумывал название этому заклинанию?
Павел высказал эту мысль вслух, и Ивернес как-то странно поперхнулся.
— Место на линии? — переспросил он. — Ты точно ничего не перепутал? А ведь точно… Ты его что, прямо на болотную жижу навел? Обалденно, значит, там еще черви скоро поползут. Или жабы… Хотя нет, с жаб все должно было начаться. Гляди, Бригитта, подними голову, такое не каждый год увидишь. Бедный Трей… — Ивернес рассмеялся.
Бригитта села, Ивернес ткнул ее в бок и злобно прошипел:
— Не так, вот отсюда смотри, чтобы голова на фоне неба не светилась. Всему учить надо…
— Мне никогда не было нужды прятаться, — просипела Бригитта. — Я никогда не обманывала повелителя.
Тем временем в поле зрения появился барон Трей. Он передвигался какими-то странными скачками, прыгая из стороны в сторону, колдовать он не пытался. Двигался он в сторону замка.
— Убегает, — констатировал Ивернес. — Не справился, значит. Павел, ты замутил что-то совсем легендарное, начинай придумывать песню.
— Я не умею придумывать песни, — заявил Павел. — Я только чужие песни пою. А нам не пора тоже убегать?
— Да кто его знает… Нет, пожалуй, не пора, стороной пройдет. Может, я девчонку придушу все-таки?
