В домике была всего одна комната — серая, угрюмая и почти пустая, если не считать пары лавок вдоль стены и крючьев для одежды и вещей. Спать на полу, что ли? — угрюмо подумал Андрей, но тут Виль прошел в центр комнаты и поднял за кольцо крышку от погреба.
— Прошу вас вниз, ссыльные, — сказал он. — Осторожно, лестница довольно крутая.
Как оказалось, местные дома состоят из двух этажей — первый, верхний, был чем-то вроде прихожей, на втором, подземном, располагались жилые комнаты — таким оригинальным образом местные защищались от постоянных ветров и дождей, что едва не смывали все живое с поверхности островов. С подземного этажа также был выход наружу, как правило, к причалу; опустив мешок на пол, Андрей подумал, что здесь действительно край света. Комнаты у них были самые непритязательные — кровать да небрежно сколоченный табурет; впрочем, в доме имелась и небольшая библиотека, о которой Виль упомянул со сдержанной гордостью. Затем он удалился и вернулся уже с ворохом теплой одежды — плотные кожаные куртки оказались велики и Андрею, и Супеску, однако каторжники забрали их с благодарностью — если уже сейчас ветер пробирал до костей, то вряд ли осенью будет лучше, не говоря уж о зиме.
— А чьи это вещи? — поинтересовался Андрей, подворачивая длинные рукава широкого свитера из колючей шерсти.
— Заключенных, что были здесь до вас, — невозмутимо ответил Виль.
— И где они теперь? — подал голос Супесок.
— Я застрелил их при попытке побега, — промолвил Виль с тем же спокойным выражением лица. Андрея передернуло, а Супесок вздохнул:
— Тьфу ты… Змеедушец тебя побери. Ладно, не голым же тут по морозу бегать.
Вечером, после скудного ужина Андрей отправился в библиотеку. Он не ожидал найти там ничего интересного, но, чтобы коротать время, сошли бы и письма Пророков — длинные и нудные трактаты самого нравоучительного содержания. В комнатке с книжными полками он обнаружил Виля — куратор сидел в кресле и с видимым удовольствием читал маленькую книжку в кожаном переплете.
— А, доктор Андерс! — улыбнулся тот. — Добрый вечер. Решили почитать?
— Было бы неплохо, — ответил Андрей, проходя к полкам. В основном тут действительно была душеспасительная литература — ссыльным следовало не развлекаться, читая о борьбе рыцаря Амаратиса с драконами и колдунами, а раскаиваться в содеянных грехах. — Тут есть что-нибудь по медицине?
— Травник на третьей полке слева, — сказал Виль, — но вас он вряд ли устроит. Издание прошлого века.
Андрей заботливо провел пальцем по корешку травника, но снимать его с полки не стал. Спиной и затылком он чувствовал пристальный взгляд — Виль рассматривал его с нескрываемым интересом.
— Никогда бы не подумал, что под моим надзором окажется тесть его величества, — произнес куратор. Андрей взял растрепанный том «Сказаний о южных землях» и ответил с максимальным спокойствием:
— Ну, в жизни бывает всякое, не правда ли? Под вашим надзором мог бы оказаться и сам император. И вообще кто угодно.
Виль рассмеялся — искренне и от души.
— Уверяю вас, его величество сюда бы не доехал. Случись что — не приведи Заступник, конечно — его сразу же уничтожат. Так что вряд ли я буду иметь удовольствие беседовать с ним в этой библиотеке.
— Крамольные речи, — заметил Андрей. Виль пожал плечами.
— Я такой же ссыльный, как и вы, доктор. И дальше ссылать меня уже некуда.
«Сказания о южных землях» вывалились из внезапно задрожавших пальцев Андрея и упали на дощатый пол, но доктор этого не заметил. Обернувшись, он смотрел на Виля с изумлением и ужасом.
Он вдруг понял, что с самого начала куратор говорил с ним по-английски. А теперь на ладони Виля лежали контактные линзы, скрывавшие сиреневый цвет глаз. Такой же, как и у самого Андрея.
* * *
В прежние времена Уильям Стивенсон стал бы международным авантюристом, разведчиком экстра-класса или гениальным политиком — однако в земной Гармонии он подвизался на скромной должности книгохранителя в библиотеке Британского музея, в свободное от томов и каталогов время занимаясь нелегальной торговлей антиквариатом — конечно, не в промышленных масштабах и только для элиты Британской федеральной земли. По долгу службы ему приходилось немало путешествовать — Стивенсон побывал и на Алтае, и в мексиканских монастырях, и под ледяным арктическим панцирем в закрытых научных городах. За ним гнались адепты древнего культа в Тибете; в Нигерии он подцепил древний вирус оспы и едва не умер; на Аляске эскимосы угощали его тюленьим мясом, а из Австралии он вывез несколько золотых монет девятнадцатого века в идеальном состоянии, спрятав их в каблуках своих сапог. Одним словом, повидал он немало, сделал еще больше и, когда за ним пришли люди в скромных темно-серых костюмах, нимало не удивился. Приговор — «Незаконный оборот предметов искусства и роскоши» — Стивенсон выслушал совершенно невозмутимо и, нимало не обинуясь, предложил за свою свободу судье, прокурору и адвокату нефритовые статуэтки Будды, украденные им в Пекине и стоившие в три раза больше, чем его жизнь. Прокурор и адвокат согласились сразу же, а вот с судьей договориться не удалось, и дела не решила даже античная камея, которую Стивенсон предложил впридачу.
На Дее он освоился довольно быстро, вот только в Аальхарне, который в то время воевал с соседями, не было никаких перспектив для любимого дела, и превратности судьбы занесли Стивенсона на север, где он пристроился сперва к рыбакам и ловцам жемчуга, а затем стал куратором ссыльных. На Белые острова отправляли, как правило, аристократов и военных в высоком звании — Стивенсон, которого теперь все звали просто Виль, познакомился и со знаменитым бароном Содаком, провернувшим несколько крупных финансовых махинаций, и с генералом Шутигой, что провалил одно из наступлений аальхарнской армии, и даже с господином Бико, который печально прославился тем, что ограбил столичную картинную галерею и выслал бесценные полотна за границу. Благородные господа, как правило, не задерживались здесь надолго — одной из обязанностей Виля было кормить их пищей с высоким содержанием эклента: этот легкий наркотик растительного происхождения при частом употреблении вызывал опухоль мозга. Несколько раз Виль выбирался в столицу, бывал в храмах и видел новые фрески и иконы, изображавшие второе пришествие Заступника. Благодаря профессиональной зрительной памяти, ему хватило одного взгляда на Андрея, чтобы понять, кто перед ним.
— Зачем же вы вернулись, Андрей Петрович? — поинтересовался Виль, наливая Андрею отличной винной настойки на травах — на этот раз без малейшего следа эклента. — Признаюсь честно, имей я возможность отсюда сбежать — бежал бы, не оглядываясь. А вы вот вернулись…
